Сектор Орион - Мир Беллатрикс - Сказочный мир

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

Со старым Новым годом!

Елена Крыжановская

Сказка про Зайчика и Времена года

(Из цикла: Сказки Большого Леса)

Маленький Зайчик родился весной. В самой середине весны, когда снег уже совсем растаял и только кое-где по тёмным оврагам в лесу оставались еще серые снежные островки. Вокруг ярко сияло солнышко, весело щебетали птицы, и журчали звонкие весенние ручейки.

Но маленького Зайчика всё это не радовало. Он был совсем-совсем маленьким и ещё не знал, что на свете бывает весна. Он сидел под кустом, едва начавшим покрываться молодыми зелёными листиками, совсем крошечными. Сидел и грустил, не замечая, как всё красиво вокруг.

И тогда к Зайчику подошла Весна. Она была прекрасна в своём нежно-изумрудном платье цвета молодой травы. Она взяла Зайчика на руки и согрела его ласковым теплом солнца.

-- Почему ты грустишь, маленький Зайчик? -- спросила Весна. -- Разве не знаешь, что весной все зверюшки радуются солнышку и первой сочной зелёной травке. Ведь сейчас так хорошо и тепло.

-- Я не хочу зелёной травки, -- сердито возразил Зайчик. -- И не хочу весны. Я не знаю что это такое, но всё равно не хочу!

Весна весело рассмеялась. Смех её был как песня первого жаворонка и журчание лесного ручейка.

-- Сначала попробуй вот это, -- сказала она, посадив Зайчика на покрытый первой травой и согретый солнцем пригорок. -- Ну, ешь, не бойся, поешь.

Зайчик осторожно откусил травинку, а потом закрыл глазки и начал жевать. Схрумкав первую, он без напоминаний потянулся к следующей травинке и, весело шевеля носиком, съел ещё, и ещё, и ещё...

Весна от души смеялась.

Когда Зайчик узнал, что такое зелёная травка, Весна повела его дальше, показывать свои владения и открывать Зайчику свои сокровища. Он узнал, что в лесных ручейках течёт вкусная водичка, которая придаёт зверям и птицам сил после долгой зимы. Он узнал, что молодые веточки ивы, растущей над водой, хоть и горькие -- тоже пригодны в пищу, особенно полезны их почки с ещё не раскрытыми листиками. Зайчик научился отличать листики одуванчика от крапивы, научился любоваться весенними цветами и познакомился с лесными обитателями: белками, ёжиком и бурундуком. Он играл с новыми друзьями все дни напролёт и радовался тёплому солнышку. А если, случалось, налетала гроза, Весна укрывала Зайчика от дождя листом лопуха или указывала ему уютную норку под кустом малины или смородины.

Прошло время. Зайчик, нежась на солнышке, сушил свою серую шубку, немного намокшую после грозы, смотрел на цветущие вишни и думал:

"Как хорошо... Всё-таки Весна не зря существует на свете".

И вот, в один из этих чудесных дней, Весна пошла к Зайчику и сказала, что ей пора уходить.

-- Моё время подходит к концу, -- ласково сказала она. -- Скоро сюда придёт Лето и будет заботиться о всех вас. А меня ждут далеко, в Северных странах.

-- Не уходи! -- начал умолять Зайчик. -- Как же мы будем без тебя? Кто же даст нам зелёную сочную травку и согреет на солнышке?

-- Лето.

-- Не хочу лето! -- капризно завопил Зайчик и стал стучать задней лапкой по пеньку, на котором сидел. -- Хочу, чтобы была только весна! С летом плохо!

Весна опять засмеялась.

-- Тебе понравится Лето. У него есть для тебя много подарков. А с тобой мы ещё встретимся, маленький Зайчик. Встретимся, я обещаю тебе.

Весна ушла, а Зайчик сидел и горько плакал, ничего не замечая вокруг. А вокруг уже начиналось лето.

В своём пышном роскошном наряде Лето выглядело очень красивым. Лето подошло к Зайчику и приветливо ему улыбнулось.

-- Почему ты плачешь, маленький Зайчик?

-- Потому что ушла Весна и теперь я не буду есть зелёную нежную травку с молодыми листьями одуванчика.

-- Попробуй мою, летнюю. Она ещё более сочная и сладкая. К тому же, скоро поспеют лесные ягоды, вырастут вкусные грибы, разве это тебя не радует?

-- Нет! -- решительно отвечал Зайчик. -- Я не знаю, что это такое "ягоды" и "грибы", но я совершенно не хочу видеть их, а тем более, пробовать! Я хочу обратно, в весну...

И Зайчик снова заплакал.

Лето взяло его на свои сильные руки. И прижало к груди, от которой исходил жар нагретого солнцем летнего дня.

-- Пусти, пусти, -- отбивался Зайчик. -- Ты горячее! Я не люблю тебя!

-- А ты похож на маленького кенгуру, которых я видело в далёких южных странах, когда путешествовало, -- смеясь, ответило Лето. -- И лапки у тебя такие же крепкие, как у них. А прыгать через ручей ты умеешь?

Зайчик даже перестал вырываться и задумался.

Лето поставило его на покрытый буйной зеленью берег тихого лесного ручья. С тех пор, как ушла Весна, ручейки в лесу стали более узкими и уже не журчали так весело, спеша играть в догонялки друг с другом.

Зайчик осторожно подошёл к самой воде. Потом отошёл. И вдруг оттолкнулся сильными задними лапками и прыгнул...

Он легко перелетел на другой берег ручья. Все друзья Зайчика -- белки, птицы, бурундук и ёжик захлопали в ладоши и приветствовали его прыжок громкими криками. Зайчик сам был доволен. Он прыгнул туда и обратно ещё несколько раз и весело засмеялся. Ёжик подарил ему первый летний гриб-сыроежку, а белочки и бурундук угостили его клубникой.

Зайчику очень понравился такой поворот событий. Он больше не убегал от Лета, а наоборот, ходил за ним следом, открывая всё новые и новые тайны в его кладовой и придумывая всё новые развлечения.

Многие зверюшки просили Лето рассказать им о дальних странах, где оно путешествовало, и о чудных зверях, которые там живут. Они хотели знать, что там растёт и как живут там люди и звери. Лето рассказывало и обещало взять с собой даже некоторых зверей и птиц, когда снова отправится в путешествие, чтобы и они могли своими глазами увидеть все чудеса дальних тёплых краёв.

Зайчик очень вырос за лето. Он так радовался и жаре, и летнему тёплому дождику, что просто не представлял, как можно жить по-другому. Кроме того, вокруг было столько разных вкусных вещей...

Но вот однажды, когда Зайчик сидел среди полевых цветов, заросли которых скрывали его целиком, только уши торчали, вдыхал запах свежего сена и наблюдал, как зреют на человеческих огородах арбузы и тыквы, он блаженно потянулся и подумал:

"Да, всё-таки не зря существует на свете Лето".

И тут как раз само Лето подошло к нему и сказало:

-- Моё время уходит. Мне пора отправляться в новое путешествие в Южные страны.

-- Как! Нет! Этого быть не может! -- закричал Зайчик и высоко подпрыгнул от возмущения. -- Ты не можешь нас бросить!

-- Так нужно. Следом за мной идёт Осень. Я должно уступить ей место.

-- Не хочу, не хочу, не хочу!!! -- заверещал Зайчик. -- Не хочу никакую Осень! Я хочу, чтобы всегда было Лето!

Лето ласково засмеялось. Его смех был как соловьиные трели в июньский вечер, как шёпот тёплого дождика в знойный июльский полдень, как ласковый шелест листвы и сияние звёзд августовской ночью.

-- Мы ещё увидимся, Зайчик, -- пообещало оно. -- Я вернусь.

Лето согрело Зайчика в своих жарких объятьях и отправилось собираться в путь. А на смену ему уже спешила красавица-Осень.

Её верные слуги шли впереди, трубили в рог, наряжали лес в самые роскошные цвета, от лимонного и золотого, до медно-красного и багряного -- так полагалось готовиться к приезду самой королевы Осени.

Всех зверей и птиц собрала Осень на большой поляне в лесу, чтобы объявить всем о своём приходе и раздать им подарки. Только одного Зайчика она не могла найти, потому что он забился в норку под листом лопуха и не желал выходить оттуда.

Осень сама подошла к нему и склонилась над ним. Её золотая одежда и коралловые бусы из красных рябин очень удивили Зайчика. Ничего подобного он в жизни не видел.

-- Почему ты сидишь здесь один и не идёшь на праздник? -- спросила Осень. -- Разве ты не хочешь приветствовать меня и получить от меня подарки?

-- Не надо мне твоих подарков, я хочу, чтобы вернулось Лето! -- ответил Зайчик.

-- Лето вернётся. Но не так скоро. Сейчас моё время, -- сказала Осень.

-- А я не хочу твоё, я хочу лето! -- настаивал Зайчик

Осень дала ему попробовать белый гриб, потом краснощёкие яблоки, потом орехи...

Зайчик, не спеша, вылез из норки и последовал за ней на поляну. Там толпились все лесные звери и птицы. Многие птицы собирались улетать вслед за летом, и Зайчик хотел было лететь вместе с ними, но Осень напомнила, что как бы высоко он не прыгал, он всё-таки не умеет летать. Зайчик совсем огорчился.

А все его лесные друзья, кто оставался в королевстве Осени, громко восхваляли её щедрость и красоту. Особенно -- три белки-подружки, которые собирали на роскошном ковре из золотых листьев грибы, орехи и жёлуди и полными корзинками относили эти лакомства к себе домой.

Зайчик их совершенно не понимал. Он не видел ничего радостного в том, что Лето ушло, а на его место воцарилась "какая-то жёлтая ведьма". Но постепенно мягкое осеннее солнышко и богатые дары осеннего леса стали ему нравиться. Зайчик заметил, что с каждым днём становится всё холоднее, и он теснее жался к золотой мантии Осени, а она согревала его и показывала свою красоту.

Зайчик догадывался (он слышал разговоры сорок и медведя), что Осень может вскоре покинуть их, и ему было грустно. Он уже привык к её пышному золоту и чистейшей синеве неба. Зайчик прямо пошёл к Осени и спросил:

-- Ты собираешься тоже оставить нас?

Осень засмеялась тихим ласковым смехом. В этом смехе был шорох опавшей листвы и гулкое эхо чёрных лесных озёр, резкий клич улетающих на Юг птиц и солнце последних тёплых деньков октября.

-- Не так скоро, мой Зайчик, ещё не так скоро. Все должны успеть сделать запасы перед наступающими холодами, должны подготовиться к долгой зиме, а тогда я уйду.

-- Нет, нет, не уходи, пожалуйста! Я не хочу зиму! Останься хотя бы ты с нами! -- испуганно закричал Зайчик.

Но Осень ответила, что ещё вернётся -- грустить ему незачем.

-- Куда же ты идёшь? -- в отчаянии спросил Зайчик.

-- В другие страны. Если я не приду к ним, они не смогут собрать урожай и никогда не увидят такой красоты, какую приношу я.

"Да, всё-таки не зря существует на свете Осень" -- с горечью подумал Зайчик и снова заплакал.

Холода подступали всё ближе. Последние крепости Осени -- багряные клёны и рыжие лиственницы, похожие на пожелтевшие ёлки, ещё держались, но Осень уже отступала. Налетел ветер и погнал осенние листья по воздуху. Небо закрыли тяжёлые низкие тучи. Большинство зверей попряталось в норки, берлоги и дупла деревьев. Все говорили, что скоро придёт Зима, и некоторые звери подумывали о том, чтобы уйти вслед за Осенью -- впасть в спячку на несколько месяцев, до того времени, пока снова не станет тепло.

Зайчик тоже очень хотел бы впасть в спячку, но он не умел долго спать, да к тому же и тёплой берлоги или норки у него не было. И даже кладовой, где он хранил бы свои запасы как мыши, белки и бурундук, Зайчик не сумел построить. Он совершенно не хотел встречаться с Зимой, но она пришла совершенно внезапно и застала его врасплох.

Зима взяла Зайчика на руки и прижала к своей колючей снежной мантии расшитой алмазами и снежинками.

-- Пусти меня! Пусти меня! -- отбивался Зайчик. -- Ты страшная, ты холодная, я тебя не люблю!

Зима засмеялась, и от её смеха по лесам прокатился хрустальный звон, точно звенели миллионы ледяных тонких сосулек.

-- А я тебя очень люблю, маленький Зайчик. Я приготовила тебе подарок -- чудесную новую шубку, совсем белую, как мой снег и очень тёплую. Примерь-ка её.

И она подарила Зайчику такую прекрасную белую шубку, о какой он даже мечтать не мог. В ней Зайчику сразу стало теплее, и он с любопытством разглядывал новую знакомую. Зима снова взяла его на руки и понесла показывать свои владения. Они оказались не менее богатыми, чем у других Времён года. Скоро Зайчик обнаружил и новые радости: большое озеро в лесу замёрзло и превратилось в каток. Три белочки-подружки уже кувыркались на его льду и весело визжали от удовольствия. Они разгонялись по берегу, а потом скользили по льду на своём пышном хвосте, как на санках. А потом -- как на коньках. А потом хвосты у них совсем намокли и позамерзали, и Зайчик перестал жалеть, что у него нет и не будет такого роскошного украшения. Зато, гордо распушив свой куцый хвостик, Зайчик прыгнул на лёд и покатился на своих крепких лапах, словно на горных лыжах. Так они веселились до вечера, и им совсем не было холодно.

Зайчик постепенно стал привыкать к царству Зимы. Лес в своём новом белом наряде казался ему сначала совсем чужим и, главное, почти нечего было есть. Но скоро Зайчик научился добывать еду и в этом лесу. Белки-подружки делились с ним запасами, собранными осенью, а птицы бросали ему ягоды рябины и шишки с самых верхушек деревьев, куда бы ему самому нипочём не добраться. Сам Зайчик объедал ветки кустов и даже кору молодых деревьев. Зато, Зима позаботилась, чтобы самого Зайчика никто не съел. В новенькой белой шубке он совершенно невидим на белом снегу и поэтому почти не боялся голодных волков и лисиц.

Несколько дней подряд падал снег, и маленький Зайчик почти не выходил из своего убежища -- неглубокой норки, которую он вырыл в снегу. Но вот наступила особая ночь, когда люди в своих домах празднуют Рождество. Все лесные звери также почувствовали, что пришло особенное время и вышли из своих укрытий. Они снова собрались все на большой поляне в самой середине густого заснеженного леса.

В удивительно ясном небе горели огромные, похожие на снежинки, звёзды. Бесшумно, крупными хлопьями падал снег. Никто не мог понять, как он может падать с такого ясного неба, но все молча смотрели и восхищались. На ветках и сугробах тут и там сверкали разноцветные морозные искры. Вдруг Зайчик услышал тихий ледяной звон, словно летела стая прозрачных ледяных пчёлок. Этот звук был похож на эхо смеха Зимы, но она сама стояла совсем рядом с Зайчиком, и он видел, что Зима не смеётся, наоборот, она очень серьёзна.

-- Что это? -- тихо спросил Зайчик, когда звон повторился и стал как будто ближе.

-- Ты слышишь голоса маленьких ангелов, -- объяснила Зима. -- Только в такую ночь их можно услышать. Они летят над нами и радуются, ведь сегодня наступил праздник.

"Всё-таки, Зима совсем не зря существует на свете", -- подумал Зайчик, и от этой мысли ему стало даже теплее.

Так шли день за днём. И вот наконец Зима пришла попрощаться со всеми зверями. Она сказала, что уходит дальше на Север к самому полюсу. Но придёт время, и она снова вернётся.

-- А кто же будет после тебя? -- печально спросил Зайчик, не зная, чего ещё ему ждать.

-- Следом за мной приходит Весна.

-- Правда? Как здорово! -- обрадовался Зайчик. -- Весну я знаю! Она принесёт мне свежую зелёную травку!

-- Вот и хорошо, что ты рад её приходу, дорогой мой маленький Зайчик, -- сказала Зима. -- Впрочем, ты не такой уже маленький. Ты прожил целый год. Оставь мне свою белую шубку. К нашей следующей встрече я сошью тебе новую, эта, пожалуй, тебе будет мала. До свидания.

-- До свидания, до свидания, -- радостно кивнул Зайчик и поскакал навстречу Весне.

-- Здравствуй, -- сказала Весна. -- Как ты вырос! Возьми новую серую шубку, тебе в ней будет удобней, чем в зимней одежде.

-- Спасибо, Весна, -- поблагодарил Зайчик. -- А скажи, ты принесла мне свежую зелёную травку?

-- Конечно, ешь сколько угодно.

-- Как хорошо, -- обрадовался Зайчик. -- Как хорошо, что опять весна!

Потом следом за Весной опять пришло Лето, и Зайчик радостно встретил его и принял его подарки. Потом пришла Осень -- Зайчик обрадовался и ей. А когда наступила Зима, Зайчик смело поскакал ей навстречу:

-- Здравствуй, Зима! Хорошо, что мы снова встретились. Ты принесла мне новую белую шубку?

-- Конечно, мой Зайчик, -- сказала Зима и ласково дёрнула его за ушко.

-- А я ещё услышу голоса маленьких ангелов? -- спросил Зайчик

-- Конечно, услышишь.

-- И так будет идти каждый год?

-- Да, Зайчик, так -- каждый год...

Прикрепленное изображение (вес файла 56.3 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

16 января - Всемирный день The Beatles

Джон Леннон

ЛИДДИПУЛ

Возобновляя старую традицию, пыльные шлянцы медленно, но медленно возвращаются в Лиддипул. А помните старый обычай продулок по Балдей-стрит? Вновь входит в моду солнечное заговение на просторах Пивного Холла, а при морских прогулках пригодятся и ботинки для нагого кусания. И если мы, в общем-то, равнодушны к Моменту Королевы Викторинии, то почему бы не заглянуть в Худоубожественную Гуляйрею, особенно если вдруг пойдет дождь. Свин-Джоп Хаус кажется весь черным (и белым от маленьких пилигримчиков, которые слетаются сюда из Кислого Колледжа). Горабская Сратуша - весьма истерическое здание, хотя большинство старья, что хранится там, - подделки, и уж поверьте мне, Королева Анна никогда там не ночевала. Аэроперт "Шляут"предлагает к уснугам свои самолеты (уже без патроля правительства), да и компания Л.Ч.Ч.Ч. (Лиддипульский Ча-Ча-Ча) работает превосходно. Газета "Мерзки Быт"теперь распродается на три номера больше - это за счет иностранцев, которым все надоело, и они уехали домой.

Да уж, в Лиддипуле есть чем заняться, правда, не все сподручно.

Музыкальная иллюстрация: The Beatles- She Loves You

Прикрепленное изображение (вес файла 291.9 Кб)

Фёдор Сологуб

Плененная смерть

В старые годы жил храбрый и непобедимый рыцарь.

Случилось ему однажды пленить самоё смерть.

Привёз он её в свой крепкий замок и посадил в темницу.

Смерть ничего, сидит себе, а люди перестали умирать.

Рыцарь радуется и думает:

— Теперь хорошо, да беспокойно, стеречь её надо. Лучше совсем бы её истребить.

Только рыцарь справедливый был, не мог умертвить её без суда.

Вот он пришёл к темнице, стал у окошечка и говорит:

— Смерть, я тебе голову срубить хочу — много ты зла на свете наделала.

Но смерть молчит себе.

Рыцарь и говорит:

— Вот, даю тебе сроку, — защищайся, коли можешь. Что ты скажешь в своё оправдание?

А смерть отвечает:

— Я-то тебе пока ничего не скажу, а вот пусть жизнь поговорит за меня.

И увидел рыцарь — стоит возле него жизнь, бабища дебелая и румяная, но безобразная.

И стала она говорить такие скверные и нечестные слова, что затрепетал храбрый и непобедимый рыцарь, и поспешил отворить темницу.

Пошла смерть, — и опять умирали люди. Умер в свой срок и рыцарь, — и никому на земле никогда не сказал он того, что слышал от жизни, бабищи безобразной и нечестивой.

Прикрепленное изображение (вес файла 182.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

25 января - Татьянин день

Л. Воронкова

Таня выбирает ёлку

Один за другим проходили зимние дни – то вьюжные, то снежные, то морозные и румяные. И с каждым днём всё ближе да ближе подходил Новый год.

Как-то раз Таня пришла с улицы с громким плачем.

– Ты что? – спросила бабушка. – Руки отморозила?

– Я не отморозила руки! – прорыдала Таня.

– Ну, тогда что же? Мальчишки отколотили?

– Нет, не отколотили!

– А тогда что же стряслось?

– В школе ёлку будут делать… А нас не возьмут… Говорят – до школы далеко, маленькие замёрзнут… А мы и не замёрзнем даже ни капельки!..

– И правда, – сказала бабушка, – куда вы такую-то даль по морозу потащитесь!

– Да-а! «По морозу»! А там ёлка будет вся наряженная!

– Эка беда какая! А мы возьмём да свою нарядим!

– А где она у нас?

– Вот дед поедет за хворостом да и срубит.

– А чем наряжать?

– Найдём чем.

– И Алёнку позовём?

– Конечно, позовём.

Таня вытерла слёзы и сразу повеселела. После обеда дедушка стал запрягать лошадь.

Бабушка сказала ему:

– Дед, не забудь, сруби нам ёлочку. Да получше выбери.

– Какая встретится, ту и выберу, – сказал дедушка.

Но Таня закричала:

– Ой, дедушка, ты не такую выберешь! Надо пушистенькую. И чтобы прямая была. И чтобы густая. Дедушка, давай я сама с тобой поеду, а то ты не такую привезёшь!

– Поедем, – сказал дедушка. – А замёрзнешь – не реветь.

– Не буду реветь, – сказала Таня.

И тут же забралась в розвальни.

Лошадь бежала рысью по гладкой дороге.

В лесу было тихо, деревья стояли совсем неподвижно. Они словно увязли в снегу да и заснули.

Села какая-то птица на ветку и стряхнула сверху снежок прямо Тане на голову.

– Дедушка, а ведь холодно деревьям в лесу стоять, – сказала Таня.

– Конечно, холодно, – сказал дедушка, – и вьюжно и морозно.

– А как же они терпят?

– Так вот, терпят и молчат – переживают тяжёлое время. Как и человек всё равно.

– Человек-то не молчит, – подумав, сказала Таня, – человек-то возьмёт да заплачет.

– Ну, кто заплачет, тот человек не настоящий. Настоящий человек беду молча выносит.

Таня вспомнила, как она утром плакала, и примолкла.

В лесу, около самой дороги, лежала куча хворосту. Дедушка её ещё с осени приготовил.

– Я буду хворост на сани складывать, – сказал дедушка, – а ты пока что ёлку себе выбирай.

Таня пошла по лесной дороге.

Вот хорошая ёлочка, только ветки не донизу… Вот другая, тоже хорошая, только велика очень, в избу не войдёт… Вот и третья, рядом с берёзкой, – маленькая, пушистая, прямая, как раз такая, какую Тане хотелось!

– Я вот эту выбрала, – сказала Таня.

Дедушка срубил ёлочку и положил на воз. И Таню на воз посадил. Бодро пошла лошадка, запели полозья по накатанной дороге. Таня сидела на возу и крепко держала свою ёлочку.

Прикрепленное изображение (вес файла 453.5 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

31 января - День водки

В. Токарев.

(Из рассказа "Сюжеты с известью. Подражания")

Поскольку из содержащихся в извести гидроксидов Ca и Mg основанием большей силы является гидроксид Ca, известь с повышенным содержанием CaO имеет лучшее качество.

Курс общей химии.

Клиффорд Саймак

Маленькие кирпичные домики

Как ни крути — при всей внутренней скукоженной настороженности он не мог не признать, что планета чертовски смахивает на Землю.

Эта маленькая цветущая долина была в точности как те маленькие цветущие долины, которые Капитан видел на Земле в разных местах, названий которых он уже не помнил; эти красные кирпичные домики под черепичными крышами он посещал неоднократно — в далёком детстве, в беспечной юности, перед женитьбой на Энн и сразу после развода с Бетси, - а люди, собравшиеся на площади посёлка вокруг ещё не остывшей ракеты, покачивались на ногах после второго полустакана виски аккурат так, как полагалось по земным законам. Второй Механик, Штурман и Повар обнимали девушек и радостно горланили песню, которую толпа подхватывала на подозрительно чистой космолингве.

Всё здесь было подозрительно знакомым. Чересчур похоже на Землю. Это-то и не отпускало Капитана.

За закрытой дверью раздавалось звяканье пробирок — там орудовал Химик, делал анализ почвы. Само собой, чтобы определиться, попали они на Землю, или ещё куда похуже, проще бы взять анализ крови у аборигенов — проще в том случае, если у вас есть Набор для Анализа Крови. Ну, а если вы потеряли Набор из-за нелепой случайности, которыми так богат Разомкнутый Космос? Серая Капля, пронзив корабль, разнесла вдрызг сиденье под Штурманом. Падая на пол, Билл в сверхъестественно краткое мгновение сумел развернуть корабль — и, не долетев какого-то дюйма до двигателя, Серая Капля пронзила корабль в обратном направлении, развалила кресло Капитана и с отвратительным воем выскочила в космос; потом-то они поняли, что выл Штурман, которому капитанское кресло заехало по лодыжке. Празднуя избавление от Капли, они на четвёртый день выпили фреон из холодильника, и фотопроявитель, а под горячую руку — и жидкость из Набора для Анализа Крови. На рассвете пятого дня они обнаружили эту маленькую, так похожую на Землю планету...

Капитан ждал. От двух ящиков спиртного, которые местные жители притащили к ракете, осталась одна-единственная бутылка. Рослый Повар осторожно нёс её Капитану, свободной рукой обнимая смеющуюся девчонку.

- Шеф, - сказал он, останавливаясь у крыльца. - Она ваша. По всем правам.

Он не спешил протянуть бутылку, и можно было подумать, что речь идёт о девице. То есть, можно было подумать, а можно было и не подумать. Капитан не подумал.

- О'кей, Джимми, устало приказал он. - Пей сам. И не забудь угостить малышку.

Приказ капитана для косморазведчика — это вам не трали-вали. Когда Повар и его симпатяшка отчалили от крыльца, амплитудя, как васильки на ветру, на дне бутылки оставалось жидкости на два пальца. Капитан вздохнул и отвернулся. Вот именно. Слишком уж всё похоже, чтобы и вправду быть Землёй.

Скрипнула дверь. Химик вышел на крыльцо и в один глоток докончил бутылку.

- Ну? - непослушными губами произнёс Капитан.

- Ну и ну. Сразу могли бы сообразить, что анализ почвы ничего не даст. Цивилизации повсюду выравнивают состав почв. Правда, в здешнем суглинке битого стекла немного меньше среднеземного...

- Значит, не Земля?!

Химик не отвечал. Он слизывал с горлышка последнюю каплю.

- Что вы волнуетесь, Шеф? - сказал он наконец. - Самая что ни на есть Земля. Мне стукнуло в голову взять на анализ извёстку со стены, проверить, как там CaO и MgO. Видите ли, качество зависит от соотношения этих веществ. Так вот, извёстка, что я соскрёб, - почти чистый доломит, MgO чуть ли не половина. Ясно, Шеф? Такого барахла нигде в Метагалактике не найдёшь, только на Земле. Строительные компании — да вы знаете сами — делают неплохие деньги на этих кирпичных домиках.

Химик сшиб ботинком пустую бутылку и мрачно смотрел, как она, виновато переворачиваясь, покатилась с пригорка. Капитан сжал зубы и про себя произнёс слово, которого не найти в самом толстом словаре. Он уже знал, - а не знал бы, так догадался, - что ближайший завоз выпивки в эту дыру будет через неделю, что дорогу развезло, а в аптеке давно уже кончилась спиртовая настойка подорожника.

Всё сходилось. Они действительно попали на Землю.

Прикрепленное изображение (вес файла 321.4 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

2 февраля - Всемирный день водных и болотных угодий

Александр Амфитеатров.

Болотная царица

Сказка мареммы

Записана близ Battipaglia.

Три водяных царя задумали жениться.

Первый царь владел рекой Нилом в Африке; ему были покорны все реки на земле.

Другой жил в вертячем морском омуте близ Реджио. Он управлял морем от Сицилии до Корсики и вдоль по всему западному берегу Италии до самого Монако.

Третий царь был болотник; ему подчинялись все стоячие воды, трясины, топи, грязи, зыбучие пески на все четыре стороны от его жилья. А жил он, где теперь Гаэта, только немного дальше от моря, в глубоком провале зеленой мареммы.

Царь Нила женился на дочери эфиопского царя, прекраснейшей из черных девушек, опаленных полуденным солнцем.

Морской царь явился рыцарем в зеленой броне ко двору сицилийского короля и, победив на турнире дюжину соперников, завоевал руку и сердце принцессы с изумрудными глазами и рыжими волосами до пят.

Но третий - болотный царь - был так уродлив, что ему не удалось найти жены ни между земными девушками, ни между воздушными феями. Черный и влажный, слепленный из болотного ила, опутанный водорослями, он ходил на лягушачьих лапах. Глаза его чуть светились, как гнилушки, вместо ушей висели пустые раковины.

Женатые цари стали смеяться над своим безобразным товарищем и сулили, что прожить ему весь век холостяком.

Болотный царь был горд и обидчив. Он приказал подвластным ему чертенятам:

- Ступайте по всей земле - узнайте, кто теперь самая красивая девушка в подлунном мире.

Чертенята, возвратясь, сказали в один голос:

- Конечно, это золотоволосая Мелинда, дочь графини Примулы. Она живет в замке на границе гор и твоей мареммы. Вся она - как лепесток алой розы, плавающий в самых лучших сливках. Бирюза и василек поссорились из-за глаз её, споря, на кого из двух они больше похожи.

Однажды служанки сказали прекрасной Мелинде:

- Графиня, на маремме показались чудесные желтые кувшинки; таких еще не видано в нашем краю.

Мелинда спустилась с высот своего замка к зеленым болотам, и точно: на изумрудной трясине сверкают, как маленькие солнца, золотые чашечки сочных водяных цветов, но цветы росли далеко от твердого берега, и Мелинда не могла дотянуться к ним руками.

В трясине - вблизи цветов - лежал и гнил старый, черный пень погрязшей ивы.

- Где держится дерево, там возможно удержаться и мне, - подумала Мелинда, - не много тяжести прибавлю я этому чурбану...

Легче стрекозы прыгнула она с земли на ивовый пень и весело наполнила свой передник желтыми цветами. Тогда мертвый чурбан ожил - и, крепко обняв свою добычу, болотный царь, вместе с Мелиндой, погрузился в жидкую тину.

Служанки, видя, что госпожу их засосала трясина, с плачем понесли горькую весть графине Примуле. Графиня оделась в траур и отслужила панихиду по умершей дочери.

Она каждый день приходила к месту погибели Мелинды и плакала так горько, что вместе с нею плакали все птицы над болотом. Но, боясь царя мареммы, ни одна не смела рассказать несчастной матери, что сталось с её Мелиндой.

Наконец, один старый аист, улетая осенью в Африку на зимовку, сказал Примуле:

- Не убивайся так ужасно. Дочь твоя жива. Ее похитил и держит в плену болотный царь, владыка этой мареммы.

- Могу ли я возвратить ее?- спросила Примула.

- Этого я не знаю. Но в маремме живут три колдуна, знакомые с болотным царем. Они могут объяснить тебе все, что ты желаешь.

Примула отправилась к колдуну и дала ему много золота, чтобы он научил ее, как спасти Мелинду.

- Ничего нет проще, - отвечал колдун.- Болотный царь не имеет права задерживать у себя твою дочь, если...

Но он не успел договорить, потому что чары болотного царя мгновенно превратили его в лягушку, и, убегая от пролетавшего журавля, колдун проворно прыгнул в камыши.

- Сущие пустяки, - сказал другой колдун.- Зови свою дочь с того берега, где она погибла, девять зорь утренних и девять вечерних по девяти раз каждую зорю, и болотный царь потеряет над нею власть, если...

Но на этом слове чары болотного царя скрутили колдуна в пестрого ужа, и он, зашипев, обвился вокруг золота, подаренного ему графиней.

Придя к третьему колдуну, графиня скрыла от него несчастья двух его товарищей и сказала так:

- Болотный царь украл мою дочь. Но мудрые люди говорят, будто я могу возвратить ее себе. Стоит только девять зорь утренних и девять вечерних звать ее по девяти раз на том месте, где она потонула, и болотный царь должен будет отпустить ее, если...

- Если она еще девушка, - договорил колдун.

И, обращенный в кулика, жалобно застонал над ближнею лужей.

Девять утр и восемь вечеров болото безмолвно внимало материнскому призыву. Когда же догорела последняя вечерняя заря, графиня Примула - вместе с туманом, побежавшим по маремме, - услыхала из трясины голос Мелинды:

- Поздно зовешь меня, мать моя. Болотный царь овладел мною, и я осуждена остаться его рабой, на дне болота. Прощай, мать! Я в последний раз говорю с тобою. Близка зима, и скоро мы, с царем-супругом, задремлем на тинистом ложе, пока солнце не возвратит земле тепла. Новым же летом я дам тебе знак, что я жива и помню о тебе.

Прошла зима. Отшумели весенние дожди, отпели соловьи, вытянулся в метелку зеленый маис, зачервонел баклажан, надулся в золотое ядро толстокожий лимон, пролетели и умерли светящиеся мухи, загрохотали по горам ночные грозы, - и вот, с первою зарей, поворотившей солнце от нежной весны к палящему лету, на поверхность трясины поднялся из глубины, на скользком коленчатом стебле, новый цветок: водяная лилия.

Вглядываясь в её молочно-белые лепестки, зарумяненные лучом розовой зари, Примула узнала цвет лица своей дочери, а сердцевина цветка была золотая, как волосы Мелинды. И Примула поняла, что перед нею - внучка, дитя союза Мелинды с болотным царем.

Примула прожила много лет, и каждый год Meлинда покрывала трясину ковром белых лилий, в знак того, что она жива и, вечно-юная и прекрасная, царит над болотною державой. Но однажды слуги, сопровождавшие графиню в её обычную прогулку к болоту, сказали друг другу:

- Долго ли таскаться нам изо дня в день следом за сумасшедшею старухой? На ней драгоценное ожерелье, каждая жемчужина которого стоит больше, чем все мы вместе можем заработать за целую жизнь, если даже не будем разгибать спины от солнечного восхода до заката. Убьем старуху и бросим труп в болото. Все поверят, что она сама свалилась в трясину - в объятия своей любезной Мелинды.

Злодеи поступили, как говорили, и скрыли убийство так хитро, что остались ненаказанными. Но с тех пор осиротелая Мелинда возненавидела людей. В справедливом гневе, она отреклась от своей прежней кроткой природы и сделалась угрюмой и жестокой, подобно своему страшному супругу. Вместо нежных лилий она стала рождать чудовищ, гибельных для человеческого рода. Она произвела свирепую моровую деву, малярию, опустошительницу маремм. Она родила блуждающих огненных духов, что втягивают в топи ночного странника, показываясь ему издали лампою в деревенской хижине, маяком на скале, костром пастуха или факелом путешественника. От Мелинды произошли столбообразные белые призраки, качаемые полуночным ветром над провалами болот, когда в стоячие воды глядится полная луна. Они вползают по месячному лучу в жилища людей и поражают их лихорадкой. Дочери Мелинды - прекрасные голубоглазые чертовки, завлекающие в болота береговых прохожих. По пояс в трясине - потому что лишь до пояса они женщины, а ниже - гадкие лягушки, - они молят спасти их от верной погибели, но, когда прохожий разжалобится и протянет им руку помощи, они с хохотом топят его самого в зыбучей бездне. От Мелинды родились феи, низводящие медвяную росу на плодовые деревья и поражающие человека горловыми болезнями. Она родила однополую ехидну, взгляд которой ядовит для людей, и толстую жабу, с свиным голосом и человечьим смехом, которую ищут колдуны, чтобы её печенью и кровью окармливать беременных женщин, - и тогда они выкидывают плод или рождают безобразных кобольдов.

Прикрепленное изображение (вес файла 62.9 Кб)

Как появился кокос на свете.

Фиджийская легенда

Давно это было. Очень давно. Узнал я это от деда, а тот в свою очередь от своего деда слышал эту историю...

Так вот. Жила на острове Савойи красивая девушка. Звали её Сина. Слухи о её дивной красоте дошли до островов Фиджи, до самого короля, а был он великий колдун. Обернулся птицей король Фиджи, взмыл в воздух, посмотрел в последний раз на владения свои и полетел через Тихий океан. Долго летела птица и опустилась наконец возле соломенного фале девушки. Они подружились, и Сина подолгу играла и разговаривала с птицей. Только вдали от родной земли исчез у короля его волшебный дар.

Птичья жизнь недолга. Прошли годы, а король так и не смог превратиться в человека. Умирая, он сказал своей подруге: «Похорони меня, Сина, перед своим фале. На моей могиле вырастете высокое, стройное дерево. Из его листьев ты сможешь сделать себе веер, а плоды его будут тебе нежной пищей и ароматным напитком. Когда ты станешь касаться губами прохладного молока, чтобы напиться, я буду ощущать твой нежный поцелуй».

Сина любила своего пернатого друга и исполнила его завещание. А вскоре поднялась перед фале стройная пальма, листья которой трепетали на ветру и протягивались к людям, как руки. Под листьями повисли гроздьями золотистые орехи. Люди назвали их плодами жизни. Вот так и появилась на свете первая кокосовая пальма.

Прикрепленное изображение (вес файла 107.9 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

11 февраля - Всемирный день больного

О двух братьях, что имели неверных жен

Грузинская народная сказка

Было то или не было — жили три брата. Все три брата были охотники. Каждый день ходят они на охоту, тем и живут.

Пришло время — поженились они все трое и живут себе. А только две старших невестки завели себе дружков-дэвов. Уйдут братья на охоту, а жены впустят к себе дэвов и веселятся.

Только младшая невестка сидит одна в углу, плачет.

Как возвращаться братьям с охоты, уйдут дэвы, а неверные жены встречают мужей, целуют, ласкают. Одна только младшая невестка сидит невеселая и не ласкает мужа.

Смотрел, смотрел младший брат на жену и говорит:

— Что это ты сидишь, словно сова надутая, и слова ласкового не скажешь! Смотри как мои невестки любят да ласкают мужей. Что ты невеселая такая, что за печаль у тебя?

Сказала жена:

— Завтра, как пойдешь на охоту, придумай что-нибудь, отстань от братьев и вернись домой, узнаешь, что за печаль у меня.

На другой день, как отправились братья на охоту да прошли с полпути, отстал младший брат, повернул и пошел домой.

Входит, сидят старшие невестки, обнимаются с дэвами, целуются, а младшая сидит одна в углу и плачет.

Не дай то врагу, что с младшим братом стало. Словно из ружья в него выстрелили. Бросился он вон и убежал. Испугались неверные жены, кричат, царапают себе щеки.

— Идите, — говорят дэвам, — убейте его, не то погубит он нас всех.

Пошли дэвы.

А в той стране жила одна старая колдунья. Пришли к ней дэвы и говорят:

— Знай, старуха, не сотворишь чего над таким-то охотником и не избавишь нас от него — или ты умрешь, или мы!

У той старухи был один чан. Заберется она в тот чан, — куда ни прикажет, тотчас понесет ее.

Влезла колдунья в свой чан, велела:

— А ну, чан, неси меня к царю!

Этот царь уже семь месяцев как болен, тысячи лекарей да докторов его лечат. Всех-то ему лекарств надавали, никак его не излечат.

Примчалась старуха в своем чане и говорит:

— Поведите меня к царю, я знаю лекарство, что его излечит.

Доложили царю.

— Ведите ее! — велел царь.

Ввели старуху. Поклонилась она царю, стала.

Спрашивает царь:

— Говори, как ты меня излечишь, когда уже семь месяцев меня все лекари лечат и излечить не могут.

— Великий царь! — говорит старуха. — У нас в деревне живет один охотник. Зарежь того охотника, излечит тебя его кровь.

Подарили старухе целую сумку золота и отпустили.

Велел царь привести того охотника и запереть в конюшне. Через три дня должны его убить, а он и не знает, бедняга, зачем привели его сюда и что его ждет.

Вот на третью ночь спит он и слышит, словно кто-то зовет его: «Несчастный, что ты спишь, проснись!»

Вскочил охотник, оглядывается, думает, кто это? А в конюшне никого, только кони стоят в стойлах.

Лег он, а голос опять зовет:

— Встань, несчастный, не знаешь ты, какая беда над тобой.

Испугался охотник. Встал, зажег свечу, ищет, кто это говорит. Все углы обшарил — никого. Пошел искать между ног коней, думает: может, там кто спрятался.

А среди коней стоит на привязи один тощий жеребенок и говорит:

— Не бойся, это я звал тебя.

— Зачем же ты звал меня? — спрашивает охотник.

— А затем, что должны тебя сегодня убить. Смотри же, как введут тебя к царю, скажи ему: «Не убивайте меня, не поможет вам моя кровь. А я сам вас излечу. Велите набрать в чан девять котлов воды, поставить на огонь и кипятить, пока останется не больше как с котел воды. И дайте мне фунт вашего пестрого мыла».

Как сделают все, остуди этот кипяток, посади туда царя, намыль его этим пестрым мылом и обмой в этой воде, — выздоровеет царь. Смотри только, как будет выходить из чана, не сломал бы тебе царь руку или ногу, силы в нем много наберется.

Вот повели наутро охотника к царю. Он и говорит:

— Великий царь, не поможет тебе моя кровь. Это враги хотят погубить меня, а позволишь, так я сам тебя излечу.

— Только вылечи меня, — говорит царь. — Полцарства тебе отдам.

Сказал охотник:

— Велите набрать в чан девять котлов воды и кипятить, пока останется воды не больше одного котла.

Сделали все, как он велел: налили в чан, выкипятили восемь котлов воды, сняли, остудили.

Сказал охотник царю:

— Пожалуйте теперь купаться. Велите только принести один фунт вашего пестрого мыла.

Вошел царь, вымылся этим пестрым мылом. Облил его напоследок охотник водой. Выскочил царь, что птица.

Там во дворе был большой камень. Царь, когда был здоров, всегда кидал его: свою силу измерял. Схватил царь этот камень и бросил его с такой силой, что целый угол дома отбил.

Натешился метаньем камня царь, повернулся к охотнику, обнял его, целует, так крепко обхватил его, что зашиб ему руку. Поморщился охотник.

— Не ушиб ли я тебя? — спрашивает царь.

— Нет, это я так поморщился, — говорит охотник.

— Чем же тебя наградить за то, что излечил меня? — говорит царь.

— Дайте мне того тощего жеребенка, что на конюшне у вас стоит, да фунт вашего пестрого мыла.

Удивился царь, что такую малость просит охотник. Велел тотчас вывести ему того жеребенка.

Надели на жеребенка седло, а он на ногах еле стоит, так и валится.

Сказал жеребенок охотнику:

— Отведи меня к реке и искупай в ней, только намыль хорошенько тем пестрым мылом и знай, как искупаешь, скорей взнуздай да садись, а то улечу, не удержишь.

Повел юноша жеребенка к реке, намылил хорошенько тем пестрым мылом, искупал. Не успел он стянуть все три подпруги, как взвился жеребенок конем и умчал юношу. Прилетели они домой.

Увидели невестки охотника, всполошились, говорят дэвам:

— Не изведете его — погибнем все.

Пошли дэвы к той колдунье.

— Вернулся он цел и невредим, погуби его!

Влезла старуха в свой чан, помчалась к царю. Ввели ее.

— Вот ты и поздоровел, великий царь, — говорит колдунья, — теперь жениться бы тебе на дочери царя каджей — счастливей тебя человека на свете не будет.

— Это бы хорошо, — говорит царь, — да кто приведет ее мне?

— А тот и приведет, кто тебя излечил, — говорит старуха.

Вызвал царь охотника.

— Приведи мне дочь царя каджей!

Пошел охотник к своему коню.

— Царь велит привести ему дочь царя каджей, как мне быть?

— Как быть? Пойди возьми у царя денег на дорогу, садись, и поедем, — говорит конь.

Пошел охотник, взял у царя денег на дорогу, сел на своего коня и поехал.

Сказал ему конь:

— Как подъедем к Каджетскому царству, будут там продавать быков да овец, ты, смотри, покупай, да, сколько запросят, вдвое больше давай, чтоб путь нам благословили. А как приедем во дворец каджей, там у ворот стоят на страже львы, тигры да волки, ты быков бросай львам да тиграм, а овец — волкам. Пропустят они нас.

Проберешься во дворец, дочь царя будет спать, ты, смотри, не буди ее, не то погибнешь, только отрежь у, нее локон и выходи, сама за тобой пойдет.

Едут они, а дорога мимо той реки идет, где он коня своего купал. Сошел юноша с коня, искупался, да с пестрым тем мылом, такой стал молодец: из камня молоко выжмет, не поморщится.

Взнуздал коня, сел и поехал.

Долго ли ехал или недолго, а только доехал до одного дома.

А это дэвов дом, и сидит там взаперти девушка.

Вошел юноша в дом, бросилась ему девушка навстречу, целует его, обнимает на радостях, как родного, сама и плачет и смеется.

— Вот счастье, что привелось еще человека увидеть, — говорит. — Но горе мне! Придет дэв, погубит тебя. Хоть бы не приходил ты вовсе!

— Не бойся, — говорит юноша, — пусть пожалует, посмотрим, чем он у меня поживится!

Вот идет дэв, ворчит:

— Кто ты? Что за герой, что осмелился войти в мой дом? Здесь от страха и птица вверху не летает, и муравей внизу не ползает, а ты кто такой, что так беспечно развалился?

— А ну, загляни в книгу своей судьбы, — крикнул ему юноша, — посмотри, от чьей руки тебе погибнуть суждено, узнаешь, кто я!

Посмотрел дэв, и вправду, у него на роду написано, что погибнет он от руки охотника.

Разъярился дэв — пошел на юношу, сцепились они.

Замахнулся дэв — всадил юношу в землю по щиколотки.

Замахнулся охотник — всадил дэва по колена.

Замахнулся дэв — всадил юношу по колена.

Замахнулся юноша еще раз — всадил дэва в землю по пояс.

Отрубил ему юноша голову. Радуется девушка, руки ему целует.

Сказал охотник:

— Я иду за дочерью царя каджей, а ты будь здесь, жди, на обратном пути заберу и тебя.

Сказала девушка:

— Знай, на пути твоем еще два дэвовых дома, братьев этого, убитого тобой. И у них также томятся по девушке. Смотри, как бы не сгубили тебя те дэвы.

— Будь покойна, я их вслед за братом отправлю, — сказал юноша.

Что долго рассказывать, убил он и тех дэвов, освободил их пленниц, велел и им дожидаться себя и поехал дальше.

Вот подъезжает к Каджетскому царству. Купил юноша быков да овец. Сколько запрашивают, вдвое больше дает. Накупил, сколько нужно, и поехал дальше.

Подъехал он ко дворцу каджей. Высыпали ему навстречу львы, да только разрывает охотник быков надвое и бросает им.

Пропустили его львы.

Высыпали тигры — накормил и их юноша и проехал.

Высыпали волки — бросил и им овец и проехал.

Вошел во дворец, спит дочь царя каджей. Подошел он, отрезал у нее локон и вышел.

Проснулась дочь царя, видит — отрезан у нее локон. Разгневалась, рвет на себе волосы.

Бросилась к своим львам, тиграм и волкам.

— Как осмелились пропустить ко мне этого человека!

— Эх, — говорят ей звери, — ты нам и костей не дашь погрызть, а он целых быков да овец нам бросал, насытил нас.

Летит она вдогон за охотником.

Где ногой ступит, так и испепеляет все.

А охотник едет себе. Заехал за всеми тремя девушками, что он от дэвов вызволил, едет, везет их.

Вот заехали они дорогой отдохнуть к одному мельнику. Встретил их мельник, зазвал домой. У того мельника была коза. Как крикнет он козе:

— А ну, моя козочка Мэ-эка! Накрой-ка мне стол!

Прошлась козочка — и появился стол, полный всяких яств, да таких, что и царю подать не зазорно.

Понравилась охотнику эта коза.

А мельнику его девушки нравятся. И говорит он:

— Я спрячусь, а ты ищи. Найдешь, — твоя коза, а не найдешь — мои девушки.

— Очень хорошо, — говорит юноша.

Сказал конь юноше:

— Ты поставь меня возле той козы, а сам иди. Знай, спрячется мельник в печной трубе. Крикни ему: «В печке ты, нашел я тебя». Не отзовется он, ты ему еще раз крикни, не отзовется и в этот раз, поднимись на кровлю и брось в трубу камень, упадет ему камень на голову — отзовется.

Спрятался мельник. А охотник ходит, ищет его повсюду, будто не знает, где он.

Подошел наконец к печке и кричит:

— Здесь ты, выходи!

Не отзывается мельник.

И во второй раз крикнул охотник:

— В печке ты, выходи!

Не отзывается мельник.

Поднялся охотник на кровлю, взял большой камень и бросил его в трубу, мельнику прямо в голову попал.

— Здесь я, здесь! — кричит мельник.

Вылез из трубы еле живой, а не сдается:

— Теперь ты прячься, а я буду искать, — говорит.

— Хорошо, — отвечает юноша.

Пошел к коню, спрашивает, как быть?

— А вот как, — говорит конь и укрыл его собой.

Ищет мельник, ищет, никак не найдет охотника.

А коза видит, хочет крикнуть хозяину, где юноша спрятался, но только раскроет рот, хватит ее конь зубами, молчит она.

Искал, искал мельник, не нашел и говорит:

— Не нашел я, выходи, твоя взяла.

Вылез охотник. Забрал и козу и девушек, оставил мельника ни с чем и поехал.

Догнала дочь царя каджей охотника:

— Это ты у меня локон отрезал?

— Я, — говорит юноша, — хочу отдать тебя в жены царю.

Злится она, да уж что делать.

Привез ее охотник к царю, а сам поехал с девушками домой.

Обрадовались братья, спрашивают:

— Где это ты пропадал столько времени?

Сказал младший брат:

— Как поедем на охоту, вы возвращайтесь с полпути домой, — тогда и увидите, где я пропадал и что со мной было.

Вернулись все три брата в полдень. Что ж видят — сидят две старшие невестки со своими дружками, веселятся, пируют, а третья сидит плачет.

— А ну, моя козочка, — говорит младший брат, — забери-ка этих неверных жен да с их дэвами, нанижи себе на хвост и побросай всех в пропасть.

Нанизала козочка на хвост неверных жен с их дружками, понесла на скалу и побросала их всех в пропасть.

Поженил младший брат старших братьев на двух старших девушках, третью, младшую, тоже замуж отдал за хорошего человека, и стали жить все вместе ладно да весело.

Прикрепленное изображение (вес файла 236.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

14 февраля - Католический День святого Валентина (День всех влюблённых)

Глюк С.

Сказка о сумасшедшем учёном и прекрасной девушке.

Той, которую я люблю, посвящается.

Прости, что я на такое не способен.

Однажды жили, а может живут или будут жить в нашем, а может и каком-нибудь параллельном мире один сумасшедший учёный и одна прекрасная девушка. Учёный с самого детства всё изучал, запоминал и создавал. И однажды ему раскрылись все тайны бытия. И лишь одну он не смог открыть из них, хоть и давно многим известную - он не смог понять людей. Но это не было для него важно. У него никогда не было друзей, и отношения с семьёй никогда не складывались нормально. И он и не хотел их понимать, ровно как и они его. Он свысока смотрел на всех вокруг, относился к ним с презрением. И все люди относились к нему так же. И никто не знал, что этот учёный знает больше о мире, чем любой из них, и что он способен практически на что угодно.

А между тем прекрасная девушка жила, радуясь жизни. У неё было всё, что ей нужно было для счастья: много денег, много поклонников, и всё, чего бы она ни захотела, она могла легко и быстро получить.

И однажды она шла по улице, окрыленная своим счастьем и успехом, и ей на встречу шел тот самый сумасшедший учёный. И он увидел её, и что-то произошло с ним. Из его мыслей не уходила она. Он постоянно думал о ней, и однажды понял, что любит её. И он нашел её, и рассказал ей о своих чувствах. Но она посмотрела на него с презрением. Он не понравился ей абсолютно ничем.

-Уходи, - сказала она учёному, выслушав его признание.

-Не выгоняй меня, прошу тебя! - взмолился учёный, - Я могу сделать для тебя всё, чего ты только ни пожелаешь!

-Думаешь, ты можешь дать мне хоть что-то, чего у меня нету? - спросила девушка, уверенная, что он всего лишь обычный жалкий ни на что не годный поклонник.

-Я могу больше, чем все люди во всём мире, - уверенно ответил тот, - Проси всё, что угодно.

-Знаешь что... - произнесла девушка с усмешкой, после чего мечтательно сообщила: - Я очень люблю море. Но я не могу туда ездить так часто, как мне хочется. Вот если бы у меня была такая дверь, в которую можно войти и оказаться на море...

-Я сделаю тебе такую дверь, - пообещал учёный, - просто дай мне две недели.

И на этом учёный оставил девушку. И она уже забыла про него, но через две недели, в тот же час и минуту, к ней пришел учёный и принёс дверь. Она от удивления пустила его, и он поставил перед ней дверь и открыл её. И за этой дверью действительно было море! Девушка вошла в эту дверь, и оказалась на прекрасном пляже, на который медленно накатывали небольшие волны.

Учёный вошел в дверь следом за ней и ещё раз попросил её быть с ним. Она посмотрела на него и вся радость от двери на море исчезла. Она захотела поскорее избавиться от него и сказала: "Достань мне звезду с неба! Самую настоящую звезду! Сможешь?"

И учёный снова ответил, что ему нужно две недели, и снова ушел. Но очень скоро вдруг стало очень жарко, а все новости только и твердили о том, что Солнце падает, и что скоро вся планета сгорит. И вот ровно через две недели после своего ухода учёный снова появился у девушки.

-Твоя звезда скоро спустится к нам с неба, - сказал ей учёный, - Ведь Солнце - это тоже звезда! Просто она ближе всех к нам. Ты будешь со мной?

-Останови это! Оно не нужно! Ведь мы все умрём!

-Но ты ведь просила звезду! - сказал учёный, - Я смог достать тебе звезду! Я могу достать тебе целое созвездие! Просто будь со мной!

-Ты разве не понял, что я не буду с тобой, никогда и ни за что? - закричала девушка, - Останови это!

Но опечаленный учёный просто вышел из её дома, остановился на дороге и стоял, закрыв лицо руками, пока солнце не оказалось настолько близко, что и его, и девушку, и всё живое испепелило своим жаром.

Декабрь 2010г,

Москва.

Прикрепленное изображение (вес файла 80 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

В ночь на 16 февраля - наступил год Собаки.

Н. Н. Носов

Дружок

Замечательно нам с Мишкой жилось на даче! Вот где было раздолье! Делай что хочешь, иди куда хочешь. Можешь в лес за грибами ходить или за ягодами или купаться в реке, а не хочешь купаться - так лови рыбу, и никто тебе слова не скажет. Когда у мамы кончился отпуск и нужно было собираться обратно в город, мы даже загрустили с Мишкой. Тётя Наташа заметила, что мы оба ходим как в воду опущенные, и стала уговаривать маму, чтоб мы с Мишкой остались ещё пожить. Мама согласилась и договорилась с тётей Наташей, чтоб она нас кормила и всякое такое, а сама уехала.

Мы с Мишкой остались у тёти Наташи. А у тёти Наташи была собака Дианка. И вот как раз в тот день, когда мама уехала, Дианка вдруг ощенилась: шестерых щенков принесла. Пятеро чёрных с рыжими пятнами и один - совсем рыжий, только одно ухо у него было чёрное. Тётя Наташа увидела щенков и говорит:

- Чистое наказанье с этой Дианкой! Каждое лето она щенков приносит! Что с ними делать, не знаю. Придётся их утопить.

Мы с Мишкой говорим:

- Зачем топить? Они ведь тоже хотят жить. Лучше отдать соседям.

- Да соседи не хотят брать, у них своих собак полно, - сказала тётя Наташа. - А мне ведь тоже не надо столько собак.

Мы с Мишкой стали просить:

- Тётечка, не надо их топить! Пусть они подрастут немножечко, а потом мы сами их кому-нибудь отдадим.

Тётя Наташа согласилась, и щеночки остались. Скоро они подросли, стали бегать по двору и лаять: "Тяф! Тяф!" - совсем как настоящие псы. Мы с Мишкой по целым дням играли с ними. Тётя Наташа несколько раз напоминала нам, чтоб мы раздали щенков, но нам было жалко Дианку. Ведь она станет скучать по своим детям, думали мы.

- Зря я вам поверила, - сказала тётя Наташа. - Теперь я вижу, что все щенки останутся у меня. Что я буду делать с такой оравой собак? На них одного корму сколько надо!

Пришлось нам с Мишкой браться за дело. Ну и помучились же мы! Никто не хотел брать щенков. Несколько дней подряд мы таскали их по всему посёлку и насилу пристроили трёх щенков. Ещё двоих мы отнесли в соседнюю деревню. У нас остался один щенок, тот, который был рыжий с чёрным ухом. Нам он больше всех нравился. У него была такая милая морда и очень красивые глаза, такие большие, будто он всё время чему-нибудь удивлялся. Мишка никак не хотел расставаться с этим щенком и написал своей маме такое письмо;

"Милая мамочка! Разреши мне держать щеночка маленького. Он очень красивый, весь рыжий, а ухо чёрное, и я его очень люблю. За это я тебя всегда буду слушаться, и буду хорошо учиться, и щеночка буду учить, чтоб из него выросла хорошая, большая собака".

Мы назвали щеночка Дружком. Мишка говорил, что купит книжку о том, как дрессировать собак, и будет учить Дружка по книжке.

Прошло несколько дней, а от Мишкиной мамы так и не пришло ответа. То есть пришло письмо, но в нём совсем ничего про Дружка не было. Мишкина мама писала, чтобы мы приезжали домой, потому что она беспокоится, как мы тут живём одни.

Мы с Мишкой в тот же день решили ехать, и он сказал, что повезёт Дружка без разрешения, потому что он ведь не виноват, раз письмо не дошло.

- Как же вы повезёте своего щенка? - спросила тётя Наташа. - Ведь в поезде не разрешают возить собак. Увидит проводник и оштрафует.

- Ничего, - говорит Мишка, - мы его в чемодан спрячем, никто и не увидит.

Мы переложили из Мишкиного чемодана все вещи ко мне в рюкзак, просверлили в чемодане дырки гвоздём, чтоб Дружок в нём не задохнулся, положили туда краюшку хлеба и кусок жареной курицы на случай, если Дружок проголодается, а Дружка посадили в чемодан и пошли с тётей Наташей на станцию.

Всю дорогу Дружок сидел в чемодане молча, и мы были уверены, что довезём его благополучно. На станции тётя Наташа пошла взять нам билеты, а мы решили посмотреть, что делает Дружок. Мишка открыл чемодан. Дружок спокойно лежал на дне и, задрав голову кверху, жмурил глаза от света.

- Молодец Дружок! - радовался Мишка. - Это такой умный пёс!.. Понимает, что мы его везём тайком.

Мы погладили Дружка и закрыли чемодан. Скоро подошёл поезд. Тётя Наташа посадила нас в вагон, и мы попрощались с ней. В вагоне мы выбрали для себя укромное местечко. Одна лавочка была совсем свободна, а напротив сидела старушка и дремала. Больше никого не было. Мишка сунул чемодан под лавку. Поезд тронулся, и мы поехали.

Сначала всё шло хорошо, но на следующей станции стали садиться новые пассажиры. К нам подбежала какая-то длинноногая девчонка с косичками и затрещала, как сорока:

- Тётя Надя! Дядя Федя! Идите сюда! Скорее, скорее, здесь места есть!

Тётя Надя и дядя Федя пробрались к нашей лавочке.

- Сюда, сюда! - трещала девчонка. - Садитесь! Я вот здесь сяду с тётей Надечкой, а дядечка Федечка пусть сядет рядом с мальчиками.

- Не шуми так, Леночка, - сказала тётя Надя. И они вместе сели напротив нас, рядом со старушкой, а дядя Федя сунул свой чемодан под лавку и сел рядом с нами.

- Ой, как хорошо! - захлопала в ладоши Леночка. - С одной стороны три дяденьки сидят, а с другой - три тётеньки.

Мы с Мишкой отвернулись и стали смотреть в окно. Сначала всё было тихо, только колёса постукивали. Потом под лавкой послышался шорох и начало что-то скрестись, словно мышь.

- Это Дружок! - зашептал Мишка. - А что если проводник придёт?

- Ничего, может быть, он и не услышит.

- А если Дружок лаять начнёт? Дружок потихоньку скрёбся, будто хотел проскрести в чемодане дырку.

- Ай, мамочка, мышь! - завизжала эта егоза Леночка и стала поджимать под себя ноги.

- Что ты выдумываешь! - сказала тётя Надя. - Откуда тут мышь?

- А вот послушай! Послушай!

Тут Мишка изо всех сил стал кашлять и толкать чемодан ногой. Дружок на минуту успокоился, потом потихоньку заскулил. Все удивлённо переглянулись, а Мишка поскорей стал тереть по стеклу пальцем так, чтоб стекло визжало. Дядя Федя посмотрел на Мишку строго и сказал:

- Мальчик, перестань! Это на нервы действует. В это время сзади кто-то заиграл на гармошке, и Дружка не стало слышно. Мы обрадовались. Но гармошка скоро утихла.

- Давай будем песни петь! - шепчет Мишка.

- Неудобно, - говорю я.

- Ну, давай громко стихи читать.

- Ну, давай. Начинай.

Из-под лавки раздался писк. Мишка закашлял и поскорее начал стихи:

Травка зеленеет, солнышко блестит,

Ласточка с весною в сени к нам летит.

В вагоне раздался смех. Кто-то сказал:

- На дворе скоро осень, а у нас тут весна начинается! Леночка стала хихикать и говорить:

- Какие мальчишки смешные! То скребутся, как мыши, то по стеклу пальцами скрипят, то стихи читают.

Но Мишка ни на кого не обращал внимания. Когда это стихотворение кончилось, он начал другое и отбивал такт ногами:

Как мой садик свеж и зелен!

Распустилась в нём сирень.

От черёмухи душистой

И от лип кудрявых тень.

- Ну, вот и лето пришло: сирень, видите ли, распустилась! - шутили пассажиры.

А у Мишки без всякого предупреждения грянула зима:

Зима!.. Крестьянин, торжествуя,

На дровнях обновляет путь;

Его лошадка, снег почуя,

Плетётся рысью как-нибудь…

А потом почему-то всё пошло шиворот-навыворот и после зимы наступила вдруг осень:

Скучная картина!

Тучи без конца.

Дождик так и льётся,

Лужи у крыльца.

Тут Дружок жалобно завыл в чемодане, и Мишка закричал что было силы:

Что ты рано в гости,

Осень, к нам пришла?

Ещё просит сердце

Света и тепла!

Старушка, которая дремала напротив, проснулась, закивала головой и говорит:

- Верно, деточка, верно! Рано осень к нам пришла. Ещё ребятишкам погулять хочется, погреться на солнышке, а тут осень! Ты, миленький, хорошо стишки говоришь, хорошо!

И она принялась гладить Мишку по голове. Мишка незаметно толкнул меня под лавкой ногой, чтоб я продолжал чтение, а у меня, как нарочно, все стихи выскочили из головы, только одна песня вертелась. Недолго раздумывая, я гаркнул что было силы на манер стихов:

Ах вы сени, мои сени!

Сени новые мои!

Сени новые, кленовые, решётчатые!

Дядя Федя поморщился:

- Вот наказание! Ещё один исполнитель нашёлся! А Леночка надула губки и говорит:

- Фи! Нашёл что читать! Какие-то сени! А я отбарабанил эту песню два раза подряд и принялся за другую:

Сижу за решёткой, в темнице сырой,

Вскормлённый в неволе орёл молодой…

- Вот бы тебя засадить куда-нибудь, чтоб ты не портил людям нервы! - проворчал дядя Федя.

- Ты не волнуйся, - говорила ему тётя Надя. - Ребята стишки повторяют, что тут такого!

Но дядя Федя всё-таки волновался и тёр рукой лоб, будто у него голова болела. Я замолчал, но тут Мишка пришёл на помощь и стал читать с выражением:

Тиха украинская ночь.

Прозрачно небо, звёзды блещут…

- О! - засмеялись в вагоне. - На Украину попал! Куда-то ещё залетит?

На остановке вошли новые пассажиры:

- Ого, да тут стихи читают! Весело будет ехать. А Мишка уже путешествовал по Кавказу:

Кавказ подо мною, один в вышине

Стою над снегами у края стремнины…

Так он объехал чуть ли не весь свет и попал даже на Север. Там он охрип и снова стал толкать меня под лавкой ногой. Я никак не мог припомнить, какие ещё бывают стихи, и опять принялся за песню:

Всю-то я вселенную проехал.

Нигде я милой не нашёл…

Леночка засмеялась:

- А этот всё какие-то песни читает!

- А я виноват, что Мишка все стихи перечитал? - сказал я и принялся за новую песню:

Голова ль ты моя удалая,

Долго ль буду тебя я носить?

- Нет, братец, - проворчал дядя Федя, - если будешь так донимать всех своими стихами, то не сносить тебе головы!

Он опять принялся тереть рукой лоб, потом взял из-под лавки чемодан и вышел на площадку.

…Поезд подходил к городу. Пассажиры зашумели, стали брать свои вещи и толпиться у выхода. Мы тоже схватили чемодан и рюкзак и стали пролезать на площадку. Поезд остановился. Мы вылезли из вагона и пошли домой. В чемодане было тихо.

- Смотри, - сказал Мишка, - когда не надо, так он молчит, а когда надо было молчать, он всю дорогу скулил.

- Надо посмотреть - может, он там задохнулся? - говорю я.

Мишка поставил чемодан на землю, открыл его… и мы остолбенели: Дружка в чемодане не было! Вместо него лежали какие-то книжки, тетради, полотенце, мыло, очки в роговой оправе, вязальные спицы.

- Что это? - говорит Мишка. - Куда же Дружок делся? Тут я понял, в чём дело.

- Стой! - говорю. - Да это ведь не наш чемодан! Мишка посмотрел и говорит:

- Верно! В нашем чемодане были дырки просверлены, и, потом, наш был коричневый, а этот рыжий какой-то. Ах я разиня! Схватил чужой чемодан!

- Бежим скорей обратно, может быть, наш чемодан так и стоит под лавкой, - сказал я.

Прибежали мы на вокзал. Поезд ещё не ушёл. А мы забыли, в каком вагоне ехали. Стали бегать по всем вагонам и заглядывать под лавки. Обыскали весь поезд. Я говорю:

- Наверно, его забрал кто-нибудь.

- Давай ещё раз пройдём по вагонам, - говорит Мишка. Мы ещё раз обыскали все вагоны. Ничего не нашли. Стоим с чужим чемоданом и не знаем, что делать. Тут пришёл проводник и прогнал нас.

- Нечего, - говорит, - по вагонам шнырять! Пошли мы домой. Я зашёл к Мишке, чтобы выгрузить из рюкзака его вещи. Мишкина мама увидела, что он чуть не плачет, и спрашивает:

- Что с тобой?

- Дружок пропал!

- Какой дружок?

- Ну, щенок. Не получала письма разве?

- Нет, не получала.

- Ну вот! А я писал.

Мишка стал рассказывать, какой хороший был Дружок, как мы его везли и как он потерялся. Под конец Мишка расплакался, а я ушёл домой и не знаю, что было дальше.

На другой день Мишка приходит ко мне и говорит:

- Знаешь, теперь выходит - я вор!

- Почему?

- Ну, я ведь чужой чемодан взял.

- Ты ведь по ошибке.

- Вор тоже может сказать, что он по ошибке.

- Тебе ведь никто не говорит, что ты вор.

- Не говорит, а всё-таки совестно. Может быть, тому человеку этот чемодан нужен. Я должен вернуть.

- Да как же ты найдёшь этого человека?

- А я напишу записки, что нашёл чемодан, и расклею по всему городу. Хозяин увидит записку и придёт за своим чемоданом.

- Правильно! - говорю я.

- Давай записки писать. Нарезали мы бумаги и стали писать:

"Мы нашли чемодан в вагоне. Получить у Миши Козлова. Песчаная улица, №8, кв. 3".

Написали штук двадцать таких записок. Я говорю:

- Давай напишем ещё записки, чтоб нам вернули Дружка. Может быть, наш чемодан тоже кто-нибудь по ошибке взял.

- Наверно, его тот гражданин взял, который с нами в поезде ехал, - сказал Мишка.

Нарезали мы ещё бумаги и стали писать:

"Кто нашёл в чемодане щенка, очень просим вернуть Мише Козлову или написать по адресу: Песчаная улица, № 8, кв.3".

Написали и этих записок штук двадцать и пошли их по городу расклеивать. Клеили на всех углах, на фонарных столбах… Только записок оказалось мало. Мы вернулись домой и стали ещё записки писать. Писали, писали - вдруг звонок. Мишка побежал открывать. Вошла незнакомая тётенька.

- Вам кого? - спрашивает Мишка.

- Мишу Козлова.

Мишка удивился: откуда она его знает?

- А зачем?

- Я, - говорит, - чемодан потеряла.

- А! - обрадовался Мишка. - Идите сюда. Вот он, ваш чемодан.

Тётенька посмотрела и говорит:

- Это не мой.

- Как - не ваш? - удивился Мишка.

- Мой был побольше, чёрный, а этот рыжий.

- Ну, тогда вашего у нас нет, - говорит Мишка. - Мы другого не находили. Вот когда найдём, тогда пожалуйста. Тётенька засмеялась и говорит:

- Вы неправильно делаете, ребята. Чемодан надо спрятать и никому не показывать, а если придут за ним, то вы сначала спросите, какой был чемодан и что в нём лежало. Если вам ответят правильно, тогда отдавайте чемодан. А так ведь вам кто-нибудь скажет: "Мой чемодан", и заберёт, а это и не его вовсе. Всякие люди бывают!

- Верно! - говорит Мишка. - А мы и не сообразили! Тётенька ушла.

- Вот видишь, - говорит Мишка, - сразу подействовало! Не успели мы записки наклеить, а люди уже приходят. Ничего, может быть, и Дружок найдётся!

Мы спрятали чемодан под кровать, но в этот день к нам больше никто не пришёл. Зато на другой день у нас перебывало много народу. Мы с Мишкой даже удивлялись, как много людей теряют свои чемоданы и разные другие вещи. Один гражданин забыл чемодан в трамвае и тоже пришёл к нам, другой забыл в автобусе ящик с гвоздями, у третьего в прошлом году пропал сундук - все шли к нам, как будто у нас было бюро находок. С каждым днём приходило всё больше и больше народу.

- Удивляюсь! - говорил Мишка. - Приходят только те, у которых пропал чемодан или хотя бы сундук, а те, которые нашли чемодан, преспокойно сидят дома.

- А чего им беспокоиться? Кто потерял, тот ищет, а кто нашёл, чего ему ещё ходить?

- Могли бы хоть письмо написать, - говорит Мишка. - Мы бы сами пришли.

Один раз мы с Мишкой сидели дома. Вдруг кто-то постучал в дверь. Мишка побежал отворять. Оказалось, почтальон. Мишка радостный вбежал в комнату с письмом в руках.

- Может быть, это про нашего Дружка! - сказал он и стал разбирать на конверте адрес, который был написан неразборчивыми каракулями.

Весь конверт был усеян штемпелями и наклейками с надписями.

- Это не нам письмо, - сказал наконец Мишка. - Это маме. Какой-то шибко грамотный человек писал. В одном слове две ошибки сделал: вместо "Песчаная" улица написал "Печная". Видно, письмо долго по городу ходило, пока куда надо дошло… Мама! - закричал Мишка. - Тебе письмо от какого-то грамотея!

- Что это за грамотей?

- А вот почитай письмо.

Мама разорвала конверт и стала читать вполголоса:

- "Милая мамочка! Разреши мне держать щеночка маленького. Он очень красивый, весь рыжий, а ухо чёрное, и я его очень люблю…" Что это? - говорит мама. - Это ведь ты писал!

Я засмеялся и посмотрел на Мишку. А он покраснел как варёный рак и убежал.

Мы с Мишкой потеряли надежду отыскать Дружка, но Мишка часто вспоминал о нём:

- Где он теперь? Какой у него хозяин? Может быть, он злой человек и обижает Дружка? А может быть. Дружок так и остался в чемодане и погиб там от голода? Пусть бы мне не вернули его, а только хоть бы сказали, что он живой и что ему хорошо!

Скоро каникулы кончились, и пришла пора идти в школу. Мы были рады, потому что очень любили учиться и уже соскучились по школе. В этот день мы встали рано-рано, оделись во всё новое и чистое. Я пошёл к Мишке, чтоб разбудить его, и встретился с ним на лестнице. Он как раз шёл ко мне, чтобы разбудить меня.

Мы думали, что в этом году с нами будет заниматься Вера Александровна, которая учила нас в прошлом году, но оказалось, что у нас теперь будет совсем новая учительница. Надежда Викторовна, так как Вера Александровна перешла в другую школу. Надежда Викторовна дала нам расписание уроков, сказала, какие учебники будут нужны, и стала вызывать нас всех по журналу, чтоб познакомиться с нами. А потом спросила:

- Ребята, вы учили в прошлом году стихотворение Пушкина "Зима"?

- Учили! - загудели все хором.

- Кто помнит это стихотворение? Все ребята молчали. Я шепчу Мишке:

- Ты ведь помнишь?

- Помню.

- Так поднимай руку! Мишка поднял руку.

- Ну, выходи на середину и читай, - сказала учительница.

Мишка подошёл к столу и начал читать с выражением:

Зима!.. Крестьянин, торжествуя,

На дровнях обновляет путь;

Его лошадка, снег почуя,

Плетётся рысью как-нибудь…

Он читал всё дальше и дальше, а учительница сначала смотрела на него пристально, потом наморщила лоб, будто вспоминала что-то, потом вдруг протянула к Мишке руку и говорит:

- Постой, постой! Я вспомнила: ты ведь тот мальчик, который ехал в поезде и всю дорогу читал стихи? Верно?

Мишка сконфузился и говорит:

- Верно.

- Ну, садись, но; после уроков зайдёшь ко мне в учительскую.

- А стихи не надо кончать? - спросил Мишка.

- Не надо. Я и так вижу, что ты знаешь.

Мишка сел и принялся толкать меня под партой ногой:

- Это она! Та тётенька, которая с нами в поезде ехала. Ещё с нею была девчонка Леночка и дяденька, который сердился. Дядя Федя, помнишь?

- Помню, - говорю. - Я её тоже узнал, как только ты стихи стал читать.

- Ну, что теперь будет? - беспокоился Мишка. - Зачем она меня в учительскую вызвала? Наверно, достанется нам за то, что мы тогда шумели в поезде!

Мы с Мишкой так волновались, что не заметили даже, как занятия кончились. Последними вышли из класса, и Мишка пошёл в учительскую. Я остался ждать его в коридоре. Наконец он оттуда вышел.

- Ну, что тебе учительница сказала? - спрашиваю я.

- Оказывается, мы её чемодан взяли, то есть не её, а того дяденьки. Но это всё равно. Она спросила, не взяли ли мы по ошибке чужой чемодан. Я сказал, что взяли. Она стала расспрашивать, что в этом чемодане было, и узнала, что это их чемодан. Она велела сегодня же принести ей чемодан и дала адрес.

Мишка показал мне бумажку, на которой был записан адрес. Мы поскорей пошли домой, взяли чемодан и отправились по адресу.

Нам открыла дверь Леночка, которую мы видели в поезде.

- Вам кого? - спросила она.

А мы забыли, как звать учительницу.

- Постойте, - говорит Мишка. - Вот тут на бумажке записано… Надежду Викторовну. Леночка говорит:

- Вы, наверно, чемодан принесли?

- Принесли.

- Ну, заходите.

Она привела нас в комнату и закричала:

- Тётя Надя! Дядя Федя! Мальчики чемодан принесли! Надежда Викторовна и дядя Федя вошли в комнату. Дядя Федя открыл чемодан, увидел свои очки и сразу надел их на нос.

- Вот они, мои любимые старые очки! - обрадовался он. - Как хорошо, что они нашлись! А то я к новым очкам никак не могу привыкнуть.

Мишка говорит:

- Мы ничего не трогали. Всё ждали, когда хозяин отыщется. Мы даже везде объявления наклеили, что нашли чемодан.

- Ну вот! - сказал дядя Федя. - А я никогда не читаю объявлений на стенах. Ну ничего, в следующий раз буду умнее - всегда буду читать.

Леночка куда-то ушла, а потом вернулась в комнату, а за ней бежал щенок. Он был весь рыжий, только одно ухо у него было чёрное.

- Смотри! - прошептал Мишка. Щенок насторожился, приподнял своё ухо и поглядел на нас.

- Дружок! - закричали мы.

Дружок завизжал от радости, кинулся к нам, принялся прыгать и лаять. Мишка схватил его на руки:

- Дружок! Верный мой пёс! Значит, ты не забыл нас? Дружок лизал ему щёки, а Мишка целовал его прямо в морду. Леночка смеялась, хлопала в ладоши и кричала:

- Мы его в чемодане с поезда принесли! Мы по ошибке ваш чемодан взяли. Это всё дядечка Федечка виноват!

- Да, - сказал дядя Федя, - это моя вина. Я первый взял ваш чемодан, а потом уж вы мой взяли.

Они отдали нам чемодан, в котором Дружок ехал в поезде. Леночка, видно, очень не хотела расставаться с Дружком. На глазах у неё даже слезы были. Мишка сказал, что на следующий год у Дианки снова будут щенки, тогда мы выберем самого красивого и привезём ей.

- Обязательно привезите, - сказала Леночка.

Мы попрощались и вышли на улицу. Дружок сидел на руках у Мишки, вертел во все стороны головой, и глаза у него были такие, будто он всему удивлялся. Наверно, Леночка всё время держала его дома и ничего ему не показывала.

Когда мы подошли к дому, у нас на крыльце сидели две тётки и дядька. Они, оказывается, нас ждали.

- Вы, наверно, за чемоданом пришли? - спросили мы их.

- Да, - сказали они. - Это вы те ребята, которые чемодан нашли?

- Да, это мы, - говорим мы. - Только никакого чемодана у нас теперь нет. Уже нашёлся хозяин, и мы отдали.

- Так вы бы поснимали свои записки, а то только людей смущаете. Приходится из-за вас даром время терять!

Они поворчали и разошлись. А мы с Мишкой в тот же день обошли все места, где наклеили записки, и ободрали их.

Прикрепленное изображение (вес файла 48.8 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

23 февраля – День защитника отечества, по старому – День советской армии и военно-морского флота

Бесстрашный солдат

страшилка от Георгия Науменко

Вечер. В дверь постучали. Вошёл путник в дом и просит: "Пустите, добрые люди, ночь переночевать, от худой погоды укрыться!" Хозяин его пустил. Ночью путник встал, ребёнка из люльки взял, кровь выпил, мясо съел. Из хлева борова привёл, кровью ему рыло намазал и спать улёгся. Утром путник встал и кричит: "Хозяин! Хозяин! Боров твоего ребёнка съел!" Сказал путник и ушёл.

На другой день, как на улице стемнело, приходит путник в другой дом и просит: "Пустите, добрые люди, ночь переночевать, от худой погоды укрыться!" В дом его пустили. Ночью путник встал, ребёнка из люльки взял, кровь выпил, мясо съел, косточки собаке бросил и спать улёгся. Утром путник встал и кричит:"Хозяин! Хозяин! Собака твоего ребёнка съела!" Сказал путник и ушёл.

На другой день, как на улице стемнело, приходит путник в другой дом и просит: "Пустите, добрые люди, ночь переночевать, от худой погоды укрыться!" Хозяин его пустил. А в доме солдат был, чувствует неладное. Взял ребёнка из люльки и спрятал, а вместо него осиное полено оставил. Ночью путник встал, осиное полено из люльки взял, острыми зубами вцепился... и сломал зуб. Завыл, застонал и из дома убежал. Пошёл его бесстрашный солдат искать. Вышел во двор и спрашивает: "Ворота, ворота! Вы не видали, куда упырь побежал?" Заскрипели ворота и показали дорогу. Пошёл солдат дальше, увидел дерево и спрашивает: "Дерево, дерево! Ты высоко торчишь, далеко глядишь! Не видало ли ты, куда упырь побежал?" Зашумело дерево ветвями и показало дорогу. Пошёл солдат дальше, увидел туман и спрашивает: "Туман, туман! Ты везде гуляешь по полям, не видал ли ты, где упырь укрылся?" Показал ему место туман. Пришёл бесстрашный солдат в глубокое овражище, в сырую ямищу. Нашёл на дне железный гроб, откинул крышку. В железном гробу упырь лежит, глубоким сном спит. Взял его солдат и на белый свет потащил, привязал к дереву. Стало солнце всходить, жаркими лучами светить, упырь от света стал сгорать, в ад душу отправлять. Не стало злодея-кровопийцы!

Прикрепленное изображение (вес файла 190.1 Кб)

Михаил Юрьевич Лермонтов

Ашик-Кериб

Давно тому назад в городе Тифлизе жил один богатый турок. Много аллах дал ему золота, но дороже золота была ему единственная дочь Магуль-Мегери. Хороши звезды на небеси, но за звездами живут ангелы, и они еще лучше, так и Магуль-Мегери была лучше всех девушек Тифлиза.

Был также в Тифлизе бедный Ашик-Кериб. Пророк не дал ему ничего, кроме высокого сердца и дара песен; играя на саазе (балалайка турецкая) и прославляя древних витязей Туркестана, ходил он по свадьбам увеселять богатых и счастливых. На одной свадьбе он увидал Магуль-Мегери, и они полюбили друг друга. Мало было надежды у бедного Ашик-Кериба получить ее руку, - и он стал грустен, как зимнее небо.

Вот раз он лежал в саду под виноградником и наконец заснул. В это время шла мимо Магуль-Мегери с своими подругами; и одна из них, увидав спящего ашика (балалаечника), отстала и подошла к нему.

- Что ты спишь под виноградником, - запела она, - вставай, безумный, твоя газель идет мимо.

Он проснулся - девушка порхнула прочь, как птичка. Магуль-Мегери слышала ее песню и стала ее бранить.

- Если б ты знала, - отвечала та, - кому я пела эту песню, ты бы меня поблагодарила: это твой Ашик-Кериб.

- Веди меня к нему, - сказала Магуль-Мегери.

И они пошли. Увидав его печальное лицо, Магуль-Мегери стала его спрашивать и утешать.

- Как мне не грустить, - отвечал Ашик-Кериб, - я тебя люблю, и ты никогда не будешь моею.

- Проси мою руку у отца моего, - говорила она, - и отец мой сыграет нашу свадьбу на свои деньги и наградит меня столько, что нам вдвоем достанет.

- Хорошо, - отвечал он, - положим, Аяк-Ага ничего не пожалеет для своей дочери; но кто знает, что после ты не будешь меня упрекать в том, что я ничего не имел и тебе всем обязан. Нет, милая Магуль-Мегери, я положил зарок на свою душу: обещаюсь семь лет странствовать по свету и нажить себе богатство либо погибнуть в дальних пустынях; если ты согласна на это, то по истечении срока будешь моею.

Она согласилась, но прибавила, что если в назначенный день он не вернется, то она сделается женою Куршуд-бека, который давно уж за нее сватается.

Пришел Ашик-Кериб к своей матери; взял на дорогу ее благословение, поцеловал маленькую сестру, повесил через плечо сумку, оперся на посох странничий и вышел из города Тифлиза. И вот догоняет его всадник, - он смотрит: это Куршуд-бек.

- Добрый путь! - кричал ему бек. - Куда бы ты ни шел, странник, я твой товарищ.

Не рад был Ашик своему товарищу, но нечего делать. Долго они шли вместе, наконец завидели перед собою реку. Ни моста, ни броду.

- Плыви вперед, - сказал Куршуд-бек - я за тобою последую. Ашик сбросил верхнее платье и поплыл. Переправившись, глядь назад - о горе! О всемогущий Аллах! - Куршуд-бек, взяв его одежды, ускакал обратно в Тифлиз, только пыль вилась за ним змеею по гладкому полю.

Прискакав в Тифлиз, несет бек платье Ашик-Кериба к его старой матери.

- Твой сын утонул в глубокой реке, - говорит он, - вот его одежда.

В невыразимой тоске упала мать на одежды любимого сына и стала обливать их жаркими слезами; потом взяла их и понесла к нареченной невестке своей, Магуль-Мегери.

- Мой сын утонул, - сказала она ей. - Куршуд-бек привез его одежды; ты свободна.

Магуль-Мегери улыбнулась и отвечала:

- Не верь, это все выдумки Куршуд-бека; прежде истечения семи лет никто не будет моим мужем.

Она взяла со стены свою сааз и спокойно начала петь любимую песню бедного Ашик-Кериба.

Между тем странник пришел бос и наг в одну деревню. Добрые люди одели его и накормили; он за это пел им чудные песни. Таким образом переходил он из деревни в деревню, из города в город, и слава его разнеслась повсюду. Прибыл он наконец в Халаф. По обыкновению, взошел в кофейный дом, спросил сааз и стал петь. В это время жил в Халафе паша, большой охотник до песельников. Многих к нему приводили, - ни один ему не понравился. Его чауши измучились, бегая по городу. Вдруг, проходя мимо кофейного дома, слышат удивительный голос. Они туда.

- Иди с нами к великому паше, - закричали они, - или ты отвечаешь нам головою!

- Я человек вольный, странник из города Тифлиза, - говорит Ашик-Кериб, - хочу пойду, хочу нет; пою, когда придется, - и ваш паша мне не начальник.

Однако, несмотря на то, его схватили и привели к паше.

- Пой, - сказал паша.

И он запел. И в этой песне он славил свою дорогую Магуль-Мегери; и эта песня так понравилась гордому паше, что он оставил у себя бедного Ашик-Кериба.

Посыпалось к нему серебро и золото, заблистали на нем богатые одежды. Счастливо и весело стал жить Ашик-Кериб и сделался очень богат. Забыл он свою Магуль-Мегери или нет, не знаю, только срок истекал. Последний год скоро должен был кончиться, а он и не готовился к отъезду.

Прекрасная Магуль-Мегери стала отчаиваться. В это время отправлялся один купец с караваном из Тифлиза с сорока верблюдами и восьмьюдесятью невольниками. Призывает она купца к себе и дает ему золотое блюдо.

- Возьми ты это блюдо, - говорит она, - и в какой бы ты город ни приехал, выставь это блюдо в своей лавке и объяви везде, что тот, кто признается моему блюду хозяином и докажет это, получит его и вдобавок вес его золотом.

Отправился купец, везде исполнял поручение Магуль-Мегери, но никто не признался хозяином золотому блюду. Уж он продал почти все свои товары и приехал с остальными в Халаф. Объявил он везде поручение Магуль-Мегери. Услыхав это, Ашик-Кериб прибегает в караван-сарай и видит золотое блюдо в лавке тифлизского купца.

- Это мое! - сказал он, схватив его рукою.

- Точно твое, - сказал купец, - я узнал тебя, Ашик-Кериб. Ступай же скорее в Тифлиз, твоя Магуль-Мегери велела тебе сказать, что срок истекает, и если ты не будешь в назначенный день, то она выйдет за другого.

В отчаянии Ашик-Кериб схватил себя за голову: оставалось только три дня до рокового часа. Однако он сел на коня, взял с собой суму с золотыми монетами -и поскакал, не жалея коня. Наконец измученный бегун упал бездыханный на Арзинган горе, что между Арзиньяном и Арзерумом. Что ему было делать: от Арзиньяна до Тифлиза два месяца езды, а оставалось только два дня.

- Аллах всемогущий! - воскликнул он.- Если ты уж мне не поможешь, то мне нечего на земле делать!

И хочет он броситься с высокого утеса. Вдруг видит внизу человека на белом

коне и слышит громкий голос:

- Оглан , что ты хочешь делать?

- Хочу умереть, - отвечал Ашик.

- Слезай же сюда, если так, я тебя убью. Ашик спустился кое-как с утеса.

- Ступай за мною, - сказал громко всадник.

- Как я могу за тобою следовать, - отвечал Ашик, - конь твой летит, как ветер, а я отягощен сумою.

- Правда. Повесь же суму свою на седло мое и следуй. Отстал Ашик-Кериб, как ни старался бежать.

- Что ж ты отстаешь? - спросил всадник.

- Как же я могу следовать за тобою, твой конь быстрее мысли, а я уж измучен.

- Правда; садись же сзади на коня моего и говори всю правду: куда тебе нужно ехать?

- Хоть бы в Арзерум поспеть нынче, - отвечал Ашик.

- Закрой же глаза.

Он закрыл.

- Теперь открой.

Смотрит Ашик: перед ним белеют стены и блещут минареты Арзерума.

- Виноват, Ага, - сказал Ашик, - я ошибся, я хотел сказать, что мне надо в Каре.

- То-то же, - отвечал всадник ,- я предупредил тебя, чтоб ты говорил мне сущую правду. Закрой же опять глаза... Теперь открой.

Ашик себе не верит в то, что это Каре. Он упал на колени и сказал:

- Виноват, Ага, трижды виноват твой слуга Ашик-Кериб; но ты сам знаешь, что если человек решился лгать с утра, то должен лгать до конца дня: мне по-настоящему надо в Тифлиз.

- Экой ты неверный! - сказал сердито всадник. - Но нечего делать, прощаю тебя: закрой же глаза. Теперь открой, - прибавил он по прошествии минуты.

Ашик вскрикнул от радости: они были у ворот Тифлиза. Принеся искреннюю свою благодарность и взяв свою суму с седла, Ашик-Кериб сказал всаднику:

- Ага, конечно, благодеяние твое велико, но сделай еще больше; если я теперь буду рассказывать, что в один день поспел из Арзиньяна в Тифлиз, мне никто не поверит; дай мне какое-нибудь доказательство.

- Наклонись, - сказал тот, улыбнувшись, - и возьми из-под копыта коня комок земли и положи его за пазуху; и тогда, если не станут верить истине слов твоих, то вели привести к себе слепую, которая семь лет уж в этом положении, помажь ей глаза - и она увидит.

Ашик взял кусок земли из-под копыта белого коня, но только он поднял голову - всадник и конь исчезли. Тогда он убедился в душе, что его покровитель был не кто иной, как Хадерилиаз (св. Георгий. ).

Только поздно вечером Ашик-Кериб отыскал дом свой. Стучит он в двери дрожащею рукою, говоря:

- Ана, ана (мать), отвори: я божий гость; и холоден и голоден; прошу, ради странствующего твоего сына, впусти меня. Слабый голос старухи отвечал ему:

- Для ночлега путников есть дома богатых и сильных; есть теперь в городе свадьба - ступай туда! Там можешь провести ночь в удовольствии.

- Ана, - отвечал он, - я здесь никого знакомых не имею и потому повторяю мою просьбу: ради странствующего твоего сына, впусти меня!

Тогда сестра его говорит матери:

- Мать, я встану и отворю ему двери.

- Негодная! - отвечала старуха. - Ты рада принимать молодых людей и угощать их, потому что вот уже семь лет, как я от слез потеряла зрение.

Но дочь, не внимая ее упрекам, встала, отперла двери и впустила Ашик-Кериба. Сказав обычное приветствие, он сел и с тайным волнением стал осматриваться. И видит он, на стене висит, в пыльном чехле, его сладкозвучная сааз. И стал он спрашивать у матери:

- Что висит у тебя на стене?

- Любопытный ты гость, - отвечала она, - будет и того, что тебе дадут кусок хлеба и завтра отпустят тебя с богом.

- Я уж сказал тебе, - возразил он, - что ты моя родная мать, а это сестра моя, и потому прошу объяснить мне, что это висит на стене?

- Это сааз, сааз, - отвечала старуха сердито, не веря ему.

- А что значит сааз?

- Сааз то значит, что на ней играют и поют песни.

И просит Ашик-Кериб, чтобы она позволила сестре снять сааз и показать ему.

- Нельзя, - отвечала старуха, - это сааз моего несчастного сына; вот уже семь лет она висит на стене, и ничья живая рука до нее не дотрагивалась.

Но сестра его встала, сняла со стены сааз и отдала ему. Тогда он поднял глаза к небу и сотворил такую молитву:

- О всемогущий Аллах! Если я должен достигнуть до желаемой цели, то моя семиструнная сааз будет так же стройна, как в тот день, когда я в последний

раз играл на ней! - И он ударил по медным струнам, и струны согласно заговорили; и он начал петь: -Я бедный Кериб (нищий) - и слова мои бедны; но великий Хадерилиаз помог мне спуститься с крутого утеса, хотя я беден и бедны слова мои. Узнай меня, мать, своего странника.

После этого мать его зарыдала и спрашивает его:

- Как тебя зовут?

- Рашид (храбрый), - отвечал он.

- Раз говори, другой раз слушай, Рашид, - сказала она, - своими речами ты изрезал сердце мое в куски. Нынешнюю ночь я во сне видела, что на голове моей волосы побелели, а вот уж семь лет, я ослепла от слез. Скажи мне ты, который имеешь его голос, когда мой сын придет?

И дважды со слезами она повторила ему просьбу. Напрасно он называл себя ее сыном, но она не верила. И спустя несколько времени просит он:

- Позволь мне, матушка, взять сааз и идти, я слышал, здесь близко есть свадьба: сестра меня проводит; я буду петь и играть, и все, что получу, принесу сюда и разделю с вами.

- Не позволю, - отвечала старуха, - с тех пор, как нет моего сына, его сааз не выходила из дому.

Но он стал клясться, что не повредит ни одной струны.

- А если хоть одна струна порвется, - продолжал Ашик, - то отвечаю моим имуществом.

Старуха ощупала его сумы и, узнав, что они наполнены монетами, отпустила его. Проводив его до богатого дома, где шумел свадебный пир, сестра осталась у дверей слушать, что будет.

В этом доме жила Магуль-Мегери, и в эту ночь она должна была сделаться женою Куршуд-бека. Куршуд-бек пировал с родными и друзьями, а Магуль-Мегери, сидя за богатою чапрой (занавес) с своими подругами, держала в одной руке чашу с ядом, а в другой острый кинжал: она поклялась умереть прежде, чем опустит голову на ложе Куршуд-бека. И слышит она из-за чапры, что пришел незнакомец, который говорил:

- Селям алейкюм! Вы здесь веселитесь и пируете, так позвольте мне, бедному страннику, сесть с вами, и за то я спою вам песню.

- Почему же нет, - сказал Куршуд-бек. - Сюда должны быть впускаемы песельники и плясуны, потому что здесь свадьба: спой же что-нибудь Ашик (певец), и я отпущу тебя с полной горстью золота.

Тогда Куршуд-бек спросил его:

- А как тебя зовут, путник?

- Шинды-Гёрурсез (скоро узнаете).

- Что это за имя! - воскликнул тот со смехом. - Я в первый раз такое слышу.

- Когда мать моя была мною беременна и мучилась родами, то многие соседи приходили к дверям спрашивать, сына или дочь бог ей дал; им отвечали -шинды-гёрурсез (скоро узнаете). И вот поэтому, когда я родился, мне дали это имя. - После этого он взял сааз и начал петь: - В городе Халафе я пил мисирское вино, но бог дал мне крылья, и я прилетел сюда в день.

Брат Куршуд-бека, человек малоумный, выхватил кинжал, воскликнув:

- Ты лжешь! Как можно из Халафа приехать сюда?

- За что ж ты меня хочешь убить? - сказал Ашик. - Певцы обыкновенно со всех четырех сторон собирают в одно место; и я с вас ничего не беру, верьте мне или не верьте.

- Пускай продолжает, - сказал жених. И Ашик-Кериб запел снова:

- Утренний намаз творил я в Арзиньянской долине, полуденный намаз в городе Арзеруме; пред захождением солнца творил намаз в городе Карее, а вечерний намаз в Тифлизе. Аллах дал мне крылья, и я прилетел сюда; дай бог, чтоб я стал жертвою белого коня, он скакал быстро, как плясун по канату, с горы в ущелья, из ущелья на гору; Маулям (создатель) дал Ашику крылья, и он прилетел на свадьбу Магуль-Мегери.

Тогда Магуль-Мегери, узнав его голос, бросила яд в одну сторону, а кинжал в другую.

- Так-то ты сдержала свою клятву, - сказали ее подруги. - Стало быть, сегодня ночью ты будешь женою Куршуд-бека?

- Вы не узнали, а я узнала милый мне голос, - отвечала Магуль-Мегери, и, взяв ножницы, она прорезала чапру. Когда же посмотрела и точно узнала своего Ашик-Кериба, то вскрикнула, бросилась к нему на шею, и оба упали без чувств.

Брат Куршуд-бека бросился на них с кинжалом, намереваясь заколоть обоих, но Куршуд-бек остановил его, промолвив:

- Успокойся и знай: что написано у человека на лбу при рождении, того он не минует.

Придя в чувство, Магуль-Мегери покраснела от стыда, закрыла лицо рукою и спряталась за чапру.

- Теперь точно видно, что ты Ашик-Кериб, - сказал жених, - но поведай, как же ты мог в такое короткое время проехать такое великое пространство?

- В доказательство истины, - отвечал Ашик, - сабля моя перерубит камень; если же я лгу, то да будет шея моя тоньше волоска. Но лучше всего приведите мне слепую, которая бы семь лет уж не видала света божьего, и я возвращу ей зрение.

Сестра Ашик-Кериба, стоявшая у двери, услышав такую речь, побежала к

матери.

- Матушка! - закричала она. - Это точно брат, и точно твой сын Ашик-Кериб, - и, взяв ее под руку, повела старуху на пир свадебный.

Тогда Ашик взял комок земли из-за пазухи, развел его водою и намазал матери глаза, промолвив:

- Знайте все люди, как могущ и велик Хадерилиаз. И мать его прозрела. После того никто не смел сомневаться в истине слов его, и Куршуд-бек уступил ему безмолвно прекрасную Магуль-Мегери.

Тогда в радости Ашик-Кериб сказал ему:

- Послушай, Куршуд-бек, я тебя утешу: сестра моя не хуже твоей прежней невесты, я богат: у ней будет не менее серебра и золота; итак, возьми ее за себя - и будьте так же счастливы, как я с моей дорогою Магуль-Мегери.

Прикрепленное изображение (вес файла 88.5 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

1 марта - Всемирный день кошек

Кот и курица

Польская народная сказка

Жили-были кот и курица в старой избушке возле дремучего леса. Дружно жили. Кот все за пропитанием бегал и всякий раз, уходя из дому, остерегал курицу: «Никого в дом не пускай, не то плохо тебе будет. И по двору не бегай, овса и дома полно». Курица за ним дверь всегда запирала.

Подкараулила однажды лиса, когда кот вышел из дому, прибежала к двери и просит:

— Впусти меня, курочка!

— Не пущу тебя, мне кот не велит.

— Впусти. Тебе гнилой овес есть приходится, а я пшенички принесла.

Глупая курица послушалась и отворила. Схватила ее лиса за крыло и потащила. Закричала курица во все горло: «Котик, братик, меня лисица несет за темные леса, за высокие горы!» Услышал кот, прибежал, выручил курицу из беды и за непослушание пожурил.

На другой день снова пошел кот в лес. Лиса опять к двери и просит:

— Отвори мне, курочка.

Курица ни за что отворять не хочет.

— Ничего мне не надо. У меня и овес, и ячмень — все есть.

— Отвори, курочка, отвори. Я тебе хлеба принесла, мягонького. А ячмень-то твердый, еще клюв сломаешь.

Соблазнилась курица и открыла дверь. Охватила ее лиса за шею и потащила. Хрипела бедная курица, хрипела: «Котик, братик, меня лисица несет за темные леса, за высокие горы!» Но кот не услышал.

Пришел он домой вечером, а курицы нет. Очень он огорчился, взял свою скрипочку — он на скрипке играть умел, — перекинул через плечо торбочку, камнями ее набил и пошел в лес. Пришел он к лисьей норе, заиграл и запел:

Дыли́, дыли́, дыли́ца!

В норе живет лисица

С малыми ребятками,

С рыжими лисятками!

«Ах, как хорошо кто-то играет! Пойдем попляшем!» — закричали лисята. И давай друг за дружкой выскакивать из норы. А кот их всех по очереди поубивал камнями. Влез он потом в нору, видит — курица зажаренная лежит. Заплакал кот, совсем расстроился и сам ее съел, чтобы добро не пропадало.

Прикрепленное изображение (вес файла 106.8 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

1 марта - Праздник прихода весны

Marina_L

Как мир стал цветным

Озеро лежало перед ней холодным серым зеркалом.

Ни ряби.

Ни волнения воды.

Ни одинокого всплеска.

Серые, тяжелые тучи угрюмо отражались в зеркальной безмолвности.

Темная, нависшая над водой гора, уже долгие века видела свою вершину в этой серой, вечно недовольной воде.

Время остановилось для них.

Солнце никогда не заглядывало к ним в гости, так как ему было совершенно не интересно общаться с такими хмурыми и безрадостными соседями.

Они даже не знали смены дня и ночи.

Для них всегда были серые сумерки.

Но однажды, когда на всей остальной части Земли была зима, гора ощутила у своего подножия какое-то движение.

Это бедный, замерзший крот, выкопал из своей холодной норы длинный ход и попал в то место, где ему показалось намного теплее и уютнее, чем было у него дома.

Его маленькое храброе сердечко билось сильно и радостно.

Он был слеп от природы, и не мог удивиться той серости, которая его теперь окружала.

Он был счастлив просто потому, что нашел теплое и сухое местечко.

Звук его бьющегося сердца проник сквозь облака и достиг самого солнца.

Тому стало любопытно, откуда в сером мирке могло появится что-то живое.

Солнце опустило вниз свой тонкий теплый луч и потрогало им озерную воду.

И проснулось озеро…

Рыбы, спавшие на глубине, проснулись и стали выплывать на поверхность, чтобы понежиться под солнечным лучом.

Камни начали ворочаться на дне и это привело к возбуждению гладкого зеркала.

Оно сморщилось и чихнуло миллионом брызг.

Прозрачные капельки отразились в солнечном луче и стали радугой.

Один ее конец упирался в озеро, а другой она направила на гору.

Та ощутила внутри себя перемену.

Она больше не была большой серой горой, неприступно стоящей на берегу холодного озера.

Ее бока стали покрываться ярко-зеленой травой и желтыми, красными, синими цветами.

Песок на берегу озера превратился из серого в желтый.

А тучи, веками висевшие над этим местом, улетели, чтобы рассказать своим подружкам, какое произошло чудо.

Вот так, благодаря маленькому сердцу, мир стал цветным и живым.

Прикрепленное изображение (вес файла 131.2 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

3 марта – Всемирный день писателя

Надежда Тэффи.

Талант

У Зоиньки Мильгау еще в институте обнаружился большой талант к литературе.

Однажды она такими яркими красками описала в немецком переложении страдания Орлеанской девы, что учитель от волнения напился и не мог на другой день прийти в класс.

Затем последовал новый триумф, укрепивший за Зоинькой навсегда славу лучшей институтской поэтессы. Чести этой добилась она, написав пышное стихотворение на приезд попечителя, начинавшееся словами:

Вот, наконец, пробил наш час,

И мы увидели ваш облик среди нас...

Когда Зоинька окончила институт, мать спросила у нее:

- Что же мы теперь будем делать? Молодая девушка должна совершенствоваться или в музыке, или в рисовании.

Зоинька посмотрела на мать с удивлением и отвечала просто:

- Зачем же мне рисовать, когда я писательница.

И в тот же день села за роман.

Писала она целый месяц очень прилежно, но вышел все-таки не роман, а рассказ, чему она сама немало удивилась.

Тема была самая оригинальная: одна молодая девушка влюбилась в одного молодого человека и вышла за него замуж. Называлась эта штука "Иероглифы Сфинкса".

Молодая девушка вышла замуж приблизительно на десятой странице листа писчей бумаги обыкновенного формата, а что делать с ней дальше, Зоинька положительно не знала. Думала три дня и приписала эпилог:

"С течением времени у Элизы родилось двое детей, и она, по-видимому, была счастлива".

Зоинька подумала еще дня два, потом переписала все начисто и понесла в редакцию.

Редактор оказался человеком малообразованным. В разговоре выяснилось, что он никогда даже и не слыхал о Зоиньком стихотворении о приезде попечителя. Рукопись, однако, взял и просил прийти за ответом через две недели.

Зоинька покраснела, побледнела, сделала реверанс и вернулась через две недели.

Редактор посмотрел на нее сконфуженно и сказал:

- Н-да, госпожа Мильгау!

Потом пошел в другую комнату и вынес Зоинькину рукопись. Рукопись стала грязная, углы ее закрутились в разные стороны, как уши у бойкой борзой собаки и вообще она имела печальный и опозоренный вид.

Редактор протянул Зоиньке рукопись.

- Вот-с.

Но Зоинька не понимала, в чем дело.

- Ваша вещица не подходит для нашего органа. Вот, изволите видеть...

Он развернул рукопись.

- Вот, например, в начале... ммм... "...солнце золотило верхушки деревьев"... ммм... Видите ли, милая барышня, газета наша идейная. Мы в настоящее время отстаиваем права якутских женщин на сель-ских сходах, так что в солнце в настоящее время буквально никакой надобности не имеем. Так-с!

Но Зоинька все не уходила и смотрела на него с такой беззащитной доверчивостью, что у редактора стало горько во рту.

- Тем не менее у вас, конечно, есть дарование, - прибавил он, с интересом рассматривая собственный башмак. - Я даже хочу вам посоветовать сделать некоторые изменения в вашем рассказе, которые несомненно послужат ему на пользу. Иногда от какого-нибудь пустяка зависит вся будущность произведения. Так, например, ваш рассказ буквально просится, чтобы ему придали драматическую форму. Понимаете? Форму диалога. У вас, вообще, блестящий диалог. Вот тут, например, ммм... "до свиданья, сказала она" и так далее. Вот вам мой совет. Переделайте вашу вещицу в драму. И не торопитесь, а подумайте серьезно, художественно. Поработайте.

Зоинька пошла домой, купила для вдохновенья плитку шоколада и села работать.

Через две недели она уже сидела перед редактором, а тот утирал лоб и говорил заикаясь:

- Нап-прасно вы так торопились. Если писать медленно и хорошо обдумывать, то произведение выходит лучше, чем когда не об-бдумывают и пишут скоро. Зайдите через месяц за ответом.

Когда Зоинька ушла, он тяжело вздохнул и подумал:

- А вдруг она за этот месяц выйдет замуж, или уедет куда-нибудь, или просто бросит всю эту дрянь. Ведь бывают же чудеса! Ведь бывает же счастье!

Но счастье бывает редко, а чудес и совсем не бывает, и Зоинька через месяц пришла за ответом.

Увидев ее, редактор покачнулся, но тотчас взял себя в руки.

- Ваша вещица? Н-да, прелестная вещь. Только знаете что - я должен дать вам один блестящий совет. Вот что, милая барышня, переложите вы ее, не медля ни минуты, на музыку. А?

Зоинька обиженно повела губами.

- Зачем на музыку? Я не понимаю!

- Как не понимаете! Переложите на музыку, так ведь у вас из нее, чудак вы эдакий, опера выйдет! Подумайте только - опера! Потом сами благодарить придете. Поищите хорошего композитора...

- Нет, я не хочу оперы! - сказала Зоинька решительно. Я писательница... а вы вдруг оперу. Я не хочу!

- Голубчик мой! Ну вы прямо сами себе враг. Вы только представьте себе... вдруг вашу вещь запоют! Нет, я вас прямо отказываюсь понимать.

Зоинька сделала козлиное лицо и отвечала настойчиво:

- Нет и нет. Не желаю. Раз вы мне сами заказали переделать мою вещь в драму, так вы теперь должны ее напечатать, потому что я приноравливала ее на наш вкус.

- Да я и не спорю! Вещица очаровательная! Но вы меня не поняли. Я, собственно говоря, советовал переделать ее для театра, а не для печати.

- Ну, так и отдайте ее в театр! - улыбнулась Зоинька его бестолковости.

- Ммм-да, но видите ли, современный театр требует особого репертуара. "Гамлет" уже написан. Другого не нужно. А вот хороший фарс нашему театру очень нужен. Если бы вы могли...

- Иными словами - вы хотите, чтобы я переделала "Иероглифы Сфинкса" в фарс? Так бы и говорили.

Она кивнула ему головой, взяла рукопись и с достоинством вышла.

Редактор долго смотрел ей вслед и чесал карандашом в бороде.

- Ну, слава богу! Больше не вернется. Но жаль все-таки, что она так обиделась. Только бы не покончила с собой.

- Милая барышня, - говорил он через месяц, смотря на Зоиньку кроткими голубыми глазами. - Милая барышня. Вы напрасно взялись за это дело! Я прочел ваш фарс и, конечно, остался по-прежнему поклонником вашего таланта. Но, к сожалению, должен вам сказать, что такие тонкие и изящные фарсы не могут иметь успеха у нашей грубой публики. Поэтому театры берут только очень, как бы вам сказать, очень неприличные фарсы, а ваша вещь, простите, совсем не пикантна.

- Вам нужно неприличное? - деловито осведомилась Зоинька и, вернувшись домой, спросила у матери:

- Maman, что считается самым неприличным?

Maman подумала и сказала, что, по ее мнению, неприличнее всего на свете голые люди.

Зоинька поскрипела минут десять пером и на другой же день гордо протянула свою рукопись ошеломленному редактору.

- Вы хотели неприличного? Вот! Я переделала.

- Да где же? - законфузился редактор. - Я не вижу... кажется, все, как было...

- Как где? Вот здесь - в действующих лицах.

Редактор перевернул страницу и прочел:

"Действующие лица: Иван Петрович Жукин, мировой судья, 53 лет - голый.

Анна Петровна Бек, помещица, благотворительница, 48 лет - голая.

Кусков, земский врач - голый.

Рыкова, фельдшерица, влюбленная в Жукина, 20 лет - голая.

Становой пристав - голый.

Глаша, горничная - голая.

Чернов, Петр Гаврилыч, профессор, 65 лет - голый".

- Теперь у вас нет предлога отвергать мое произведение, - язвительно торжествовала Зоинька. - Мне кажется, что уж это достаточно неприлично!

Прикрепленное изображение (вес файла 115.7 Кб)