Сектор Орион - Мир Беллатрикс - Сказочный мир

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

12 июня в этом году Троицын день

С. В. Афоньшин

ПРО СЕМЕНА-ЛОЖКАРЯ

1

По обширной и доброй земле бежала река, такая широкая и длинная, что люди, жившие по одну ее сторону, не знали обычаев населения другой стороны, а племена, обитавшие у истоков, не ведали, какие народы населяют земли в ее низовьях. От правого берега реки до теплых морей и высоких гор простирались владения грозного царя, его бояр и опричников, а на другом берегу был сосново-березовый край, ничейная и свободная земля под дремучими лесами. А жил на ней мастер-умелец по кленовой и березовой ложке, Семен-Ложкарь по прозвищу. С ним в соседях вокруг мордва, мещера да мурома, звероловы да хлеборобы русские, что с правого берега от ярма и неволи сюда попрятались.

Жил Семен-Ложкарь в просторной черной избе над дикой лесной речкой Санахтой со своей Катериной и дочкой Авдоткой. Втроем успевали они делать ложки кленовые и березовые далеко на все стороны, да такие приглядные и ловкие, что люди тюрю с квасом, горох и кисель без масла и приправы хлебали да прихваливали! И пошла про Семена слава по лесам, городам и весям Поволжья, да, на его беду, дошла она до царской вотчины.

А грозный царь в ту пору в своей столице сидел, с боярами думу думал, с опричниками по церквам да монастырям молился, а между важными делами пировал и бражничал.

Вот один раз, натешившись пирами да молитвами, надумал грозный царь воевать сразу на три стороны: с крымским ханом, турецким султаном и ливонскими рыцарями и баронами. Людей в войсках у царя было много - пушкарей, и стрельцов, и конников. Пушек да пищалей на пушечном дворе понаделали, пороху, свинцу и ядер тоже вдосталь было. Всяких припасов в царских войсках хватало, вплоть до котлов, в которых воины кашу да похлебку варили. А вот ложек, коими русские люди испокон веку щи и: кашу ели, у царя в запасе не было. В те времена простые люди, что жили вокруг царской столицы, в каждой семье сами для себя ложки выскабливали, а знатные люди - князья да бояре - серебряными ложками похлебку и всякое варево хлебали. Вот поэтому-то грозный царь и опростоволосился: войну начал сразу на три стороны, а ложек у воинов не было. А горячая еда да крепкая ложка в войне - не последнее дело!

Созвал тут грозный царь всех бояр и опричников и задачу им такую задал, чтобы не далее как к весне у каждого воина, кроме оружия, за каждым голенищем по ложке было: одна коренная, другая запасная.

Чтобы бояре и верные псы-опричники веселее за это дело взялись, обещал царь того, кто дело скоро исполнит, чином отличить и наградить, а кто посулит, да не сделает, того на дыбе поневолить и в застенок упрятать.

Задумались бояре и опричники - дело это за Длинным столом на царском пиру было. Но был среди них злой опричник Скирлибек. Вот и вызвался тот Скирлибек разузнать и разведать, в каком углу царства мастера-ложкари притаились.

В кабак у столичной заставы зашли в ту ночь два бродяги Шиш и Ярыга, два друга. Исходили они Русь вдоль и поперек, на царской службе и кнута и дыб отведали, а не остепенились. Сидели они за столом хмельное пили, севрюжиной закусывали и друг перед другом всякой всячиной похвалялись.

Подсел к ним тут Скирлибек и стал допытываться, где бы ему мастеров-ложкарей для царя подыскать.

Ярыга и Шиш ответили, пусть, мол, боярин сначала кошельком тряхнет да хмельное поставит, а за отплатой дело не станет.

И сказали они Скирлибеку, как разыскать искусника и умельца Семена-Ложкаря в заволжских лесах.

Тут опричник Скирлибек мешкать не стал, кликнул своих слуг да друга Ваську Басмана. Оседлали они коней и поскакали из столицы по Владимирской дороге искать за Волгой ложкаря Семена.

2

Сквозь сосновые боры и березовые долы пробирается темной змейкой речка Санахта, бежит-торопится повидаться с соседом Керженцем. На пологом холме у реки среди сосен вековых прижалась к распаханным кулигам просторная и приземистая изба Семена-Ложкаря. Глядит она в темень осеннюю веселыми глазами, огоньком приветливо подмигивает. В избе березовая лучина горит, угольки от нее в ушат с водой падают и гаснут шипя. Не успеет догореть одна лучинка, как девчоночка Авдотка от нее другую зажигает, в железные светцы вставляет. Пока лучинка горит, девчоночка работает, Семен-Ложкарь сам-третий, согнувшись, за работой сидит, топориком из березы ложки вырубает да вытесывает. Жена Материна из ложки-болванки скобельком нутро выбирает и тыльную сторону зачищает, а дочка Авдотка ножичком остальную басу-красу ложкам придает. Сидят на низеньких чурбаках-стульчиках, тихий разговор ведут, к ночи прислушиваясь, а готовые ложки из ловких рук, как рыбы, ныряют на дно плетеного короба.

А опричник Скирлибек с дружком Васькой Басманом и стремянным той порой уже за Волгу переплыли и скакали лесными дорогами в край заволжский сосново-березовый. Раным-рано поутру спешились опричники у Семеновой избы и в ставни стукнули. Недолго отклика ждали, вышли из избы все трое – и Семен-Ложкарь, и жена Катерина с дочкой Авдоткой, встали тесным рядком и дивятся на незваных гостей. На Семене сермяга внакидку, березовые стружки в курчавых волосах и бороде понасели, а Катерина в домотканом сарафане да кацавейке овчинной. Не шибко нарядной и Авдотка из избы выскочила – в рубашке льняной, розовой, высоко пояском подпоясана, на голове платок холстинковый узелком завязан, на ногах лапотки. Но загляделись на нее опричники, а пуще всех царский слуга Скирлибек. С большой неохотой оторвал он свой взгляд от девчонки Авдотки и грозно спросил Ложкаря:

- Чей ты раб и холоп, как прозываешься и на какого господина работаешь?

Мужик ответил опричнику, что с тех пор, как помнит себя, ничьим рабом и холопом не бывал, отца с матерью не упомнил, прозывается Семеном-Ложкарем, работает на всех русских людей, что по Волге живут и едят не руками, как басурманы какие, а с кленовой и березовой ложки. Скирлибек на это Семену сказал, что всех ничейных людей грозный царь к своим рукам прибирает, был ты ничей, а теперь стал царским. И объявил опричник грозный приказ о том, чтобы к концу зимы Семен-Ложкарь сделал для царя сто сороков ложек кленовых, а березовых во сто раз больше. Да сделал бы сначала кленовые - для царских воевод и опричников, для попов и святых отцов-монахов, что за здравие царя молятся. А после кленовых ложек принимался бы за березовые - для простых бойцов: стрельцов, пушкарей и казаков, для работных людей, кои крепости строят и пушки отливают. Так сказал Скирлибек-опричник Семену-Ложкарю, первому мастеру по деревянной ложке. Да еще для страха прибавил, что если Семен царский заказ не исполнит, то его самого царь угонит на край земли за Каменный пояс медь и свинец добывать, а жену с девчоночкой отдаст в неволю самому злому и распутному опричнику.

На такие страхи Семен спокойно ответил, что наделать столько ложек, сколько царь повелел, не ахти как мудрено, лишь не подвела бы хвороба да хватило бы вокруг берез и кленов.

Когда наелись и передохнули кони, опричники в обратный путь к царской столице ускакали, а Семен-Ложкарь с того дня сам-третий крепко за дело взялся и к концу зимы выполнил царский заказ по кленовым и березовым ложкам. Кленов вокруг осталось мало, а березняк так поредел, что сквозь него видны стали редкие поселения хлеборобов и звероловов, живших по соседству с Ложкарем. Перед весенней распутицей, по последней зимней дороге, к Семену царские обозники с думным дьяком приехали, пересчитали готовые ложки, погрузили на подводы и увезли к царю.

Семен-Ложкарь с женой и дочкой у избы стоял, вслед обозу глядел и долго слушал, как скрипят по насту сани да звенят на конях бубенцы.

3

Когда прибыл обоз с ложками на царский двор, грозный царь приказал выдать по кленовой ложке всем боярам, воеводам, опричникам и атаманам, а простым бойцам - стрельцам, пушкарям и казакам по две березовых. И стало у простых воинов за каждым голенищем по ложке: одна коренная, другая запасная.

В тот же день все царские полки в поход выступили, пошли воевать сразу на три стороны: с турками, крымчаками и ливонцами. Войскам грозного царя в той войне поначалу везде удача была, во всех трех сторонах они быстро занимали иноземные города и праздновали победу за победой. После каждой победной битвы русские воины садились у котлов, доставали из-за голенища кленовую либо березовую ложку и принимались за еду.

Поглядеть на бойцов собирался иноземный народ и дивился на них и на деревянные ложки, которыми они так ловко любую еду хлебали. Самые смелые из чужеземцев подходили ближе к котлам и просили дать им попробовать поесть с березовой ложки. А поевши, говорили, что есть с такой ложки очень сподручно и вкусно. Потом пробовали есть ложками воевод, атаманов и боярских сынков, а попробовавши, находили, что с кленовой ложки кушать еще ловчее. Понравились иноземцам деревянные ложки еще тем, что при еде не обжигали губы, как серебряные, а после еды не зеленели, как медные.

Наевшись каши, царские бойцы-молодцы начинали веселье. Лихие музыканты на ложках играли, а плясуны пели и плясали. Побежденный народ иноземный глядел и любовался на русских воинов и завидовал житью под грозным царем. Чужеземцы так думали, что русские люди у себя дома только то и делали, что у котлов с кашей сидели, на ложках музыку играли, песни пели да плясали.

И прошла великая слава о деревянных ложках по всем странам, с которыми грозный царь воевал, - по Крыму, по Туретчине и Ливонии. Дело дошло до того, что там простой народ бунтовать начал: "Не хотим войны с народом, который умеет делать такие чудесные ложки! Подайте нам ложки, которыми можно, не обжигаясь, любую пищу хлебать и, не отходя от котлов, музыку играть, чтобы петь и плясать!" Что дальше, то больше бунтовал народ во всех трех сторонах. Напугались народного гнева ханы, султаны, рыцари и бароны и послали грозному царю послов насчет мира договариваться. Те послы перед царем явились и сказали, что их правители согласны на скорый мир, все занятые города и земли за ним оставить, если он, грозный царь, на деревянные ложки не поскупится.

Обрадовался царь, что скоро и выгодно закончить войну удалось, подписал грамоту о замирении, а послам насулил приписать ежегодно деревянных ложек, сколь их правителям надо. Довольные послы домой поспешили, правителей обрадовать и народ успокоить, а грозный царь в тот же день к себе Скирлибека вызвал. Когда опричник явился, повелел ему царь немедля за Волгу отправляться к тому Семену-Ложкарю, что для войск так скоро ложек наделал.

"Пусть тот Семен-Ложкарь к концу каждой зимы припасет ложек кленовых и березовых в сто раз больше, чем для мово войска сделал. За то дело награжу его так, как никого в своем царстве не жаловал!"

Вышел Скирлибек на царский двор, свистнул своих стремянных да дружка Ваську Басмана, оседлали они борзых коней и поскакали ватагой по Владимирской дороге. Не один день, не одну ночь мчались опричники от царской столицы на восход солнышка сквозь леса муромские. Через Волгу у града Новгорода Нижнего переправившись, еще ночь ехали и добрались наконец до края сосново-березового, где жил Семен-Ложкарь.

Встречать незваных гостей хозяин опять сам-третий из избы вышел, оба с женой приветливые, а дочка Авдотка за год повыросла и стала еще пригожее. Прочитал Скирлибек ложкарю царскую грамоту, а от себя прибавил, что если Семен то дело не исполнит и ложек, сколь надо царю, к сроку не припасет, то его самого за Каменный пояс угонят свинец и медь из земли добывать, а бабу с дочкой самому злому басурману в неволю отдадут либо на самое непотребное дело определят.

Задумался Семен-Ложкарь, бороду в кулак ухватив, жена Катерина поскучнела, а дочка Авдотка утешает: "Не кручиньтесь, родные, хватило бы вокруг берез да кленов - наделаем царю ложек, сколь ему надо!"

И засел Семен всей семьей за работу. А Скирлибек, пока стремянные коней вываживали да кормили, к Авдотке подсел и, глядя на то, как ловко она ложки ножичком зачищала, начал ее в царскую столицу сманивать - жить в тереме, наряжаться в парчу и шелка, носить шубку из соболей сибирских. На такие хитрости и посулы Авдотка ответила: "С родным отцом да матушкой мне и в курной избе неплохо, а одежду себе сама припасу: ленку напряду, холстинки натку, сама рубашку сошью - не хуже и шелка будет!"

Покосился опричник на розовые плечики и рукава Авдоткиной рубашки, на ее проворные и ловкие руки и снова манит с собой, сулит обуть в сафьяновые сапожки, а на голову - дорогую кичку, золотом расшитую, алмазами осыпанную. Но и на эти посулы Авдотка умный ответ нашла: "По родной земле не худо и в лапотках ходить - всей ножке тепло, пальчикам просторно, а головушку самотканым платочком принакрою".

Скосил глаза Скирлибек на русую головку Авдотки и ни слова больше не молвил.

В тот же день уехали опричники в обратный путь, царю обо всем доносить, награду за службу просить, а Семен-Ложкарь с женой и дочкой еще сердитее за работу принялись и под конец зимы выполнили царский урок по кленовым и березовым ложкам.

Но клена и березняка вокруг осталось совсем мало, на месте березовых лесов появились пустоши с пеньками, а по краям сосняк вековой да ельник дремучий. Приехали царские обозники, пересчитали ложки, погрузили на сани и в царскую столицу увезли, а. Семен, не отдохнувши, опять за ложки принялся.

Работал без отдыха, похудел мужик, обтрепался, обносились оба с бабой, только Авдотка, как всегда, цветочком выглядела. Льна и жита Семену посеять стало некогда, хорошо, что народ из соседних лесных поселений помогал, иначе пропала бы с голоду вся Семенова семья. Наказал Семен обозникам и дьяку сказать царю, что он на царской работе с голоду и надсады умирает, но, когда те в столицу вернулись, грозного царя уже в живых не было. Поиграл он как-то на масленице с одним боярином в шахматы и проигрался. Расстроился царь и со зла да обиды со стула мертвым упал. Все бояре и опричники большой толпой, как мыши кота, грозного царя хоронили.

Так вот поработал Семен-Ложкарь еще лето да зиму, все березы и клены далеко кругом дочиста на ложки срубил, а царский урок не выполнил – дерева не хватило.

Перед весной опять приехали царские обозники, погрузили на подводы что было наделано ложек и в обратный путь тронулись. Семен не посоветовал им впредь за ложками приезжать,

4

Но весной, как только снег растаял, лиходей Скирлибек явился опять с дружком Васькой Басманом и стражниками. Под видом царской немилости Скирлибековы стражники заковали в железы Семёна-Ложкаря и погнали в гиблые места из-под земли свинец и медь добывать.

А Скирлибек с дружком Басманом тут остались. И Семенову избу сожгли, а Катерину с Авдоткой с собой повели. Мать с дочкой впереди шли, кони им в затылки горячим дыхом дышали, копытами на пятки наступали, а дружки-опричники, сидя в седлах, своему злому делу радовались. Вот улучила Катерина минутку, когда опричники зубоскалили да по сторонам глазели, и шепнула Авдотке: "Беги, дочка, хоронись, у тебя ножки резвые, только лапотки сбрось. А я их задержу, разбойников!"

Смекнула это дело Авдотка и стала сначала на одну ножку припадать, потом на обе и, обернувшись к злодеям, сказала: "Не могу идти, ноги натерла, позвольте лапоточки снять!" Села девчоночка на дорогу, разулась быстренько, вспорхнула и полетела, как пичужка, редким лесом сосновым да еловым. А Катерина опричниковых коней за уздечки схватила, поводья перепутала, а опричникам в глаза песком швырнула, и никак они не могли от нее отцепиться. Авдотка тем часом что было силы лесом бежала, только розовая рубашка между деревьями мелькала. Когда устала да запыхалась, у старой дуплистой ели остановилась, головкой к седому стволу прислонилась и просит: "Голубушка ель, сумрачное дерево, дремучие ветви, укрой Авдотку от опричников!"

Закряхтела старая ель и в ответ проскрипела: "И рада бы укрыть тебя, девчоночка, только вижу я, бежит сюда злодей, боюсь, изрубит секирой меня, от ран изойду я душистой смолой, жуков да червей приманю, и источат они меня и тебя. Беги к сосне, авось она ухоронит!"

Побежала Авдотка дальше, розовые плечики и рукавчики ее рубашки ярким цветком мелькали среди деревьев. Быстро бежала, скоро запыхалась девчоночка, остановилась у старой сосны, обхватила руками могучий ствол и просит: "Матушка сосна, улыбчивое дерево, укрой Авдотку от погони".

Качнула, шевельнула гордой вершиной сосна, заплакала, обливаясь горючей слезой-смолой, и молвила: "Рада бы спрятать тебя, сирота-девчоночка, да боюсь, злодей с секирой сюда бежит, изрубит меня, слезой-смолой изойду, сама зачахну-высохну и тебя высушу. Беги на пустоши, не укроет ли старуха береза. Да торопись - погоня близко!"

Вспомнила тут Авдотка, что на вырубках, где березняк на ложки рубили, отец одну старую дуплистую березу не тронул. И пустилась она бежать к пустошам. А Скирлибек из глаз ее не выпускает, бежит, догоняет. Добежала Авдотка до березы, обхватила руками: "Родная мать-береза, укрой Авдотку от царского опричника!" Ни слова не говоря, затрещала береза, дала трещину, дупло ее стало шире и больше. Юркнула Авдотка в то окно, как синичка в гнездышко, а дупло стало суживаться, закрываться да и совсем захлопнулось перед носом набежавшего Скирлибека.

Начал опричник березу саблей рубить. Где ударит, там мигом березовая губа - трутник вырастает. Рубит, рубит, а береза стоит живехонька и с каждым ударом новым трутовиком, как языком, Скирлибека дразнит.

Co зла и досады плюнул опричник и побежал назад Ваське Басману помогать. А тот от Катерины никак не мог отбиться: вцепилась худыми руками намертво, коней не оторвать и самому не отцепиться. Подоспевший Скирлибек ударил женщину по голове рукоятью сабли, когда упала она, вырвали опричники из рук ее поводья, вскочили в седла и ускакали прочь от своего злого дела.

Катерина день и ночь пролежала, на заре очнулась и к пожарищу своей избы приплелась. Долго сидела она на головнях родной избы, пугливо озираясь по сторонам, ощупывала руками окровавленное темя, словно проверяя, на месте ли голова.

Вдруг Катерина повеселела, засмеялась, присела, по-птичьи взмахнула

руками, как крыльями, и закуковала кукушкой. Потом она долго ходила вокруг

сожженного гнезда по березовым пустошам, заходила в редкие поселения того

края и куковала.

Не все узнавали жену и помощницу Семена-Ложкаря, и когда люди спрашивали, кто она и откуда, Катерина отвечала: "Я бездомная кукушка с Семеновых пустошей. Мы с мужем наделали для царя целые горы ложек, за это царские люди сожгли нашу избу, а Семена угнали за Камень. Не слыхали, не видели моего птенчика Авдотку? Говорят, что ее укрыла старая береза. Полечу к березе!" И снова Катерина взмахивала руками, приседала по-птичьи и куковала кукушкой. Соседи ложкаря - следопыты и звероловы - ходили на розыски. По следам и приметам дошли до старой одинокой березы, изуродованной множеством наростов и губ. Постояли, поговорили, подумали, а дерево молчало.

Хотя и добрые пришли к ней люди, но тайны своей береза не выдала. А Катерина не переставала куковать. Так ходила она по окрестностям вокруг сгоревшей избы Семена-Ложкаря и куковала до зимы. Потом пропала неизвестно куда.

5

Прошла зима, а весна принесла с собою много чудес и диковин. Манит весной человека на новые земли, в другие края. Когда прошел среди народа слух, что между Волгой и Керженцем хорошая земля под березовыми вырубками пустует, потянулись люди на Семеновы пустоши. Узнать, разведать, местечко облюбовать, где пеньки корчевать, землю пахать, лен да жито сеять. А над речкой Санахтой на сосновом: бугре среди пустошей той весной поселилась кукушка звонкая, неутомимая. Без устали куковала она, летая по ближним и дальним вырубкам. Придет ли, приедет ли новый человек место для поселения выбирать, кукушку услышит, заслушается и невольно крикнет: "Кукушка, кукушка, сколько лет мне здесь жить?" Как начнет куковать серая! Тот человек за полета насчитает, со счета собьется, а она все кукует, ворожит ему долгие годы жизни на этой земле. И стали быстро, одна за другой вырастать на Семеновых пустошах зимницы, избы и деревни новоселов. А кукушка каждую весну появлялась на сосновом бугре у Семенового пепелища, нежным кукованием заманивала людей здесь селиться и ворожила им долгие годы жизни на новоселье.

Одинокая и уродливая береза, что в своем дупле спрятала Авдотку, в ту же весну зазеленела пышным листом и нарядилась в длинные цветы-сережки. А под ней, из того места, куда со зла плюнул Скирлибек, вырос большой гриб мухомор, нарядный и ядовитый, как царский опричник. Когда сережки созрели, старуха береза тряхнула ветками, а ветер подхватил посыпавшиеся семена разнес их во все стороны по Семеновым кулигам и пустошам и дальше по просторам Заволжья. Через год из ее семян пробилось буйное березовое племя, наперегонки потянулось к солнцу, и выросли вокруг распаханных полей новые березовые леса. Люди со всех сторон не переставали прибывать и заселять Семеновы пустоши. А кукушка на бугре была жива и куковала каждое лето, обещая новоселам долгую жизнь на новом месте.

Лет через тридцать - сорок после того, как царские слуги сожгли избу и погубили Семена-Ложкаря, на Семеновы пустоши издалека пришел изнуренный старик. Когда его спрашивали, откуда он, старик отвечал: "Из-за Камня!"

Когда спрашивали, чей он, старец отвечал еще мудренее: "Молодым был ничей, потом стал царским, а теперь опять ничей!" И трудно было старожилам узнать в страннике Семена-Ложкаря. Глаза его выцвели от пыли и пота, кожа побурела от ветра и солнца, голова побелела от лютой невзгоды, а спина согнулась от работы не по силам. Но умелые руки Семена-Ложкаря дела не забыли. Разыскал старик заросшее лесом пожарище, построил тут себе избушку и начал делать березовые ложки. Это было очень вовремя и кстати, потому что все ложки, которые он в молодости наделал местным людям, поломались и износились, а новых наделать было некому. Взрослые и дети пользовались самодельными ложками, грубыми и тяжелыми, которые царапали язык и губы. Зато ими было очень ловко драться и озорники ребятишки, сидя за столом, не столько ели кисель и кашу, сколько стукали друг друга ложками по лбу. Только у старых людей хранились Семеновы ложки в укладах и сундучках как драгоценности. По большим праздникам хозяева подавали их на стол только для того, чтобы показать, и все гости дивились мастерству Семена-Ложкаря, которого царские стражники угнали на Каменный пояс.

Поработал старец Семен в своей избушке сколько-то дней и наделал ложек всем людям, от малого до старого, что жили между Керженцем и Волгой и даже дальше. Простой народ Заволжья стал обедать новыми ложками, радоваться возвращению Семена-Ложкаря и захотел перенять его мастерство. И потянулись к избушке старого ложкаря люди из близка и далека учиться ложечному рукомеслу.

6

Старый ложкарь, не жалея сил, продолжал обучать людей делать ложки, а кукушка каждую весну прилетала на облюбованный бугор неподалеку от его избушки и без устали куковала, обещая людям долгую жизнь. И все, кто хоть раз появлялся на Семеновых пустошах, чтобы приглядеть место для новоселья, послушав кукушку, не раздумывая строили избу, распахивали кулигу, сеяли лен и жито. А пообжившись, чтобы не скучать от безделья долгой зимой, новоселец перенимал искусство Семена-Ложкаря. Так в сердце керженских лесов на березовых вырубках поблизости от Кукушкина бугра и Семеновой избушки быстро выросло большое селение Семеново, а далеко вокруг него - много деревень, где жили хлеборобы и ложкари.

Сосновый холм, на котором жила и куковала кукушка, призывая людей заселять Семеновы пустоши, народ навечно прозвал Кукушкиным бугром. Так он и до сейчас называется, а семеновские жители издавна полюбили проводить на нем веселые праздничные гулянья.

Искусница Авдотка, помогавшая отцу с матерью на всю Русь ложки делать, тоже не пропала бесследно. После того как старая береза, укрывшая девчоночку, расцвела и осеменила все Семеновы пустоши и все Заволжье, выросли здесь новые березовые леса. И стали ложкари примечать, что пеньки срубленных берез весной покрываются розовой накидкой, словно в розовую кофточку пенек одевается!

Тогда старые люди, помнившие беду Семеновой семьи, сказали: "Это Авдоткины рукавчики на пеньках показываются, чтобы мы ее не забывали!" Продольный же шрам на стволах берез, укрывший либо дупло, либо нездоровую сердцевину, те старики называли Авдоткиной хоронушкой.

Здесь конец сказки про Семена-Ложкаря. За все беды, лишения и гонения от царя, за бескорыстную передачу в народ доброго и полезного ремесла сама земля и люди, не сговариваясь, надолго запомнили его имя. Там, где была избушка старца Семена, родился и вырос целый город Семенов - родина и столица ложкарного промысла.

Прикрепленное изображение (вес файла 162.3 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 144.1 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 352.4 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

17 июня - Всемирный день борьбы с опустыниванием и засухой

Орёл и пустыня

Китайская народная сказка

Далеко, на западе Китая, в угрюмой бесконечной пустыне жил одинокий орел. Кругом лежали мертвые сыпучие пески — ни кустика, ни ручейка. Однажды взлетел орел высоко-высоко и, паря на своих мощных крыльях, окинул взором четыре стороны света. И увидел он, что на востоке плещется безбрежное синее море; на севере застыл в молчании вековой, дремучий бор; на западе всеми цветами радуги переливается по небу вечерняя заря; на юге ласкает взор изумрудная зелень лугов.

И подумал орел: «Как беден и угрюм мой родной край! Я хочу, чтоб и здесь текли полноводные реки и весело шелестели сады».

Но чтобы добраться до восточного моря и зачерпнуть оттуда воды, нужно пролететь пять тысяч ли; а чтобы к вечеру вернуться в свое гнездо, нужно пролететь еще пять тысяч ли. «Лететь ли мне на запад или на юг, все равно нужно пролетать по десять тысяч ли в день и каждый вечер возвращаться обратно», — подумал орел. Но, несмотря на все трудности, не щадя своих сил, принялся за работу.

Каждый день орел не знал ни минуты покоя. Однажды, когда он, утомленный, долетел до моря, море сказало ему:

— Почему ты всегда так спешишь? Покружись надо мной подольше, полюбуйся моими владениями. Огромно мое царство, и много в нем разных островов, диковинных рыб и морских чудовищ. Может, ты любишь грозу и бурю? Подожди немного, ты их увидишь во всей красе. А ночью ты сможешь отдохнуть в любой из бесчисленных пещер на моем берегу.

Но орел ответил:

— До свиданья, я вернусь завтра.

И, зачерпнув воды, он взмыл в небо и отправился в обратный путь. Северный лес сказал орлу:

— Останься здесь хоть ненадолго, приятель. Скоро наступят сумерки. Переночуй здесь. Или тебе не нравится у меня? С самых древних времен ни один человек не прошел меня насквозь. А мой лесной народ прост и радушен, он любит плясать и петь. Хочешь увидеть его? Я познакомлю тебя с медведем и филином. Мне так хотелось бы, чтоб ты погостил у меня несколько дней!.. Если бы ты знал, как сладко провести ночь под сенью моих ветвей! Не успеешь закрыть глаза — увидишь несказанно прекрасные сны.

Но орел ответил теми же словами:

— До свиданья, я вернусь завтра. И, отломив клювом ветку, сделал круг над лесом и полетел обратно.

Западная заря протянула к орлу свои нежные руки и прошептала:

— Побудь со мной! Танцуя, мы с тобой умчимся в небо, чтобы никогда больше не спускаться на землю. О, как нам было бы хорошо вместе!

Но орел, пролетая мимо западной зари, говорил:

— До свиданья. Ты действительно прекрасна!

Южные луга, красивые, как сама весна, встретили орла словами:

— Почему ты каждый раз лишь на мгновение мелькнешь в воздухе и вновь исчезнешь? Спустись к нам.

Но орел сказал:

— До скорого свиданья, я еще вернусь к вам.

Вечером в своем песчаном гнезде орел не мог заснуть. Он думал о своей дневной работе. В такие минуты орел говорил себе: «Да, трудное дело я начал! Работаешь, работаешь, а конца твоим трудам не видно. Я-то, вижу, что запад и восток, север и юг очень красивы. Но разве можно расстаться с моей пустыней — с ее вечерней прохладой и радостью пробуждающегося утра! И мое решение твердо: я перенесу в пустыню морские воды, зелень лесов, западную зарю и южную весну. Может быть, надо мною будут смеяться, но я добьюсь своего — и когда-нибудь в моей родной пустыне будут журчать ручьи и шуметь леса. Пусть это только мечта, но лишь в этом труде я нахожу свое счастье!»

И каждое новое утро опять заставало орла за работой.

Прикрепленное изображение (вес файла 276 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

19 июня - Русалии

Мария Дюричкова

Водяницы

Когда было, тогда и было, но было это на самом деле. Если не верите, спросите старых людей, они не дадут соврать.

В одном озере жили водяницы, мерзкие такие уродины. Никогда они не умывались, не причёсывались, и даже собственных детей им лень было накормить. Зато какие они были сладкоежки! Больше всего на свете любили они сладкую морковь и поэтому каждую ночь паслись на грядках в ближайшей деревне.

Как-то ночью воровали они морковь в огороде рядом с домом молодой Желинки и её мужа Стокласа. Полакомились водяницы вволю, а потом заглянули в окошко избы, любопытно им было, отчего там ночью свет горит? Желинка неделю как родила и как раз кормила грудью младенца, пухленького и беленького как булочка. Накормила сыночка и уложила в колыбель, и тут вдруг кто-то в окошко: тюк, тюк, тюк!

- Кто там? – выглянула Желинка в окошко, но никого не увидела, только услышала, как за углом дома какой-то ребёнок плачет навзрыд. И хоть бы она мужа разбудила, раз уж ей ребёнка стало жалко! Но она никак не могла растолкать Стокласа, уставшего после трудного дня – и вышла сама. Только она порог переступила, водяницы схватили её под руки и вмиг уволокли в озеро. Там сбежались вокруг неё все эти образины и запрыгали, заверещали:

- Добро пожаловать, Желинка! Будешь теперь у нас жить, детей наших кормить и пелёнки им стирать.

А детей там тьма-тьмущая, голодных, грязных…

Гадко было Желинке вместо своего сыночка выкармливать этих ублюдков. Никак не могла она с этим смириться и попыталась как-то сбежать от водяниц. Но те настигли её и за волосы приволокли в озеро. Больше она и не пыталась, потому что силы у неё убывали на глазах, она хирела и чахла и под конец уже еле-еле ноги передвигала.

Так прошёл год.

Однажды стирала Желинка пелёнки в ручье, что впадал в озеро, и вдруг услышала чьи-то шаги. Кто же это осмелился ходить у самого озера? А это был мужик из их деревни, он свою заблудившуюся овцу искал.

- Сосед, эй, сосед! – окликнула его Желинка.

Тот остановился, смотрит и не признаёт её.

- Какой я тебе сосед, коли я тебя впервые вижу!

- Да вы присмотритесь получше, сосед. Я Желинка! Вот уже год, как меня водяницы украли и заставили своих детей кормить, всю кровь, все соки из меня высосали, оттого меня и узнать нельзя.

- А мы-то думали, что тебя давно в живых нет, - говорит сосед. – Как твой муж убивался! А отец-мать! Что же мне им от тебя передать?

- Скажите им, сосед, что меня можно отсюда вызволить, если они всё так сделают, как я им скажу; только запомните хорошенько: Пусть муж мой Стоклас соберёт завтра всю морковь со всей деревни, чтобы и в огородах ни одной морковины не осталось. Эту морковь пусть погрузит на телегу, запряжёт в неё самых лучших коней и приезжает сюда через неделю. Я его буду здесь ждать.

Побежал сосед домой – и о пропавшей овце позабыл.

Стоклас всё выполнил точно и ровно через неделю приехал на то самое место. Там его уже поджидала Желинка, села в телегу, и кони понеслись!

Водяницы живо обнаружили, что Желинка снова от них удрала, и бросились за ней всей стаей. Когда они уже готовы были вцепиться в телегу, Желинка скинула им охапку моркови. Набросились водяницы на морковь, дерутся из-за неё, за волосы друг друга таскают, визжат, верещат, изголодавшись по моркови после недельного поста. Потом заметили, что телега уже далеко, и опять пустились вдогонку. Но Желинка опять им скинула охапку моркови, и пока водяницы её подбирали и дрались из-за неё, телега далеко отъехала. Так повыкидывала Желинка всю морковь, и когда она последнюю охапку сбросила, кони уже въезжали в деревню.

Вот так спаслась Желинка. Рядом с добрым мужем и милым сыночком она опять расцвела, набралась сил.

Но только с той поры женщины, у которых были грудные дети, не смели во двор выйти, боялись, что водяницы их уволокут кормить своих поганых детей. Вся деревня жила в постоянном страхе. А всех больше боялась бедняга Желинка. Не то что ночью – даже днём боялась выйти из избы, и ребёнка всё время держала в четырёх стенах.

Ясное дело, Стокласу это совсем не нравилось. Стал он думать, голову себе ломать, как бы ему жене помочь. И придумал.

Весной засеял он на огороде рядом с домом столько же моркови, что и в прошлые годы, и отличная уродилась у него морковь, крупная, сладкая. В лунные ночи он видел, как водяницы на его морковь ходят и так ею хрустят, что в избе слышно. И вот вынес он на грядки женин сапог, да не какой-нибудь, а праздничный, в котором она под венец шла. Ночью водяницы опять пришли, стали пастись на морковных грядках, и одна из них тот сапог нашла.

- Ага, - кричит, - глядите, что у меня есть! – И рада без памяти, что сапог так славно блестит при луне.

- Дай мне! – вырвала у неё сапог другая водяница.

- Нет, мне дай!

- Ан нет, мне!

Рвут сапог друг у дружки из рук, глядятся в блестящее голенище.

Наконец самая бывалая говорит:

- То, что вы нашли, женщины у людей носят на ногах, им это очень идёт. Оно так красиво постукивает, а иногда ещё и поскрипывает.

Тут водяница, державшая сапог в руках, вмиг влезла в него обеими ногами. Попробовала пройтись, чтобы у неё постукивало да поскрипывало – но куда там – свалилась носом прямо в грядку. Попробовала встать – даже этого не может. А остальные смеются над ней, скачут вокруг и вопят – только эхо отзывается.

Тут выскочил Стоклас на двор, взмахнул бичом над головой и щёлкнул им так, что собаки в соседней деревне завыли. Водяницы притихли и пустились наутёк – вмиг попрятались в своём озере! Только та, что в сапоге застряла, валялась на грядке, даже до ограды не смогла доскакать. Стоклас обвязал её цепью вокруг пояса, притащил в сени и там к лавке приковал. Водяница вертится, крутится, зелёными своими космами сени заметает – сразу всю избу тиной провоняла.

- Отпусти меня, добрый человек! – скулит водяница, - я больше не буду к тебе на морковку ходить!

- Отпущу, - говорит Стоклас, - если скажешь, когда вы, водяницы, из нашего озера уберётесь.

- Это не ваше озеро, - огрызнулась водяница, - мы в нём уже тогда жили, когда вашей деревни и в помине не было. В том озере под красным камнем лежит жемчужина величиной с бычий глаз. Если отпустишь меня, я тебе её подарю.

- Только тогда я тебя отпущу, - повторяет Стоклас, - если скажешь, когда вы, водяницы, уберётесь из нашего озера.

- Это наше озеро! – заколотила водяница кулаком по лавке. – Мы в нём ещё тогда жили, когда этой страной правил король-Ветер. Раз летел он на своём коне над озером и уронил в озеро золотую корону. Если отпустишь, я принесу тебе эту корону.

- Отпущу, - невозмутимо повторяет Стоклас, - если скажешь, когда вы, водяницы, уберётесь из нашего озера.

- Зачем тебе это знать, если этому всё равно не бывать?

- Почему не бывать?

- Потому что никто того не сделает, что нужно сделать, чтобы нам, водяницам, пришлось отсюда уйти.

- А что нужно сделать?

- Нужно, чтобы кто-нибудь из вашей деревни сумел пролезть сквозь замочную скважину. А этого никто не сможет сделать. Лучше отпусти меня, Стоклас! Я принесу тебе золотую рыбку, которая живёт среди серебряных водорослей. Эта рыбка исполнит вам три желания: одно тебе, одно твоей жене и одно твоему сыну.

- И это всё? – спрашивает Столклас. – Достаточно пролезть сквозь замочную скважину? Я понимаю, водяница, что это никому из нас не удастся, а всё-таки хочу узнать всё.

- Ну ладно, раз уж ты такой настырный. Так вот, пролезть сквозь замочную скважину – это ещё не всё. Нужно ещё плюнуть в глаза одной из нас, водяниц, и сказать трижды: «Чтоб вам сгинуть!» Ну, а теперь отпусти меня!

- Сначала я проверю, не обманула ли ты меня, - говорит Стоклас.

Пошёл он к кузнецу и говорит ему:

- Слушай, кузнец, можешь ты выковать такой большой замок, чтобы я пролез сквозь замочную скважину?

- Это для каких же дверей он тебе понадобился? – смеётся кузнец.

- Ты, мастер, лучше не смейся, - говорит Стоклас, - а берись поживее за работу, если хочешь, чтобы водяницы оставили наших жён навсегда в покое.

Кузнецова жена вот-вот должна была родить. Поэтому наш мастер тут же принялся с подручными за работу – только искры разлетелись. Через три дня замок был готов. Но какой замок! Не замок, а замчище!

Стоклас приехал за ним с возом, и двенадцать мужиков еле-еле взвалили замок на воз. Отвезли его на двор Стокласа, поставили там и ключом от него подперли. А потом вся деревня глядела – и до сих пор об этом вспоминают – как Стоклас пролез сквозь замочную скважину, потом вошёл в сени, уродке-водянице плюнул в глаза и сказал трижды: «Чтоб вам сгинуть! Чтоб вам сгинуть! Чтоб вам сгинуть!» Таким детским голосом заскулила водяница, что все оглянулись, подумав: кто это там ребёнку на ногу наступил? А когда посмотрели опять на лавку в сенях, там лежала цепь, а на ней болталась прядь зелёных волос.

С тех пор никто в тамошних краях не видал водяниц. Морковь спокойно росла на грядках, никто её больше не крал, а главное: женщины с малыми детьми перестали постоянно боятся и прятаться, ничего им больше не делалось.

Замок-великан отвезли на луг и поставили там – на случай, если он опять вдруг понадобится. А дети, которые пасли гусей на лугу, играли вокруг него, пролезали сквозь замочную скважину и пели:

Красота, высота –

Золотые ворота!

Кто в ворота пройдёт

Красно яблочко найдёт.

То ли она, то ли он

Из ворот выходит вон!

С годами замок вместе с ключом перержавел и рассыпался, даже следа от него не осталось; осталась только эта сказка, да ещё игра в «золотые ворота», в которую дети любят играть до сих пор.

Прикрепленное изображение (вес файла 139.2 Кб)

СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ

По техническим причинам выкладываю сегодня. 27 июня был Всемирный день рыболовства

Б. Крылов

Фотография на память

Байкал – как женщина. Он увлечёт, заманит, подаст надежду, иногда даже покажется, что вы покорили его, но, в конце концов, он вас обманет. Так случается чаще всего. Но бывают такие счастливые дни, когда он платит взаимностью, и тогда вы уезжаете с неотягчающим грузом добычи и с нетерпением ждёте следующей встречи. И всегда – счастливы вы или огорчены – вы будете думать только об одном: когда же удастся вернуться сюда вновь? Эта любовь – навеки.

Мне оставалось рыбачить последний день, пять предыдущих дней ловля была почти безрезультатной.

Стояла солнечная, безветренная, необыкновенно тёплая для начала марта погода; днём подтаивало, и поверхность льда становилась влажной. Да, погода была великолепная, но не было главного – рыбы. Я сидел на своём универсальном рыболовном ящике, машинально водил удочкой и горестно думал о том, что рыбалка не удалась, а сумею ли ещё выбраться сюда – большой вопрос.

И вдруг… Нет, сейчас не самое главное, главное случилось позже, просто я ощутил в руке тяжесть, удочка не двигалась вверх с обычной лёгкостью, на крючке что-то повисло. Рыба! Сделав подсечку, стал выбирать леску, и по её натяжению понял, что рыба не маленькая, не меньше килограмма. В лунку удалось завести рыбу хорошо, по самому центру, так что она не коснулась стенок; затем я плавно повёл леску в сторону, завёл рыбу в выводной желобок, схватил трофей руками и отбросил на лёд подальше от лунки. Это был сиг! Он издал свой обычный хрипящее-свистящий звук и затрепыхался на льду, поблескивая чешуёй и розоватыми плавниками. Я смотрел на него почти с отеческой любовью. Он был хорош, не меньше, чем на кило двести.

Настроение сразу переменилось! Во-первых, замечательный почин, во-вторых, мог начаться клёв: раз попался один, почему бы не клюнуть и второму; в-третьих, было всего около десяти утра, впереди уйма времени… Я опустил в лунку снасть и снова принялся медленно водить удочкой.

Теперь расскажу немного о байкальской рыбалке и байкальских сигах, чтобы всё дальнейшее было понятнее. Так вот, прежде чем ехать на Байкал, надо запастись бармашом. Бармаш – это то, что на запад от Иркутска называют мормышом, маленькие рачки-бокоплавы, наживка довольно известная. Если в любом месте более чем достаточно иметь полулитровую банку рачков, то на Байкале нужно ведро. Хотите верьте, хотите – нет. Впрочем, местные рыболовы со мной спорить не будут – сами знают. Ведро бармаша – это минимум, а рыбы можно поймать значительно меньше или не поймать вообще. Но без ведра бармаша ехать на зимний Байкал бессмысленно. Причина проста: прежде чем ловить рыбу, её надо приманить. И приходится сыпать вёдрами прикормку. Особенно много её требуется для привлечения сига. Высыпаешь сразу полведра, а потом каждые час-два добавляешь по хорошей горсти, и пройдёт не день, а может, и не два, пока появится первый сиг. Но уж когда придёт первый, за ним появится и второй, и третий, и тут уже главное – мастерство.

Эта троица подъехала бесшумно, так что я заметил их, когда они оказались совсем рядом. Я уже хотел вступить в конфликт с ними – байкальская рыба очень пуглива и от машины просто шарахается, но раздумал. Физиономии у них были такие добродушные, что я сразу понял: эти на Байкале вообще впервые. Они подошли со стандартным вопросом: «Клюёт?». Я показал им сига. Они как-то странно зацокали, выражая, видимо, восхищение. Потом один спросил:

- Можно нам сделать лунки рядом с вашей?

Это уже было слишком! Прикормленное место – результат немалых трудов, и пускать сюда кого-либо – значит, отдавать «свою» рыбу. Я посмотрел на них неодобрительно и спросил:

- Вы впервые на Байкале?

Все трое одинаково заулыбались и закивали головами. И тут со мною вдруг случился приступ альтруизма. Я сказал: «Валяйте». Вообще-то, втайне я был уверен, что обловить меня новички не смогут, а дополнительная прикормка не повредит.

Пешни у них не было, но из багажника они вытащили ледобур-кольцо и очень быстро пробурили лунку. Это был великолепный ледобур, я сам пытался однажды сделать такой, но из этого ничего не вышло: он или так врезался в лёд, что его невозможно было провернуть, или просто гладил лёд, не углубляясь ни на миллиметр.

Через десять минут были готовы все три лунки, и они стали доставать удочки. Боже, что за удочки! Это были красивые удочки со съёмным хлыстиком, с катушкой для намотки лески, с тормозом и кивком. Они вполне годятся для того, чтобы их дарить или вручать в качестве призов, но рыбачить ими невозможно. Но самое смешное – мушки! У них были летние фабричные мушки в виде бабочек и стрекоз! Летом они, может, и послужили бы, но сейчас, на льду?!

Я захохотал. Они смотрели на меня вопросительно и тоже улыбались. Объяснил им, что эти мушки не подойдут, и вручил каждому по одной своей, не самой лучшей, конечно, но вполне сносной, а удочки посоветовал модернизировать: убрать кивки, а в хлыстиках сделать прорези для лески, как у меня.

Советы мои они выполнили немедленно и без всяких возражений. Потом уселись около лунок и стали рыбачить, старательно копируя мои движения. Это было приятно мне: хорошо всё-таки чувствовать себя знающим и иметь возможность учить других.

И вдруг… Я не просто почувствовал в руке тяжесть, а как будто упёрся удочкой в стену. С усилием потянул – леска поддавалась еле-еле. Я привстал с ящика и стал выбирать снасть, леска звенела. В какой-то момент стало страшно: леска тонкая, легко может лопнуть, да и рыба может сорваться с маленького крючка. Я стал молиться:

- Господи, только бы выдержала леска! Господи, только бы не сорвалась…

Показалась рыба. Хотя до льда оставалось метра четыре, но байкальская вода прозрачна, и видно было, как огромный сиг сгибался то в одну, то в другую сторону; казалось, делает он это лениво, но каждый изгиб отдавался рывком в леске.

- Помогайте! – прохрипел я.

- Как? – ко мне подскочили все трое.

- Как заведу в лунку – сачком его… снизу…

Один взял сачок и приготовился. Сиг зашёл в лунку, вот голова его чуть-чуть приподнялась над водой, и я крикнул: «Давай!». Помощник «дал». Вместо того, чтобы подцепить рыбу и выплеснуть на лёд, он зацепил её поперёк туловища и толкнул вниз. Сиг сорвался с крючка, а снасть со свистом взлетела в воздух.

У меня внутри всё оборвалось. Что я пережил за какие-то доли секунды, я думаю, рассказывать не надо. Но всё же я успел заметить, что сиг, вместо того, чтобы перевернуться головой вниз и мгновенно уйти в глубину, не шевелясь, медленно погружается хвостом вниз. И тут я совершил чудо. Мгновенно почти до плеч запустил руки в воду и выбросил сига на лёд! Он лежал на льду, огромный и беспомощный. Я схватил его, отбежал подальше от лунки и стал плясать, кричать и хохотать, как сумасшедший. Я пребывал в том первобытном состоянии, когда человек уже не гомо сапиенс, а сплошной восторг. Да, я был счастлив!

Мои гости тоже суетились около меня, радовались, а когда я немного успокоился, стали разглядывать рыбу. В ней было не меньше трёх килограммов, таких я ещё не ловил. Я никак не хотел выпускать сига из рук, вертел его и так и эдак, раза два ронял, потому что сиг начинал биться, но снова поднимал и не мог налюбоваться.

- Жаль, нет фотоаппарата… - сказал я.

- У нас есть, - ответил один из троицы, - сейчас зафиксируем…

Он принёс из машины фотоаппарат и снял один кадр. Я был немного огорчён: такой момент, и жалеть плёнку! Хотел попросить его сделать хотя бы ещё один дублирующий кадр, но он сразу ушёл к машине. Максимум минуты через две он вылез из автомобиля с готовым снимком. Фотография была размером примерно десять на пятнадцать, очень хорошего качества и абсолютно сухая. На снимке я держал сига обеими руками, как ребёнка, и улыбался до ушей.

- Вот это да! – удивился я. – У вас что за аппарат?

- Очень хороший аппарат…

- Можно посмотреть?

- Нет, нельзя.

Ответ, скажем прямо, был невежливым. Но я не обиделся. Интонация была столь убедительной и естественной, что обидеться было просто невозможно.

Я сел к лунке, стал распутывать леску, а они продолжали разглядывать сига. Интересно было за ними наблюдать: они измеряли его пальцами, пересчитывали плавники, очень тщательно разглядывали рот… Минут через пять все вместе подошли ко мне и с очень серьёзным видом спросили:

- Расскажите, пожалуйста, об образе жизни этой рыбы и принципе её ловли…

Они были столь серьёзны, что я не выдержал, и рассмеялся. Но они не намерены были шутить и, кажется, даже обиделись. Я немного сконфузился. Потом стал рассказывать, что знал сам, что говорили другие и что мог себе вообразить. Они слушали очень внимательно. В конце я спросил:

- А бармаш у вас есть? Пора бы уже и подсыпать…

Но оказалось, что бармаша у них нет, и они вообще не знают, что это такое.

- Ну, ребята! Ну, вы даёте… Хоть бы расспросили всё как следует, прежде чем ехать… Ну рыбаки!

У меня оставалось от силы горсти три прикормки. Взял одну горсть и бросил в лунку.

- Это бармаш, и вы сейчас прикармливаете? – спросил один.

- Да, бармаш, только почти ничего не осталось. Жаль, сига нечем держать будет… А должен быть теперь сиг, должен…

Они попросили щепотку бармаша и принялись его рассматривать, а потом задали дурацкий вопрос:

- Скажите, а мушка должна имитировать этого самого бармаша?

- Да, конечно…

- А способы изготовления, материал и форма мушки правилами не ограничиваются?

- Нет, лепите хоть какие…

Они посовещались о чём-то и все трое залезли в машину. Вышли минут через десять и стали менять на удочках мушки.

- Вы что, мушки новые накрутили? – спросил я. – Можно посмотреть?

- Можно…

Мушка была точной копией бармаша и по форме, и по цвету и даже по мягкости, материал – не то пластмасса, не то резина.

- Вот это да! Вы где такие взяли?

- У нас были…

- Мне не дадите одну?

- Дадим…

Я получил мушку и хотел немедленно её проверить, но раздумал: лучше уж рыбачить на свою, проверенную, а насколько новые будут хороши, посмотрю у соседей. Положил мушку в коробку и принялся за дело. Однако часто ловил себя на том, что неподвижно держу удочку и всё смотрю и никак не могу насмотреться на своего красавца. И ещё я думал, что если даже не поймаю больше ни одной рыбы, это не испортит настроения. Главное уже состоялось.

Так прошло полчаса. Вдруг один из соседей вскочил и начал суматошно выбирать леску. Двое других бросили удочки и подскочили к нему. Я заинтересовался и тоже подошёл к ним. Сиг уже был в лунке, хороший сиг, пожалуй, больше килограмма. Но дальше случилось то, что должно было случиться: выводных желобов они не сделали, и тот, который тащил сига, стал поднимать его прямёхонько из воды вверх. Сиг дёрнулся и сорвался с крючка. Но и этот сиг, как и мой, стал медленно погружаться в воду без движений. В это время тот, который тащил сига, крикнул: «Не сметь!» и кинулся руками в воду. Но сиг словно очнулся, мгновенно перевернулся и исчез в глубине. И тут началась какая-то чертовщина, они начали ругаться и спорить.

- Почему вы запретили парализовать его?! Упустили такую рыбу! – кричал один. От возбуждения он приплясывал, вращал глазами и так размахивал руками, что казалось, у него их не две, а восемь. На это другой, более спокойный, тот, у которого сорвался сиг, с достоинством ответил:

- Вы слишком эмоционально себя ведёте… Не забывайте, где вы находитесь… С природой надо соревноваться на равных, вы это прекрасно знаете сами…

Первый сразу сник и без прежнего запала возразил:

- Но вы же сами помогли человеку…

- Да, но тогда вы сбили у него рыбу. Если бы всё не испортили, он и сам справился бы.

На это первый уже совсем без энтузиазма сказал:

- Простите, я, конечно, погорячился… Но уж слишком жаль – такая рыба, тем более первая…

Тут третий, до этого молчавший, тронул одного за рукав и кивнул в мою сторону. Они посмотрели на меня, замолчали и разошлись по лункам. Я тоже вернулся к лунке, взял удочку. Но думал не о ловле, а об услышанном разговоре. Что-то было в нём странное. Во-первых, речь какая-то чересчур правильная. Обычно наш брат рыбак, да ещё в запале, изъясняется несколько по иному. Во-вторых, смысл разговора. Если взять отдельно каждую фразу, вроде бы понятно, а всё вместе… что-то не то.

Размышления мои прервала поклёвка. Этого сига я легко вытащил на лёд, он был невелик – около килограмма. Жизнь была прекрасна. В последний день Байкал решил, видимо, вознаградить меня за всю неудачную неделю.

Подсыпал остатки бармаша и сосредоточился на ловле, забыв о недавнем происшествии. Но следующая поклёвка была у них, кажется, у того запальчивого, а может быть, и нет. Признаться, я их плохо различал, они были как-то невзрачно одинаковы. Он выбирал леску с азартными воплями и чуть ли не с притоптываниями. Я несколько замешкался, а потом бросился на помощь – ведь упустят же! Поспел вовремя. Рыба была уже в лунке и, конечно, сорвалась бы, но я аккуратно снизу подвёл сачок и выбросил на лёд сига килограммов около двух. Что тут началось! Они скакали, кричали, опять как-то странно цокали и хлопали меня по спине. Когда они немного успокоились, один как бы извинился:

- Не удивляйтесь… Это первая наша рыба здесь…

Клёв продолжался. Почти каждые полчаса то я, то соседи вытаскивали очередного сига. Незаметно подошёл вечер, стало темнеть.

Соседи засобирались. Я решил присоединиться к ним и попросить подвезти до деревни – до неё было километра три. И я обратился к ним:

- Меня подвезёте до деревни?

От этого вопроса они онемели, как будто услышали нечто сверхъестественное. Они растерянно смотрели то на меня, то друг на друга и молчали. Наконец, один после долгих извинений сказал, что они не могут меня взять, потому что машина слишком загружена вещами. Остальные двое тоже принялись извиняться, потом благодарить и снова извиняться. Я чувствовал, что им очень неловко отказывать, что они очень тяготятся этим, но иначе поступить не могут.

Странное дело, я не обиделся и на этот раз, хотя в любой другой подобной ситуации такой отказ был бы проявлением чёрной неблагодарности. А тут я не сомневался – они действительно не могут меня взять, и на это есть какая-то очень важная причина.

Они ещё раз извинились, сели в машину и тронулись. Отъехали так же неслышно, как и подъехали. «Странная компания», - подумал я, вздохнул, прощаясь с Байкалом, и зашагал. Я шёл по следу машины, весело напевал и был очень доволен жизнью.

Я не сразу заметил, что след оборвался, а когда сообразил, решил возвратиться и поглядеть, куда они свернули.

Пройдя с полсотни метров назад, обнаружил, что след обрывался – и всё. Машина никуда не сворачивала, не шла задним ходом, она будто растворилась. Или поднялась? Меня мучили какие-то смутные догадки, какие-то обрывки мыслей, но чёткой картины происшедшего пока не вырисовывалось…

Дома я продолжал маяться, чувствуя, что ребус мне не по зубам. Куда девалась машина? Кто они, эти трое? И тут я вспомнил о мушке и фотографии. Достал их, стал рассматривать мушку. Это была идеальная копия бармаша, а крючок вделан так аккуратно, что обнажался, лишь когда я слегка отгибал хвостик рачка. Изумительная мушка! Опустил её в стакан с водой – она зашевелилась и стала ритмично сгибаться и разгибаться, как живой бармаш. По коже прошёл мороз – на моих глазах происходило нечто фантастическое, неестественное: не может человек смастерить такую мушку, да к тому же за несколько минут, как это сделали незнакомцы. Я вытащил её из воды и стал разглядывать на свет. Она была полупрозрачной, но внутри ничего нельзя было разглядеть, кроме металлического крючка. Никакого механизма или микросхемы я не увидел.

Оставалась ещё фотография. Я стал её пристально изучать. Как будто ничего необычного, снимок как снимок. Но случайно я повернул его под небольшим углом от себя, и тут случилось то самое… Я всё понял, и в первый момент ужас охватил меня…

Но всё же цивилизованный человек последней четверти двадцатого века мыслит реалистически. Довольно быстро безотчётный, я бы сказал – первобытный ужас сменился досадой. Идиот! Рыбой увлёкся и упустил такой случай! Может, единственный в жизни! Ведь с самого начала можно было догадаться, кто они…

Едва дождавшись рассвета, я помчался к вчерашним лункам. Нельзя сказать, что я надеялся на встречу с теми тремя… Но я понимал, что моё сенсационное сообщение никто не примет на веру, нужны доказательства. Надо всё зафиксировать с максимальной точностью.

Я принялся делать зарисовки и замеры. Диаметр просверленных ими лунок был равен приблизительно 25 сантиметрам. Далее я зарисовал положение лунок, припомнил и записал время, когда они приехали и уехали. А потом пошёл на автомобильную колею. Я дважды прошёл по всему следу: он начинался и кончался на льду, они проехали около трёх километров.

Записав всё, что можно, я успокоился: доказательства были собраны, теперь оставалось действовать. Люди должны знать, что ОНИ есть, что ОНИ рядом, что мы не одиноки…

Я представлял заголовки на первых страницах газет, интервью, выступления по телевидению… Воображение повело меня по пути всемирной славы, и от этого захватывало дух!

Но со всемирной славой я потерпел полное фиаско: ОНИ оказались намного предусмотрительнее, чем можно было предположить. Главные вещественные доказательства остались доказательствами лишь для меня одного. Мушка исчезла, вернее, она не исчезла, а превратилась в серую массу – не то окислилась, не то просто разрушилась. А на фотографии, кому я её не показывал, все видели только меня с моим трёхкилограммовым красавцем. Когда же я смотрю на неё и поворачиваю под небольшим углом от себя, появляется цветное стереоизображение. И тогда я вижу слева море, справа – берег с незнакомыми деревьями. На берегу стоит человек с несколько крупноватой по нашим нормам головой. Он в ластах, у ног его лежит огромная страховидная рогатая рыбина. Одна нога человека победоносно поставлена на рыбу. Левой рукой он опирается на длинный двузубец. Там, где море, внизу надпись; «Рыбаку от рыбака».

1984

Прикрепленное изображение (вес файла 783.6 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 108.5 Кб)

Сказка для Vilvarin

Н. Носов

Живая шляпа

Шляпа лежала на комоде, котенок Васька сидел на полу возле комода, а Вовка и Вадик сидели за столом и раскрашивали картинки. Вдруг позади них что-то плюхнулось - упало на пол. Они обернулись и увидели на полу возле комода шляпу.

Вовка подошел к комоду, нагнулся, хотел поднять шляпу - и вдруг как закричит:

- Ай-ай-ай! - и бегом в сторону.

- Чего ты? - спрашивает Вадик.

- Она жи-жи-живая!

- Кто живая?

- Шля-шля-шля-па.

- Что ты! Разве шляпы бывают живые?

- По-посмотри сам!

Вадик подошел поближе и стал смотреть на шляпу. Вдруг шляпа поползла прямо к нему. Он как закричит:

- Ай! - и прыг на диван. Вовка за ним.

Шляпа вылезла на середину комнаты и остановилась. Ребята смотрят на нее и трясутся от страха. Тут шляпа повернулась и поползла к дивану.

- Ай! Ой! - закричали ребята.

Соскочили с дивана - и бегом из комнаты. Прибежали на кухню и дверь за собой закрыли.

- Я у-у-хо-хо-жу! - говорит Вовка.

- Куда?

- Пойду к себе домой.

- Почему?

- Шляпы бо-боюсь! Я первый раз вижу, чтоб шляпа по комнате ходила.

- А может быть, ее кто-нибудь за веревочку дергает?

- Ну, пойди посмотри.

- Пойдем вместе. Я возьму клюшку. Если она к нам полезет, я ее клюшкой тресну.

- Постой, я тоже клюшку возьму.

- Да у нас другой клюшки нет.

- Ну, я возьму лыжную палку.

Они взяли клюшку и лыжную палку, приоткрыли дверь и заглянули в комнату.

- Где же она? - спрашивает Вадик.

- Вон там, возле стола.

- Сейчас я ее как тресну клюшкой! - говорит Вадик. - Пусть только подлезет ближе, бродяга такая!

Но шляпа лежала возле стола и не двигалась.

- Ага, испугалась! - обрадовались ребята. - Боится лезть к нам.

- Сейчас я ее спугну, - сказал Вадик.

Он стал стучать по полу клюшкой и кричать:

- Эй ты, шляпа!

Но шляпа не двигалась.

- Давай наберем картошки и будем в нее картошкой стрелять, - предложил Вовка.

Они вернулись на кухню, набрали из корзины картошки и стали швырять ее в шляпу" Швыряли, швыряли, наконец Вадик попал. Шляпа как подскочит кверху!

- Мяу! - закричало что-то. Глядь, из-под шляпы высунулся серый хвост, потом лапа, а потом и сам котенок выскочил.

- Васька! - обрадовались ребята.

- Наверно, он сидел на полу, а шляпа на него с комода упала, - догадался Вовка.

Вадик схватил Ваську и давай его обнимать!

- Васька, миленький, как же ты под шляпу попал?

Но Васька ничего не ответил, Он только фыркал и жмурился от света.

Прикрепленное изображение (вес файла 150 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 145.4 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 136.7 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 117.6 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 104.7 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 101.6 Кб)

Владислав Ксионжек

Ретро-2081

- А здесь очень мило! - сказала девушка, осмотрев квартиру. - Неужели мы будем жить здесь целый месяц?

Молодой человек улыбнулся. Он готов был сказать невесте, что согласен жить с ней где угодно, хоть в шалаше под полиэтиленовой пленкой, но промолчал.

А девушка уже проникла в кухню.

- Ой, что это?

- Это газовая плита. На ней готовят пищу.

- Как интересно! Будем готовить пищу, как робинзоны, на огне!

- Да, - ответил молодой человек. - Все придется делать самим. Самый сложный агрегат здесь - это, пожалуй, холодильник.

Весь вечер молодые люди обживались в квартире. Девушке нравилось решительно все: и то, что пол в коридоре скрипит, и то, что навесные двери, установленные где только можно, приходится открывать руками, и старомодные кресла, и диван в гостиной, настолько же массивные, насколько неудобные. Но больше всего поразили ее шкафы. Всевозможные шкафы: платяные и бельевые, книжные и посудные. Даже агрегат под забавным названием "холодильник" оказался всего лишь шкафом с продуктами.

- Дело в том, - объяснил молодой человек, - что наши предки жили очень обособленно. Мой дом - моя крепость. Видишь, сколько тут всего припасено? Настоящий склад.

На ужин девушка приготовила чай. Его пили из фаянсовых чашек с золотыми ободочками. Чаепитие устроили на балконе, откуда открывался прекрасный вид на ретрогород. Это был единственный город, сохраненный в неприкосновенности с прошлого века. Город зажигался призрачными электрическо-неоновыми огнями, издавал непривычные шуршащие звуки, время от времени лязгал невидимыми трамваями, словом, жил особенной, ни на что не похожей жизнью, в которую предстояло окунуться нашим героям.

Утром, готовя завтрак, девушка с непривычки порезала руку. Было больно, но пострадавшая нашла в себе силы улыбнуться в то время, когда молодой человек обрабатывал ранку йодом. Он подумал, что это варварство - не снабдить квартиру универсальным лечебно-диагностическим аппаратом.

Гренки были пережарены, натуральный кофе плох - его нельзя было сравнить с искусственным, который привыкли пить дома. Однако, хоть горелый кусок и не лез в горло, юноша похвалил подругу:

- Молодец! - сказал он. - Я не подозревал, что ты так хорошо умеешь готовить.

Большой палец на руке у девушки был перевязан ослепительно белым бинтом, и, похоже, девушка гордилась боевым крещением.

После завтрака распределили обязанности. С этого дня начинались работы по благоустройству ретрогорода. Кроме того, необходимо было регулярно выполнять следующую работу: ходить в магазин, стирать белье, чистить картошку, варить обед.

Решено: молодой человек возьмет на себя посадку зеленых насаждений, а девушка будет хлопотать по хозяйству.

- Я сегодня очень устала, - как-то раз пожаловалась девушка. - Сколько ни крутись, домашняя работа не кончается.

Юноше такое высказывание показалось странным. Это он взвалил на свои плечи основную работу, оставив на долю девушки мелкие заботы, с которыми справляются даже бытовые роботы (механические повара, посудомойки, полотеры и т.п.).

- Почему мы никуда не ходим по вечерам? - спросила девушка обиженно.

Молодой человек недавно пришел с работы, отведал свежего борща и отдыхал на диване.

- Ни в театр, ни в дискотеку вечером не попадешь, - сказал он, зевая. Слишком много желающих. Город большой, а дискотека одна.

- Давай сходим в гости.

- Куда? Ведь мы никого здесь не знаем.

- Давай заглянем хотя бы к соседям.

- Гм, неудобно как-то. Они не проявляют желания с нами познакомиться.

Ночью молодые люди не могли уснуть. Из-за стенки, со стороны соседей, доносился страшный шум. Похоже, соседи ссорились между собой. Звон бьющихся тарелок, крики...

- Какой ужас! - прошептала девушка. - Нужно остановить их.

- Нельзя. Ты что, забыла? Мы не имеем права вмешиваться.

Девушка заплакала.

- Ты чего, глупышка?

- Я просто подумала, неужели и мы с тобой когда-нибудь сможем вот так ругаться.

Молодой человек улыбнулся.

- Спи, моя хорошая. Не сможем. Никогда.

- Дорогая! - сказал молодой человек. - Сегодня у нас будут гости. Ты ведь давно хотела развеяться, повеселиться в компании.

- Много гостей ты пригласил?

- Ну, так человек двадцать пять. Наша бригада досрочно закончила озеленение своего участка, и по этому случаю мы решили устроить грандиозный сабантуй.

Девушка сильно побледнела, но молодой человек, к сожалению, не обратил на это внимания.

Поздний вечер. Гости разошлись.

- Что с тобой, Люба? - спросил молодой человек.

Девушка рыдала, забившись в угол старинного дивана.

Юноша взял ее за руку, желая утешить.

- Ты меня не любишь! - сказала девушка.

- Что ты говоришь!

- Ты думаешь, я железная, да? Ты думаешь, я одна могу заменить всех домашних роботов? Посмотри на мои руки. - Она показала руки. - Во что они превратились?

Действительно, женские руки стали шершавыми от мытья посуды и частого обращения с половой тряпкой.

- Не плачь. Я достану тебе резиновые перчатки.

Молодой человек хотел утешить девушку, но вышло совсем наоборот...

До конца месяца оставалось совсем немного, когда в квартиру пришла болезнь.

Первой почувствовала недомогание девушка. Она пришла с работы вся красная, покрытая испариной. Сказала, что кружится голова, и сразу легла. У нее был сильный жар.

Гриппа в двадцать первом веке нет. Это все ретроштучки, если хотите. Однако молодой человек не на шутку испугался. Он вызвал врача и не отходил от постели больной до тех пор, пока не приехала "скорая".

- Что ж, - сказал врач, - мы можем поставить вашу невесту на ноги, но только за пределами города. Вы согласны уехать?

- Нет, - прошептала девушка. - Только не сейчас.

- Тогда... придется поболеть. Вы знаете, что здесь мы не используем современные методы лечения.

Врач выписал тетрациклин и ушел.

- Извини меня, - сказала девушка. - Сегодня я хотела сделать генеральную уборку, и вот...

- Лежи! - сказал молодой человек. - Сейчас схожу в аптеку и все сделаю.

Действительно, болезнь оказалась как нельзя кстати. Конечно, было трудно. Сначала молодой человек ухаживал за девушкой, а потом, когда и он свалился, они поменялись ролями. Зато были забыты все мелочные обиды, зато... А впрочем, чего там говорить! Когда месяц кончился, молодые люди уехали из ретрогорода и поженились. Они были довольны поездкой. Ведь недаром говорят, что те супруги, которые провели хотя бы месяц в ретрогороде, будут жить-поживать всю жизнь мирно и счастливо.

Прикрепленное изображение (вес файла 69.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

6 июля - Всемирный день поцелуев

Один поцелуй - на интерес

Корейская сказка

Четыре века назад, во времена короля Сунчжо, был при дворе мудрый сановник Ли Хан Бок, известный в народе под именем Осон-Тэгам. Рассказывают, будто в юности любил он озорничать. Однажды в теплый весенний день отправился он с целой компанией парней на гору вблизи Сеула полюбоваться цветами. Расположились парни у источника под скалой, веселились, распевали песни, когда вдруг приметили красивую девушку. Она пришла к источнику за целебной водой, черпаком из тыквы наполнила кувшин, поставила на голову и собралась домой. Шла она слегка покачиваясь, стараясь сохранить равновесие и не пролить воду и тонкими пальчиками вытирала стекавшие по щекам капли. - Порхающий цветок! - воскликнул один из парней. - Небесная фея! - вздохнул другой. - Персик из небесного сада, упавший на землю, - сказал третий. - Не цветок, не фея, не персик! - заявил четвертый. - Просто деревенская красавица, наверняка просватанная. Поглядите, какие губы - как спелый сладкий плод, так и хочется высосать их. Этот парень был самый старший из всех. Сказав так, он даже вытянул губы, словно для поцелуя. - Я весь дрожу, но не в силах двинуться с места. Кто осмелится с ней поговорить за меня, поцеловать ее в губы, того я вечером угощу на славу! Услышали это парни - наотрез отказались, боятся, говорят: - Днем поцелуешь, она вечером по щекам отхлестает. - Я поцелую, - вызвался тут Осон-Тэгам. - И сделаю так, что она дважды меня поцелует. Хотите пари? Сказал так Осон, догнал девушку, к ногам ее бросился, за глаза схватился и как закричит: - О, мои глаза! Мои глаза! Сняла девушка с головы кувшин, на землю поставила, наклонилась к юноше, спрашивает: - Что с тобой? - да так ласково. И застеснялась. - О, красавица! - отвечает Осон. - Пока я на тебя смотрел, чертополох в правый глаз попал. Как иголками колет. Сделай доброе дело, выдуй его из глаза, а то я от боли умру. Покраснела девушка, дрожащими пальцами веки Осону раздвинула, в глаз дунула. А он обеими руками сжал ее румяные щечки, в губы поцеловал и шепчет: - Любимая! А теперь подуй в левый глаз, не то зацелую! Не стала девушка противиться, дунула в левый глаз, а потом в губы дважды поцеловала. Сладко-сладко! И пошла своей дорогой, исчезла, как молния.

Перевод А. Иргебаева

Прикрепленное изображение (вес файла 78.4 Кб)

Бизнесмен или Рыбак?

Как-то раз один бизнесмен стоял на пирсе в маленькой деревушке и наблюдал за рыбаком, сидящим в маленькой лодочке, как тот поймал огромного тунца. Бизнесмен поздравил рыбака с удачей, и спросил, сколько времени требуется, чтобы поймать такую рыбу.

- Пару часов, не больше, - ответил рыбак.

- Почему же ты не остался в море дольше и не поймал ещё несколько таких рыбок? - удивился бизнесмен.

- Одной рыбы достаточно, чтобы моя семья прожила завтрашний день, - ответил тот.

- Но что же ты делаешь весь оставшийся день? - не унимался бизнесмен.

- Я сплю до обеда, затем иду на пару часов порыбачить, затем играю со своими детьми, после мы с моей женой устраиваем себе сиесту, затем я иду в деревеньку прогуляться, пью вечером вино и играю со своими друзьями на гитаре.

- Я - выпускник Гарварда, - сказал бизнесмен, - ты всё делаешь не так, но я помогу тебе. Ты должен весь день рыбачить, и потом купить себе большую лодку.

- И что потом? - спросил рыбак.

- Потом ты будешь ловить ещё больше рыбы, и сможешь купить себе несколько лодок, даже кораблей, и в один прекрасный день у тебя будет целая флотилия.

- А потом?

- Потом, вместо того, чтобы продавать рыбу посреднику, ты будешь привозить рыбу прямо на фабрику, и увеличив прибыль, ты откроешь собственную фабрику.

- А потом?

- Потом ты оставишь эту богом забытую деревушку и переедешь в большой город, и, быть может, однажды ты сможешь открыть огромный офис и быть там директором.

- И сколько всё это займёт времени?

- Лет 15–20.

- А что же потом?

- А потом, - рассмеялся бизнесмен, - а потом, наступит самое приятное. Ты сможешь продать свою фирму за много миллионов и стать очень богатым человеком.

- А потом?

- После этого ты сможешь больше не работать, переедешь в какую-нибудь маленькую деревушку на побережье, будешь спать до обеда, немного рыбачить днем, потом играть с детьми, устраивать сиесту с женой, прогуливаться по деревне, пить вино по вечерам и играть со своими друзьями на гитаре…

Читатель, так кто же прав???

Рыбак или бизнесмен???

Прикрепленное изображение (вес файла 82.7 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 68.6 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

11 июля - Всемирный день шоколада

ШОКОЛАДНАЯ СТРАНА

— Анечка, покушай. Смотри, какая вкусная каша! — ласково уговорила мама, но девочка в ответ молча качала головой.

Мама была в отчаянии. Уже месяц ее дочка грустная и бледная лежала в постели и от всего отказывалась. Врач сказал, что у девочки отсутствие интереса к жизни и упадок сил и тут может помочь только чудо. Оставалась последняя надежда на старого доктора. Старичок давно вышел на пенсию, но люди говорили, что в свое время он творил чудеса.

— К сожалению, я уже никуда не езжу, к тому же у вашей девочки нет ничего страшного, — ответил старый доктор на просьбу мамы.

— Что может быть страшнее, если ребенок не хочет жить! — в отчаянии воскликнула мать и доктор вдруг переменил свое решение.

Одетый в коричневый плащ, коричневую шляпу и с коричневым саквояжем в руках старик вошел в комнату девочки, но она даже не взглянула на него. Мама хотела забрать у доктора плащ и шляпу, но он жестом остановил ее и начал рассказывать: «В далекой шоколадной стране произошло великое событие. Шоколадный ученый с помощью своего нового телескопа открыл нашу страну. Все шоколадные человечки закричали ура, но астроном грустно сказал: «Мой новый телескоп такой мощный, что я смог разглядеть одну маленькую девочку. Она целыми днями грустит и ничего не ест, и это ужасно».

Шоколадные человечки очень расстроились и решили послать к нам воздушный шоколадный корабль с волшебным шоколадным мешком. Шоколад в этом мешке вылечивает все болезни и печали. Сегодня я выглянул в окно и увидел, что этот шоколадный корабль приземлился возле моего дома. Там лежала записка: «Для Анюты! Прибавляет радость, силы и здоровье». Поэтому я принес этот мешок тебе. Но, извини, пожалуйста, я истратил по дороге одну шоколадку. Возле школы, плакал мальчик, из-за того, что его не взяли в игру. Я подарил ему шоколадку, и он закричал: «Эй, ребята, у меня есть что-то вкусное»! Мигом вокруг него собралась толпа детей, и все с удовольствием принялись уплетать шоколад. А уже через минуту мальчик весело играл вместе со всеми».

Когда доктор закончил рассказ, девочка, широко открыв глазами, прошептала:

— А вы кто, шоколадный волшебник!?

— Конечно, — улыбнулся старый доктор. Он достал из своего саквояжа красивый пакет с шоколадом, положил его Анюте на кровать и вышел.

— Не знаю, как вас благодарить доктор, — радостно сказала мама в прихожей, пытаясь отдать старичку все свои сбережения.

— Денег мне не надо. Пакет с шоколадом мне присылает каждый год одна богатая дама в благодарность за то, что я когда-то так же вылечил ее сына. Лучше потратьте деньги на маленькие шоколадки. Время от времени подкладывайте их в пакет девочке. Ей шоколад необходим для укрепления жизненного тонуса, — сказал старый доктор на прощание.

Мама так и сделала. К сожалению, ее сбережения быстро растаяли. Она была хорошей портнихой и не плохо зарабатывала, но шоколад в ту пору был так дорог, что покупать его могли только богатые люди.

Когда Анюта обнаружила, что пакет опустел, она сначала расстроилась, но, подумав, сказала маме: «Ничего, скоро Новый год и у волшебника много дел. Но, когда он разнесет всем детям подарки, он непременно пришлет мне самую красивую шоколадку».

Сердце мамы тревожно сжалась. Денег больше не было, и вдруг ее весело щебечущая девочка, снова заболеет, не получив шоколадного подарка. Когда дочка уснула, мама достала из комода единственное свое сокровище — жемчужное ожерелье, доставшееся ей от бабушки, и побежала в магазин сладостей.

На следующее утро она весело сказала дочке:

— Шоколадный волшебник прислал письмо. Он просит тебя сходить в магазин сладостей и выбрать себе самую большую шоколадку.

— Мамочка! Но ведь в магазине надо платить деньги, а у нас их нет?! — испугалась Анюта.

— Волшебник присылает в этот магазин шоколад из своей страны, и он завел правило, по которому раз в год один ребенок получает шоколадный подарок бесплатно. В этом году он выбрал тебя.

Когда они вошли в магазин, глаза девочки сразу остановились на огромной золотой коробке шоколадных конфет в центре витрины. Шоколадные фигурки, завернутые в разноцветную фольгу с блестящими звездочками, выглядели чудесно. А в центре коробки лежала большая шоколадная звезда.

Девочка умоляющее взглянула на хозяина магазина, и он сразу все понял. Сняв с витрины коробку, он протянул ее Анюте со словами: «Только вчера привезли из волшебной страны специально для вас».

Девочка весело захлопала в ладоши, а, увидев картину на верхней крышке коробки, замерла. На ней были изображены невысокие деревья с крупными листьями и соцветиями розовых цветов. Из стволов деревьев росли пучки смешных огромных желтых и красных огурцов с острой верхушкой. Возле деревьев черные люди в набедренных повязках складывали плоды в огромные чаны. А на золотом троне сидел король и пил из золотой чаши шоколад.

— Это шоколадная страна! — воскликнула Анюта.

— Так точно, сударыня, это Южная Америка. Там в тропических лесах растет шоколадное дерево. Оно цветет и плодоносит круглый год. В каждом из этих смешных огурцов созревают пятьдесят шоколадных семян. Они сначала горькие, но после того, как семена полежат в чанах, и вся мякоть плода сгниет, приобретают приятный шоколадный вкус, — блеснул своими познаниями хозяин.

— Вот бы мне одно шоколадное семечко. Я бы вырастила шоколадное дерево и дарила бы его плоды тем, кто не может купить себе шоколад, — мечтательно произнесла девочка.

— Это невозможно. Шоколадное дерево растет в тропиках и любит жару. Оно замерзает даже при пятнадцати градусов тепла, — объяснил продавец.

Девочка поблагодарила хозяина и, вышла, прижав к груди драгоценный подарок. На крыльце мама с дочкой остановились. Компания оборванцев пинала черного мальчика, а он горько рыдал и бормотал: «Вы не дали мне посмотреть, не дали посмотреть!»

— Не смейте! За что вы его бьете! — громко закричала девочка, расталкивая мальчишек.

— Пусть не ноет, все равно смотреть больше не на что! — хмуро буркнул самый старший мальчишка.

— А что он хотел увидеть? — удивилась девочка.

— Твою коробку, — усмехнулся другой мальчишка, одетый в такие лохмотья, что казалось его одежда состоит из одних дыр. Он сплюнул и пояснил:

— Некоторые покупают шоколад, а другие на него только смотрят. Твоя коробка сегодня появилась, и этот чернокожий не имел права подходить к витрине, пока мы не насмотрелись.

Девочка в ответ на эти слова показала ребятам картину на верхней крышке коробки.

— Видите, это шоколадная страна, а этот мальчик родом из шоколадного королевства, поэтому он такой черный, — объяснила Анюта.

— Можно еще посмотреть на твои шоколадки, — попросили мальчики, рассмотрев картину.

Открыв коробку, девочка сказала:

— Этот шоколад из волшебной страны и он может исполнить любое желание.

— Как бы я хотела, чтобы моя мама выздоровела и пришла из больницы. Одному плохо, — вдруг вздохнул оборванец в лохмотьях.

— Возьми одну шоколадку, съешь ее вместе с мамой и она выздоровеет, — предложила Анюта.

Мальчишка покраснел, как рак, и вытащил из коробки шоколадного зайца в синей фольге.

— А я бы хотел поступить в школу машинистов и водить поезда, — произнес самый старший мальчик.

— Тогда ты возьми маленький паровозик в красной фольге, — предложила девочка.

Один за другим мальчишки говорили свои желания и брали по шоколадной фигурке. Последним остался чернокожий мальчик.

— Тебе самый главный подарок, вот эта большая шоколадная звезда, ведь ты родом из шоколадной страны, — весело проговорила Анюта.

— А хочу попасть туда, — прошептал он, протянув обе руки навстречу волшебному подарку.

— Конечно, ты попадешь туда. Ты станешь путешественником и побываешь во многих чудесных заморских странах, — успокоила его девочка.

— Доченька! Ведь это твой подарок, а ты не оставила себе ничего, — потрясенно сказала мама.

— Мое желание исполнилось, когда я получила эту коробку. Но это был один только один подарок, а теперь их стало целых десять, — засмеялась Анюта.

Когда мама и дочка подходили к дому, их догнал хозяин магазина. Он протянул женщине сверток с ожерельем и сказал:

— Возьмите, я все видел в окно. Пусть, как велел волшебник, раз в год один ребенок получает шоколадный подарок бесплатно.

http://www.dobrieskazki.ru/chocolate.htm

Прикрепленное изображение (вес файла 112.8 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

14 июля - День взятия Бастилии

Людмила Задорожная

Чьё лицо скрывала железная маска?

Если кто-то и не читал повесть М. Паньоля о Железной маске, то уж развлекательный фильм с Жаном Маре в главной роли в свое время смотрело большинство зрителей. Что же это за история?

В серый пасмурный день 19 сентября 1698 года перед подъемным мостом Бастилии остановился конный отряд. Капитан Сен-Мар вызвал стражу, предъявил ордер, и два десятка мушкетеров, окружавших портшез с траурными занавесками, вошли во внутренний двор тюрьмы.

Узник, доставленный в темном портшезе, был необычным. Он казался немым. Его лицо плотно закрывала маска, выкованная из железа и отделанная черным бархатом. Согласно предписанию, его заключили в один из самых глухих казематов Бастилии.

О человеке в железной маске тюремное начальство знало только то, что прибыл он с острова Сен-Маргерит, а до этого содержался в крепости Пиньероль, на юго-восточной границе Франции. С ним было запрещено разговаривать. В безмолвии прожил он долгих пять лет в своей одиночной камере и умер 19 ноября 1703 года. Его похоронили на тюремном кладбище Сен-Поль под именем Марчиали. Личные вещи покойного сожгли. В его камере расковыряли стены и разобрали полы, дабы не осталось каких-либо надписей или замурованных записок. Потом о нем забыли.

Восемьдесят шесть лет спустя парижский народ взял приступом Бастилию. Великая французская революция сделала возможным обнародование архивов страшной крепости-тюрьмы. Раскрылись вековые тайны, прояснились судьбы многих жертв королевского произвола. Но загадка Железной маски оставалась неразгаданной. Все листы тюремной книги, относившиеся к этому узнику, оказались заблаговременно вырванными и уничтоженными.

Историки и писатели строили разнообразные гипотезы о личности таинственного молчальника. Одни видели в нем графа Вермандуа, сына Людовика XIV от Лавальер, упрятанного в тюрьму за пощечину, данную им дофину; другие полагали, что это был интендант Фуке, осужденный на вечное заключение за казнокрадство. Называли и других лиц: герцога Бофора, вождя Фронды, исчезнувшего в 1669 году; герцога Монмута, племянника Якова II, спасенного заточением от казни; дворянина Армуаза, возглавившего заговор против Людовика XIV.

Особенно устойчивыми были версии, считавшие Железную маску сводным братом «короля-солнца». По одной из них, неизвестный был сыном Анны Австрийской от ее камердинера, по другой – от герцога Бекингема, по третьей – от кардинала Мазарини. Предполагали также, что узник Бастилии мог быть родным братом Людовика XIV, его близнецом, которого изолировали, опасаясь междоусобий в стране. Этот вариант, казавшийся особенно романтичным, вошел в художественную литературу.

В период империи была пущена в ход новая версия, поддержанная придворными историографами Наполеона I. Согласно ей, Людовик XIV был внебрачным ребенком, но его отец, Людовик XIII, именно ему предназначил королевскую корону, устранив от права наследования своего законного сына. Этот, последний, подлинный дофин, воспитывался вдали от двора, а когда вырос и стало заметно его сходство с будущим королем, оказался обреченным на заточение.

Сначала его отправили на остров Сен-Маргерит. Там он вступил в тайную связь с дочерью тюремщика, от которой имел сына. Тогда несчастного отца, закованного в железную маску, и перевели в Бастилию, а малолетнего сына отправили на остров Корсику, дав ему при этом фамилию Буонапарте, то есть «с хорошей стороны», «от хороших родителей». И этот мальчик стал будто бы предком Наполеона, обеспечив ему вполне «легитимное» происхождение.

Нет нужды перечислять другие гипотезы, возникшие в разное время в связи с различными обстоятельствами. Все они, как и только что приведенные, имеют один общий недостаток: они не подкреплены фактами, а зачастую и прямо им противоречат.

И лишь одна версия, впервые предложенная в 1795 году, а затем нашедшая ряд подтверждений, может претендовать на известную долю вероятности. Эта версия очень далека от приведенных выше романтических измышлений. Ее автор исходил из двух непреложных истин: названия крепости, в которой сначала был заключен неизвестный, и имени, под которым он был похоронен.

Мы помним это имя: Марчиали. Конечно, имя вымышленное. Однако оно очень напоминает другое имя, принадлежавшее реальному историческому деятелю – Маттиоли. Человек с именем Маттиоли был хорошо известен современникам. Не менее известным стало его загадочное исчезновение.

Граф Жироламо Маттиоли родился в Болонье в 1640 году. Свою дипломатическую карьеру он сделал при дворе герцога Мантуанского. Быстро поднимаясь по ступенькам служебной лестницы и выдвинувшись в премьер-министры, граф Маттиоли попал в гущу крупной политической игры, которую великие державы проводили в богатой, но раздробленной Италии.

При его содействии был заключён тайный договор между Мантуей и Францией. Договор был весьма выгоден французскому королю, который в случае его реализации получал возможность присоединить к своим владениям важные территории. За эту сделку Людовик XIV уплатил Маттиоли крупный куш – 100 тысяч скуди. Но мантуанский дипломат захотел получить ещё больше и продал тайну заинтересованным правительствам Савойи, Испании и Австрии. Афера французского правительства провалилась.

Разгневанный Людовик XIV решил наказать продажного политика. Его заманили в пограничный район и бросили в крепость Пиньероль. После этого он исчез навсегда. Французский король отказался от своего участия в этом деле. На все запросы министерство иностранных дел отвечало, что ничего не знает о Маттиоли. Решили, что он был убит.

Между тем, Людовик XIV избрал для незадачливого дипломата такую месть, которая казалась ему более страшной, нежели смертная казнь. Граф Жироламо был обречен на смерть при жизни: он должен был лишиться имени, потерять лицо и в мраке вечного заточения днем и ночью думать об ужасных последствиях своего предательства.

Его перевели на остров Сен-Маргерит, а затем в Бастилию. Черты его лица навеки скрыла железная маска. Версия о Маттиоли подтверждается хронологическими данными: его исчезновение совпадает по времени с появлением неизвестного в крепости Пиньероль.

И все же это только гипотеза, хотя и наиболее вероятная, по сравнению с другими. Убедительных доказательств нет и, по-видимому, никогда уже больше не будет. Человек в железной маске унес свою тайну в могилу.

Прикрепленное изображение (вес файла 285.7 Кб)

Марина Ясинская

Трубочист из Застеколья

Стена стояла столько же, сколько стоял замок. А сколько стоял замок, точно никто не знал. Но наверняка очень долго: увешанные портретами прежних хозяев галереи были таким длинными и запутанными, что поговаривали, будто в них можно навсегда заблудиться...

Самым близким другом Кристины была сероглазая кукушка, что жила в резном домике над часами с блестящим маятником, висевшими на толстой каменной стене. Птичка выглядывала из-за крохотной дверцы каждый час и непременно куковала.

Кроме кукушки, у Кристины была собственная комната с узкими окнами без портьер, круглый аквариум без рыбок, нарядный ошейник без щенка, крепкие сны без сновидений и большая семья без мамы. А еще — нянюшка Луиза, молодая служанка Ханна и длинные бусы из переливчатого жемчуга.

Бусы ей подарили на восьмой день рождения.

— Это украшение я преподнес своей покойной супруге в день нашей свадьбы, — разглагольствовал отец Кристины за шестым кубком вина, и две сотни гостей почтительно внимали хозяину замка. — Жемчуг привезли из заморских стран, а нить, на которую он нанизан, такая крепкая, что ее невозможно порвать!

Гости зааплодировали, когда молодой, красивый хозяин замка, предмет воздыханий всех присутствующих дам, не глядя, повесил украшение дочери на шею.

Вместе с бусами папа подарил ей жениха, тринадцатилетнего Рудольфа. Ни жених, ни бусы Кристине не нравились. Жених — потому что нескладный, и губы у него слюнявые и липкие — это девочка узнала, когда под грозным взглядом дядюшки Рудольф кисло поцеловал ей руку. Бусы — потому что нить, на которую нанизаны жемчужины, и впрямь не рвется, даже под весом висящего на ней взрослого человека. А вот если бы рвалась, тогда у Кристины по-прежнему была бы мама.

Как ей ни хотелось, девочка не могла избавиться ни от бус, ни от жениха. И это казалось ей ужасно несправедливым. Ведь у нее не так уж и много желаний: чтобы были щенок, рыбки, цветные сны и мама. Еще она мечтала выпустить сероглазую птичку — Кристина любила свою подружку, но ей казалось, что кукушка несчастна в красивом жилище над часами.

Теперь вот ей еще хотелось, чтобы исчезли и бусы, и жених. Ну, бусы, положим, она может спрятать. С Рудольфом сложнее — его в темном сундуке не запрешь. И папу не отговоришь: Кристина понимала, что дочь хозяина замка — это не просто слова, это почти Должность. К Должности всегда прилагаются обязанности. А к дочери хозяина замка — муж.

Нянюшка Луиза утешала Кристину:

— Ничего, деточка, ничего. Твоей маме исполнилось всего четыре года, когда ее сговорили с твоим папой. И, видишь, все у них было хорошо.

Кристина ей не поверила:

— Если у мамы с папой было все хорошо, тогда почему же мама...

Нянюшка приложила к глазам платок.

— Ой, доченька, нелегко это — быть хозяйкой такого замка, понимаешь? — всхлипнула она и вышла из комнаты.

Кристина понимала. Только нянюшка не совсем права. Тяжело быть не хозяйкой замка — тяжело быть женой хозяина замка. Девочка не раз видела, как отец прогуливался с розовощекими красавицами по темным коридорам замка, а мама в каскаде кружев и россыпи драгоценностей сидела во главе стола, по правую руку от пустующего кресла мужа, продолжая играть роль хозяйки... Должность жены хозяина замка тоже подразумевала массу обязанностей.

Вот интересно, каковы обязанности мужа дочери хозяина замка? Кристина представила себе, как отдает распоряжение Рудольфу:

— Принеси мне щенка! Покорми рыбок! Выкинь жемчужные бусы! А потом иди отсюда, чтобы я тебя никогда больше не видела!

Девочка улыбнулась своим мыслям. В это время показалась ее сероглазая подружка:

— Ку-ку, — грустно сообщила она и продолжила: — Ку-ку, ку-ку...

— Ты так считаешь? — спросила Кристина у птички.

— Ку-ку, — серьезно кивнула кукушка и скрылась в своем домике.

Да, об этом девочка как-то не подумала. А ведь когда их с Рудольфом поженят, то хозяином замка станет он. А она — его женой. Как мама...

Кристина схватила табуретку, подтащила к окну и выглянула наружу. У ворот скрипели подъемные цепи — в замке наступил час разводных мостов. За аметистовыми горами укладывалось спать спелое, как вишня, солнце. Одичавший парк, кольцом окружавший замок, погрузился в сиреневый кисель сумерек. Над прижавшейся к горизонту деревенькой поднимались тонкие струйки дыма.

Кристина попыталась представить себе, как выглядит деревня. Это выходило у нее с трудом. Но все равно лучше, чем попытки нарисовать в воображении, что может находиться за горизонтом. Девочка никогда не бывала за пределами окружавшего замок парка — не могла побывать, даже если бы захотела. Потому что парк был огорожен невидимой стеклянной стеной, за которой раскинулось во все стороны манящее Застеколье.

* * *

Кристина полагала, что строитель замка со стеной был волшебником. Иначе как объяснить необычные свойства стеклянной преграды? Стена не пропускала наружу никого из тех, кто состоял в родстве с хозяевами замка или работал на них. Все прочие проходили сквозь нее совершенно спокойно, правда, только в одном-единственном месте, которое окрестили «стеклянной дверью», хотя, конечно, никакой дверью там и не пахло. Впрочем, так запросто пройти в замок не могли даже они — жители замка ревностно оберегали свои владения. У стеклянной двери день и ночь караулила стража; гостей пропускали только по специальным разрешениям.

Девочка частенько гуляла вдоль невидимой стеклянной стены, наблюдая за редкими прохожими — пастухами или купцами. Она завидовала им — мир Застеколья казался ей чудесным местом, где каждый может пойти куда угодно и когда угодно, где не нужны аквариумы, потому что рыбки плавают в озерах, а голосистые сероглазые кукушки живут в лесах.

— Когда подрастешь, поймешь все выгоды нашего положения, — отмахнулся от нее отец, когда она как-то заговорила с ним на эту тему... Вот странно — чем старше становилась Кристина, тем меньше времени оставалось на нее у отца. В его черной шевелюре появились серебристые волосы, а в окружении — отчаянно молоденькие девицы.

...Кристина росла и из года в год ждала, что вот-вот увидит те самые «преимущества» их положения, о которых дружно твердили родственники. Но время шло, а девочка по-прежнему не понимала, почему так спокойны обитатели замка и почему столько посторонних людей стремится попасть к ним и добровольно заключить себя в эту стеклянную тюрьму, в то время как она мечтает отсюда выбраться.

Мечта уйти из замка появилась у Кристины в тринадцать лет, когда она встретилась с настоящим человеком из Застеколья. В тот день девочка сидела на подоконнике в бальной зале, где на мраморном полу под хрустальной люстрой дремало фортепиано, и следила за кружащей над замком птицей. И тут в дальнем углу залы послышался шум, и из жерла камина вылез невысокий мужчина неопределенного возраста с перепачканным сажей лицом, в грязном котелке, потертом черном сюртуке и с длинной щеткой под мышкой.

— Вы кто? — удивилась Кристина.

— Трубочист, — ответил ей тот и вежливо приподнял котелок. — А вас как зовут?

— Ой, — от удивления девочка раскрыла рот. В замке ее знали абсолютно все — на то она и дочка хозяина.

— Вы не знаете, кто я?

— Уважаемая барышня, — улыбнулся в ответ трубочист, — Прошу прощения, я пришел в замок сегодня утром и еще ни с кем не успел познакомиться. Но буду счастлив исправить эту оплошность. Так как вас величать?

— Кристина, — машинально ответила девочка, думая о своем. — Так вы что — из Застеколья?

— Простите, откуда?

— Из Застеколья.

— Никогда не слышал, — признался трубочист. — А что это?

— Садитесь, — Кристина подвинулась, освобождая место новому знакомому. — Я расскажу вам. Но, чур, потом — вы мне... О Застеколье.

...Трубочист сделал то, с чем не справлялось воображение Кристины, — он отодвинул горизонт, который до этого заканчивался для нее едва видимой деревенькой. Девочка увидела старинные города, горные реки, шумные порты и парусные корабли, смело пересекающие бескрайние моря; увидела людей, которые жили в огромном, прекрасном мире и даже не подозревали, каким богатством владеют.

Развернувшаяся перед ней картина поселила в Кристине отчаянное желание стать трубочистом. Она будет путешествовать из дома в дом, из города в город, будет чистить камины и встречаться с новыми людьми. Вот это была бы жизнь!.. О том, что ее мечта несбыточна, Кристина старалась не думать.

А через два часа она проводила трубочиста к стеклянной двери и, прижавшись носом к прозрачной стене, с грустью наблюдала, как исчезает невысокая фигура в черном котелке за поворотом дороги.

* * *

— Фи, — скривила носик ее тетя, когда пару лет спустя Кристина обмолвилась, что хотела бы побывать в Застеколье. — У нас здесь замечательный мир. Особенный. Богатый. Роскошный. Для избранных. Зачем тебе Застеколье? С меня вот довольно и того, что я знаю о серости и убогости. Смотреть на это у меня нет никакого желания.

— Но почему же ты так уверена, что там только серость и убогость? — удивилась Кристина. — Наверняка там есть красивые места и очень интересные люди.

— Кто тебе это сказал? Все люди, которые хоть что-то собой представляют, находятся здесь, — безапелляционно отрезала нарядная, надушенная тетя. — Остальные меня не интересуют. И вообще — ты же прекрасно знаешь, что еще ни одному обитателю замка не удавалось выбраться за стену. Да и зачем? Здесь лучше всего!

— Ну откуда ты знаешь, что здесь лучше всего, если ты больше ничего на свете не видела?

Тетя смерила Кристину строгим взглядом и с треском сложила веер:

— Советую выбросить эту чепуху из своей хорошенькой головки. Посмотреть на Застеколье — ну это надо же такое выдумать! Тебе скоро шестнадцать, свадьба на носу, а ты размышляешь о какой-то ерунде.

Кристина нахмурилась — о свадьбе она старалась не думать. Двадцатилетний Рудольф, все такой же нескладный, все с такими же слюнявыми губами, за прошедшие годы изменился к худшему. Он обзавелся коротким хлыстиком, глупо хихикал и заикался после второго кубка вина и нередко тащил приглянувшихся ему служаночек под ближайшую лестницу.

— Ханна, как ты думаешь, я могу не выходить за него замуж? — не раз спрашивала Кристина.

Служанка прятала глаза, делая низкий реверанс. Ее красноречивому молчанию вторила сероглазая кукушка.

Вот если бы убежать из замка... Будь у нее хоть одна возможность, Кристина ушла бы, не раздумывая и не оглядываясь. Но стеклянная стена была надежна — девушка не раз испытывала на непреклонной преграде силы своих кулачков и крепость валяющихся на земле камней.

В конце концов она вынуждена была признаться себе, что уйти из замка можно только одним способом. Тем, которым когда-то ушла ее мама.

* * *

Чем ближе к свадьбе, тем тревожнее становилось на душе Кристины. Сероглазая подружка хандрила и все чаще не куковала, а кашляла, нянюшка Луиза слегла с горячкой, а Ханна и вовсе куда-то исчезла. Рудольф, раньше едва замечавший Кристину, теперь поигрывал своим коротким хлыстиком, довольно ухмылялся и смотрел на Кристину как-то... по-хозяйски. В такие моменты девушке казалось, будто в шею впиваются перламутровые жемчужины бус на нити, которую невозможно порвать...

Скоро, совсем скоро к должности «дочь хозяина замка» Кристине добавится «жена будущего хозяина замка». Конечно, пока жив отец, Рудольф не станет хозяином. Но если раньше девушка была уверена, что это случится не скоро, то теперь начала сомневаться. Отец не расставался с кубком, и вместо стайки жеманных дам за ним ходил виночерпий. Некогда веселый и красивый мужчина обрюзг и потемнел, а глаза, в которых когда-то горел огонь, стали безразлично-зеркальными.

До свадьбы осталось две недели, когда сероглазая кукушка тихо сгорела от мучившей ее чахотки. Девушка долго плакала под часами с остановившимся маятником и жалела, что так и не смогла подарить своей подружке свободу.

А на следующий день в замок пришел трубочист.

С трубой большого камина он справился всего за полчаса, а потом сидел рядом с Кристиной на подоконнике до самого часа разводных мостов.

Быть может, в прошлый раз Кристина слышала и видела только то, что ей хотелось. А, быть может, она просто повзрослела. Но в этот раз истории трубочиста больше не походили на сказку. Бесцветным глуховатым голосом он рассказывал ей о портовых побирушках и странствующих лицедеях, о кровопролитных войнах и жестоких восстаниях, о мудрых правителях и бесстрашных моряках, о лицемерных священниках и жадных коммивояжерах, о голоде и лишениях, о засухах и наводнениях, о жадности и подлости, о фейерверках и базарах, храмах и трущобах... О жизни Застеколья. Не всегда красивой и беспечной, часто суровой и несправедливой. Но зато — настоящей.

Как не хотела Кристина в этот раз отпускать трубочиста!

— Останься в замке, пожалуйста! — просила она.

— Нет, — качал головой трубочист. — Я еще не так стар, чтобы навсегда осесть на одном месте. Да и, честно говоря, если бы я и решил бросить свое дело, то выбрал бы угол получше, чем этот замок. Слишком уж он... — Тут трубочист замялся, безуспешно пытаясь подобрать подходящее слово.

— А ты представь себе, каково мне здесь, — внезапно всхлипнула Кристина. — Я ничего не могу, и все так плохо! Нянюшка болеет, Ханна куда-то пропала, отец пьет, мамы нету. И даже кукушка умерла.

Седой трубочист погладил ее по голове.

— Я буду тебя навещать, — пообещал он. — Пойдем, проводи меня.

Через четверть часа Кристина грустно смотрела, как стражник изучал документы трубочиста, и на душе у нее становилось пусто.

Голос трубочиста вывел ее из печальной задумчивости:

— Кристина, скажи мне, почему ты хочешь уйти?

С чего же начать? С больной нянюшки, пьяного отца, пропавшей служанки, ненавистной свадьбы или мертвой кукушки?

— Мне здесь очень плохо, — просто сказала она. — И я ничего не могу изменить. Потому и хочу убежать — от всего этого.

Трубочист помолчал, а потом таинственным шепотом, будто поверяя Кристине страшный секрет, сказал:

— Если сквозь стену не пройти, то надо или разрушить ее, или прорубить в ней дверь.

— Вы не понимаете! Я не могу пройти сквозь стену, потому что я в родстве с хозяином замка, — жалобно протянула Кристина и зло стукнула кулачком по стеклу.

Трубочист задумчиво посмотрел на девушку, кивнул на прощание и шагнул через стеклянную дверь, едва слышно пробурчав:

— Разрушать стены, которые мы строим себе сами, сложнее всего...

(окончание следует...)

Прикрепленное изображение (вес файла 157.5 Кб)

Марина Ясинская

Трубочист из Застеколья

(окончание)

* * *

До свадьбы оставалась неделя, когда нашлась Ханна. Ранним утром Кристина бродила вдоль стеклянной стены и размышляла над прощальными словами трубочиста, как вдруг услышала плач, такой горький, что все собственные беды вмиг показались мелочью.

Раздвинув ветви деревьев, Кристина увидела Ханну. Служанка колотила кулаками по равнодушной прозрачной стене и выкрикивала сквозь истошный плач отчаянные проклятья.

— Ханночка, что такое? Что случилось? — кинулась к ней Кристина.

Служанка затравленно обернулась.

— Отпустите меня! Ну, пожалуйста, отпустите!

«Да если бы я могла», — грустно подумала Кристина. Она обняла служанку за плечи и повела к замку. Усадила ее в углу кухни, напоила водой, дождалась, пока Ханна немного успокоится, и осторожно спросила, что произошло.

Глаза служанки немедленно наполнились злыми слезами.

— У меня будет ребенок.

— Так это же ... э-э... здорово? — неуверенно произнесла Кристина. — А кто отец?

— Рудольф, — с ненавистью выплюнула Ханна.

Откуда-то появился рыжий парнишка с угрюмым выражением лица.

— Тебе чего? — обратилась к нему Кристина.

— Я ее брат, Ян, — хмуро ответил он.

— Где же ты пропадала? — снова повернулась к служанке Кристина.

— В свинарнике, — всхлипнула та. — Рудольф меня туда отправил, когда узнал, что я... И сказал, что если хоть раз меня увидит, то прикажет высечь.

Брови Яна хищно сошлись на переносице, рот сжался в жесткую линию.

— Я убью Рудольфа, — едва слышно сказал он. — Убью, а потом уйду.

— Ну, вот что, Ханна, — распорядилась Кристина, — Перебирайся ко мне, а с Рудольфом я разберусь сама. Что он себе позволяет! Я решаю, где быть моим слугам. Да кто он такой? В конце концов, я дочь хозяина замка!

— А он скоро будет вашим мужем, — горько вздохнула Ханна.

Кристина поникла. Да, скоро он станет ее мужем. И хозяином замка.

* * *

Тело Рудольфа нашли под крепостной стеной, у рва, за день до свадьбы. На лице жениха Кристины застыло выражение детского недоумения и обиды, а в руке был зажат хлыстик.

Кристина наотрез отказалась облачаться в траур.

— Я не собираюсь демонстрировать фальшивую скорбь, — набравшись храбрости, заявила она отцу. Отекший хозяин замка протрезвел от неожиданности, и в его равнодушно-зеркальных глазах промелькнуло удивление. Кажется, он впервые заметил, что дочь выросла.

Вскоре нашлись свидетели, которые видели, как рыжий мальчишка-конюх столкнул жениха Кристины с крепостной стены. Стража дважды прочесала замок, от подвалов до чердаков, и трижды — одичалый парк вокруг крепостной стены. Убийцу Рудольфа не нашли. Вместе с конюхом пропала и Ханна.

Когда стало ясно, что этих двоих нет, замок и все его обитатели будто вымарали Яна с Ханной из своей памяти. Словно не было никогда мальчишки-конюха и его сестры.

Кристина вспоминала сурово сдвинутые брови молоденького парнишки и едва слышные слова: «Я убью Рудольфа, а потом уйду». Неужели и впрямь ушел? И забрал с собой Ханну? Как он это сделал?

* * *

Прошло чуть больше года. Хозяин замка окончательно забросил пиры, турниры и дам, и не расставался с кубком. Со всеми вопросами челядь и обитатели стали обращаться к его восемнадцатилетней дочери.

Кристина поначалу не хотела иметь никакого отношения к управлению ненавистным замком. Потом ужасно боялась, что принимает неправильные решения. Потом привыкла. И в один прекрасный день поняла, что, формально не получив Должности хозяйки замка, на деле она ею уже стала.

Отец едва ли замечал происходящее — он погрузился в неиссякаемый винный кубок с головой. Однако это не помешало ему отыскать дочери еще одного жениха. Да такого, что Рудольф показался самым настоящим принцем, а жемчужные бусы — предпочтительной альтернативой.

Густав был старше отца Кристины на целых десять лет. Лысый мужчина часто облизывал тонкие губы, его глаза маслянисто поблескивали из-за толстых щек, и на левой руке у него было шесть пальцев.

— Неужели ты не мог найти никого получше? — в ужасе обратилась Кристина к отцу.

— У него очень высокое положение, — пробормотал он в ответ и требовательно поманил к себе виночерпия.

Привычка беспрекословно подчиняться решениям хозяина замка боролась в девушке с возмущением.

— Ну, что тебе еще? — осведомился отец. — Иди, готовься к свадьбе.

Кристина бросилась вон из замка, к стеклянной стене. Заколотила по ней кулаками:

— Выпусти меня! Ну, пожалуйста, выпусти!

Потом обессилено опустилась на землю и долго сидела, прижавшись лбом к холодному стеклу. Горькие мысли окружили ее плотным кольцом — не отвернуться. Давно пора смириться с тем, что она никогда не выйдет за прозрачную стену. Смириться — и научиться жить здесь.

Казалось, прошла целая вечность, пока девушка сидела у стеклянной стены, прощаясь с Застекольем, в котором она никогда не была. Когда Кристина, наконец, встала и обвела взглядом аметистовые горы и деревушку на горизонте, плечи ее были расправлены, а голова высоко поднята. Что-то изменилось в ее лице — словно вместе с мечтами о Застеколье она распрощалась с какой-то частицей мягкости, красоты и наивной юности.

* * *

Отец был в спальных покоях — небрежно развалился на диване и прикладывался к любимому кубку. Некогда четко очерченное красивое лицо отца расплылось, щеки нездорово опухли, под налитыми кровью глазами образовались мешки.

— Что? — буркнул он, подняв на дочь равнодушно-зеркальный взгляд.

Чтобы хоть немного унять дрожь, Кристина стиснула кулачки так сильно, что побелели костяшки пальцев, и заявила:

— Я не выйду за Густава.

— Да кто тебя спрашивает? — хрюкнул в ответ отец. — Я хозяин замка. Как я сказал, так и будет.

— Ты хозяин только над своими кубками и бутылками. А надо всем остальным замком хозяйка уже давно я. И ты не заставишь меня выходить замуж!

Кристина поймала тяжелый взгляд отца, прищурилась и решительно вздернула вверх подбородок. А когда тот опустил глаза, резко развернулась и вышла.

Хозяин замка уже было собрался подняться, догнать дочь, разобраться и поставить ее на место — но вместо этого потерянно махнул рукой и приложился к кубку.

Когда к замку подъехал кортеж Густава, Кристина распорядилась объявить час разводных мостов.

— Но ведь сейчас полдень, — разинул рот начальник караула. Встретился взглядом с Кристиной, вздрогнул и отрапортовал: — Будет исполнено!

И тяжелые цепи заскрипели, поднимая навесной мост надо рвом.

Густав бесновался, кричал, что так этого не оставит. Тогда Кристина вышла на крепостную стену и бросила своему несостоявшемуся жениху:

— Убирайся восвояси, пока я не скомандовала страже проводить тебя.

Больше Густав не появлялся.

Кристина разогнала толпу гостей, перестала ежедневно давать балы и пиры и наняла хорошего доктора — следить за здоровьем отца. В бальной зале на верхнем этаже, где под хрустальной люстрой одиноко грустило фортепиано, а камин в углу ждал трубочиста, она распорядилась соорудить библиотеку и выписала для нее множество книг. Новая хозяйка разослала гонцов в разные города, приглашая лицедеев, путешественников и звездочетов навестить их замок. Она достала со дна сундука жемчужные бусы и выбросила их в глубокий ров, завела себе щенка и рыбок в аквариуме и стала видеть цветные сны.

А вот новую кукушку она заводить не стала.

Теперь к стеклянной стене девушка ходила редко. Прозрачная преграда по-прежнему была на месте, отделяя замок от манящего Застеколья, но Кристина больше не грустила — ведь она впустила всё Застеколье к себе в замок.

* * *

Кристина была так занята хлопотами, что едва не пропустила появление в замке трубочиста. За прошедшее с последнего визита время его волосы побелели и сил поубавилось: с трубой камина в этот раз трубочист возился почти весь день.

— Оставайся у нас, — предложила ему Кристина.

Трубочист молча смотрел на нее, и в самой глубине его бесцветных глаз пряталась улыбка.

— Я помню, ты говорил, что лучше бы осел в другом месте. Но здесь очень многое изменилось, тебе понравится.

— Вижу, ты все-таки прорубила в стене свою дверь в Застеколье, — наконец кивнул старенький трубочист. — Я останусь.

...Через две недели Кристина собрала обитателей замка в огромной бальной зале, вывела за руку трубочиста и сообщила — к огромному удивлению присутствующих и еще большему — самого трубочиста:

— Он будет управлять нашим замком...

Услышала недоуменный ропот, обвела взглядом высокие стены залы, посмотрела в окно, на аметистовые горы, поле и деревушку на горизонте, потом улыбнулась и закончила:

— На время моего отсутствия.

После Кристина вернулась в свою комнату, подтащила к часам табуретку, открыла дверцу резного домика и достала оттуда неподвижную кукушку. Затем девушка облачилась в черный сюртук и потертый котелок, перекинула через плечо складную лесенку, зажала подмышкой длинную щетку, взяла в руку сероглазую подружку и решительным шагом направилась к стеклянной стене.

Дойдя до нее, Кристина остановилась. Обернувшись, бросила взгляд на высокий замок. Затем осторожно раскрыла ладонь, что-то ласково шепнула крохотной птичке и подбросила ее высоко вверх...

Кукушка расправила крылья и полетела над широким полем, оставляя позади высокий каменный замок в кольце одичавшего парка. Сверху ей была хорошо видна маленькая фигурка в черном котелке, с лесенкой на плече и длинной щеткой подмышкой, шагающая по извилистой тропе в сторону прижавшейся к горизонту деревеньки.

Прикрепленное изображение (вес файла 128.7 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

20 июля - Международный день шахмат

Всех убью, один останусь! - заорал Ферзь, размахивая четырёхручным мечом.

Прыгать с клетки на клетку было очень неудобно, очень уж они скользили. На пути Ферзя возник чёрный Пешок, а поскольку Ферзь был белый, между ними возникла маленькая неурядица.

- Пароль! - всхлипнул пешок, определяя свою дальнейшую участь и понимая, что в последнее время она стала очень незавидной… - А то я тебя заколю! - В руках он держал железяку в фут длиной. Ферзь сравнил зубочистку пешка со своей бандурой и решил разрубить пешка надвое.

- Пароль правильный… - заверил его пешок. Ферзь удовлетворённо кивнул. - Всех убью, один останусь! - и понёсся дальше. По дороге он наткнулся на тусовку Пешков, своих и чужих, и, недолго думая, порешил всех. Всего их было на этой "стрелке" пятнадцать.

- Всех убью, один останусь!

Вскоре он наткнулся на слона, ведомого Офицером. Эта странная парочка минировала клетки поля. Так это безобразие и продолжалась, пока Офицер не "застрял" в мине. Достав сапёрскую лопатку, он начал освобождать ногу из навоза.

- Пароль? - потребовал он, ловко орудуя лопаткой, - не то Слона натравлю!

- Ща! - уверительно кивнул Ферзь, доставая из-за пазухи белую мышь. Слон завизжал нечеловеческим голосом и прыгнул на руки бедного Офицера.

Зловонная жижа поглотила обоих, неприятно чавкнув напоследок.

- Всех убью, один останусь!

Пробегая мимо своих башен, он заметил, как парочка вражеских коней справляли нужду на благословенные стены. Рядом покуривали косяк трое офицеров, весело посмеиваясь и поливая Ферзя нецензурной бранью, что моментально вывело его из себя. Втихушку обежав Башни, Ферзь подложил взрывчатку под их фундамент. Скрывшись в тумане, он подождал минутку. БАБАХ!!!

- Подумать только! Всего только тонна урана и две тонны тротила! - Ферзь очень удивился.

Внимательный взгляд скользнул по полю. К удивлению Ферзя на поле осталось всего четверо: он, чёрный Ферзь и два Короля.

- Всех убью, один останусь!

Встав на середину поля, он пожал руку своему Королю, отпихивая его себе за спину, в то время, как перед ним стоял чёрный Ферзь.

- Ну что, как всегда? - спросил Ферзь. Чёрный кивнул.

Достав стодолларовую купюру, он запихнул её за пазуху оппонента. Тот тут же бухнулся на землю, пристроив свой меч между рукою и грудью - типа сдох.

Ферзь весело заулыбался, оглянулся и … улыбка моментально сползла с его лица. Неподалёку от него стояла парочка Королей.

- Непорядок! - взвыл он и парой ударов четырёхручника восстановил справедливость.

Всех убью, один останусь!

http://chessclub.net.ua/all_chess.html#id2

Прикрепленное изображение (вес файла 235.8 Кб)

Дина Ши

Сказка про лесную колдунью

(из цикла "Сказки дорог")

Эту сказку рассказал лес за Коломной.

Когда-то леса там были густые, дремучие, и из поколения в поколение в глубине леса всегда жила колдунья. То одна жила, то с дочерью. Дочь вырастала и уходила куда-то в мир. И, вернувшись, рожала себе дочь-наследницу. Мать доживала свое, умирала, и все повторялось. Иногда не так дочь на свет появлялась, бывало по-всякому. Бывало, забредал мужчина в глубь леса, оставался какое-то время, потом уходил, оставив после себя дочь. Но всегда там, где-то в чаще леса, жила колдунья.

Там и домик стоял, старый домик, но хорошенький, аккуратненький. Вокруг домика травы всякие целебные росли. Местные люди про колдунью знали. Когда, бывало, надо, – ходили к ней за травками полезными, лечиться от хворей, за советом. Но опасались без дела зайти – колдунья, все-таки. И мужики местные туда не шастали. Даже когда очередная колдунья еще девкой была молодой, – а все эти женщины были красивы, – все равно сторонились, не западали.

Но те времена не всегда спокойны были. То этот князь на того войной, то тот на этого, то вообще откуда-то со стороны чужестранцы идут воевать да грабить. В общем, время от времени по здешним дорогам ходили всякие военные люди.

И вот однажды тоже какие-то чужеземцы шли по этим дорогам кого-то воевать. И один из воинов отстал, заблудился и вышел как раз на этот колдовской домик. И увидел девицу-красавицу. Ну а поскольку воин, захотелось ему тут же свою воинскую прыть показать. Только остановила она его взглядом, и он ни двинуться не может, ни слово сказать, – как заколдовала, как заморозила. А она посмотрела ему в глаза, и что-то там ей показалось. И сказала она ему: «Слушай, воин, ты сюда не случайно пришел. Сейчас я тебя отпущу, ты развернешься и найдешь дорогу к своим. Ты забудешь про меня. Но через несколько дней тебе первый сон про меня приснится, во сне ты меня вспомнишь, потом еще через сколько-то дней – еще раз, а потом третий раз. Трижды ты меня во сне увидишь. Увидишь меня такой, какая я есть, увидишь, кто я есть, и коли не напугаешься, коли все еще буду я для тебя желанна, вот тогда ты и наяву вспомнишь дорогу сюда и придешь, ну а коли нет – значит, тебе в этой войне погибать, но меня ты больше не вспомнишь».

Отпустила она воина. Он словно не видел ее больше. Посмотрел по сторонам, развернулся, назад пошел. И, действительно, вышел на своих, которые чуть подальше по дороге лагерем встали. Ну, и дальше поход продолжился.

Прошло сколько-то дней, и вот снится ему в ночи сон. Вспоминает он во сне, как вышел на этот домик, как увидел эту девицу-красавицу, как захотелось ему ее, как он чуть не обидел ее. Но в этот момент девица руки к небу подняла, – и закрутились в небе тучи, чем дальше – тем чернее, и забили из туч молнии. И понял он, что девица молниями управляет, и что любая молния может его поразить. Сначала страшно ему стало. Но, смотрит он, – молнии-то бьют в землю, но все по камням. Ни человека, ни зверя, ни дерево не трогают. А как проснулся, опять ничего не помнит.

Прошло еще несколько дней, опять ему сон снится. Опять он вспоминает, как вышел на этот дом, как увидел эту красавицу, как возжелал ее, как чуть не обидел. Но на этот раз увидел, что простерла она руки к лесу и из леса звери стали выходить и вокруг нее вставать: медведи, волки, лоси. Страшно ему стало. Но потом смотрит, медведи да волки выходят, но с ними и зайцы, и мыши всякие, и белки скачут по спинам лосей. Любопытно. Проснулся, – опять ничего не помнит.

Прошло еще сколько-то дней, и опять ему снится сон, опять он вспоминает тот лесной домик – как вышел к нему, как увидел красавицу, как возжелал ее, как чуть не обидел. Вспоминает и то, что в других снах видел. На этот раз красавица ни к буре не взывала, ни зверей не звала, а только глянула ему в глаза, – а глаза ее, помнит же, синие… нет, не синие: черные они. Синь черная, даже белков нет, словно ночь в них собралась. Страшно ему, но смотрит он в эти глаза, – а в черноте-то, звезды, как в ночном небе, сверкают. Тут ему красавица говорит: «Ну что воин, страшно тебе?» А он ей говорит: «Нет, милая, не страшно мне. Ты страшной силой владеешь, да сердце у тебя не страшное. Чего мне тебя бояться?» Она говорит: «А ну как против тебя силу свою поверну?» А он отвечает: «Ну, коли дурнем я опять буду, коли обидеть тебя захочу, так и правильно повернешь. А коли я с тобой ласков буду, зачем же тебе против меня силу свою поворачивать? Нет, не повернешь, не станешь». Опять глаза ее синими стали, посмотрела она на него ласково и сказала: «Ну что ж, воин, вспомнишь ты дорогу ко мне. Приходи, буду я тебе ласковой женой, силу свою против тебя не поверну. Но и ты помни о моей силе и зря не дави, не командуй, свою волю не показывай, и будет у нас лад».

Проснулся воин и вспомнил сны, что приснились. Будто они ему в одну ночь приснились. Посмотрел вокруг себя, – зачем ему эта война, зачем ему эта жизнь? Потихонечку собрался и ушел назад по той же дороге, потом свернул в лес, прямо к избушке вышел. Да там и остался.

Прикрепленное изображение (вес файла 715.1 Кб)