Сектор Орион - Мир Беллатрикс - Сказочный мир

Л. Семаго

Вечерняя гостья

В 1980 году на верхнем Дону зима, нанеся первый визит, будто решила сразу утвердить свою власть до настоящей весны. Вечером 1 ноября, предвещая скорое вторжение холода, быстро летели к югу последние стаи белолобых гусей. Чувствуя приближение перемены погоды, засновали по сырой земле коротконогие полевки. И ровно в полночь налетел с метелью холодный ветер. Снег повалил так густо и споро, что мороз не успел прихватить теплую землю, не успел заледенить жизнь поздних трав, насекомых, червей. Утром тусклое солнце поднималось над белой, в зимних сугробах равниной. Снегири на придорожных ясенях сидели напыжившись. Темные реки текли в белых берегах, и тонкие льдинки с едва слышным шорохом теснились на тихих мелководьях.

Больше двух недель уверенно простояла зима, подсыпая снега, добавляя холода. Но потом подул сыроватый ветерок, вместо снега пошел дождь, потеплело, покрошился лед на плесах, и от усердных двухнедельных трудов зимы не осталось и следа. Продолжали свое цветение аистник и мокрица, грибки самые поздние снова высыпали, ожили божьи коровки, комарики, какие-то бабочки.

Не обрадовало такое возвращение тепла, кажется, только охотников. Ведь только-только начался сезон, а тут ни с собакой, ни без нее не побродишь по раскисшей от сверхизобилия воды пахоте. И в пятницу, под вечер, чтобы не сидеть в тоске по домам, собрались кантемировские охотники в свой охотничий домик на окраине поселка. Беседовали долго, курили много, и кто-то распахнул дверь, чтобы выпустить дым. Помолчали, чувствуя, что пора расходиться. И вдруг охотовед со смехом произнес: «Смотрите, засиделись. За нами уже гонца прислали». На вымытых дождем свежеструганых досках крыльца, не шевелясь, сидела великолепная жаба, глядя на нас красивыми черными глазами. Потом переступила поближе к порогу, так что, отчетливо стал виден ковровый рисунок ее наряда. Светлое жабье горлышко часто трепетало, как от беззвучного смеха. Засмеялись, загомонили охотники. Кто-то и гоголевскую свинью вспомнил, как будто тот же самый вопрос: «А что вы тут делаете, добрые люди?» — был написан и на удивленно-беззлобной морде неожиданной гостьи. Помедлив, жаба деловито и неторопливо взобралась на порог и очутилась почти в комнате, нисколько не дичась людей.

Пришла она на свет, чтобы поохотиться. Живущие в городах, селах, станицах и поселках зеленые жабы нередко вечерами приходят к фонарным столбам, под ярко освещенные окна, где охота успешнее. Это одна из самых наших безобидных и приятных соседок. Конечно, вряд ли когда-либо жабья красота будет признана всеми. И назвать безобразной жабу нельзя. Нет в природе существа, способного своим обликом вызвать чувство гадливости или отвращения у здравомыслящего человека. Есть животные непривлекательные, есть страшные, но безобразных нет. А в своей родной стихии каждое имеет право на признание его достойным восхищения.

Широкоротая жабья морда удивительно беззлобна. Во взгляде красивых, с золотистой искоркой глаз всегда сохраняется выражение застенчивости, которое не может не вызвать симпатии к этому тихому и спокойному животному.

Во внешности зеленой жабы нет ничего отталкивающего. Правда, перед линькой она выглядит немного чумазой. Но зато когда сбросит старую, потертую, грязную кожу, ее можно назвать красивой. На светло-сером фоне — множество темно-зеленых крупных пятен, между ними — мелкие алые пятнышки, почти точки. Лапы уже не серые, а почти белые. Зеленые пятна на голове создают неповторимый, у каждого животного свой, узор. А куда девается старая кожа? Никогда никто не видел сброшенной заскорузлой жабьей кожи, потому что всю ее, даже с кончиков пальцев, жаба съедает.

Как-то, ремонтируя зимой отопительную систему оранжереи, рабочие нашли под стеллажом большую жабу и, посадив в ведро, позвонили мне. Так в середине декабря в нашей квартире поселилась Страшила. Днем она лежала в блюдце с водой под кухонным столом или на мокрой тряпке.

Жабы знают, как пахнет чистая вода, и легко находят ее по запаху, если она им нужна для утоления жажды. Они не пьют воду, а сидят в ней некоторое время. Если нет лужицы, стряхнут на себя несколько капель росы или полежат на мокром песке. А к большой воде (иногда просто к большой луже) они возвращаются не скоро — через четыре-пять лет, когда приходит время дать жизнь новому поколению.

Внешность жабы миролюбива, но это хищник. Ее добыча — уховертки, жуки, клопы, пауки, мокрицы и прочие бегающие многоногие твари. Старый дом был населен таким количеством тараканов, что не помогали никакие средства борьбы с ними. А жаба справилась. Она быстро обнаружила главную тараканью лазейку, усаживалась против нее, и в темноте были слышны только легкие шлепки. Шлепок — нет таракана. А утром, едва умещаясь в блюдце, жаба смотрела вроде даже виновато, что не всех переловила. Но к весне голодать стала, бродила ночами по кухне, коридору, комнатам: тараканы кончились.

Узнав о победе над тараканами, попросили Страшилу знакомые, отчаявшиеся избавиться от тараканьего нашествия. Потом она очистила от назойливых насекомых еще несколько квартир. В последней ее с восторгом приняли дети, зато их бабушка три дня не выходила из своей комнаты, чтобы не видеть животное, к которому, как и к тараканам, не испытывала ничего, кроме брезгливого отвращения. Но своей покорностью, добрым взглядом и добрыми делами Страшила все же вызвала искреннюю симпатию и в сердце старушки, которая не смогла сдержать слез, когда не знающая высоты «квартирантка» вышла на балкон и с высоты четвертого этажа упала на асфальт. Маленький жабенок остался бы невредим, но Страшила была слишком массивна и тяжела.

Тринадцать лет прожила другая жаба, которую я подарил своим знакомым, в их квартире. Сидела на своем месте, под ногами не путалась, хорошо знала всех членов семьи, но была недоверчива к новым людям. Но если ее брали в руки, с удовольствием лежала на теплой ладони, пока не отпустят. О ней приходилось иногда заботиться: ловить ей живых мух, потому что тараканы в том доме стали редкостью. Хозяева не были зоологами, но могли долго и увлекательно рассказывать о своей питомице — как она ходит по комнатам, как прячется от внучки, остерегаясь ее слишком крепких для жабьих боков объятий, как линяет, как меняет окраску утром и вечером, как иногда поет вечерами негромким и приятным голосом.

Подобно многим другим животным, жабы в некоторые годы плодятся в количествах неисчислимых. Жабята, став четвероногами, уходят из воды. Когда лето дождливое, такое расселение проходит незаметно, ночами, не вызывая ни у кого ни беспокойства, ни удивления. Маленькие, с муху ростом, существа разбредаются по берегам кто куда: были — и нет их. Но в засуху они могут стать причиной разных толков и пересудов. Так было в последний день июля 1970 года.

Утром жители прибрежных улиц и кварталов Воронежа были поражены нашествием маленьких жаб. На город, на лесные кручи правобережья двинулись миллионные полчища жабят, короткими скачками прыгавших в направлении от реки, от воды, где начиналась их жизнь.

Почти месяц назад черные, юркие головастики превратились в малюсеньких четвероногов, став сухопутными животными, которым в воде, в их колыбели, делать было нечего. Но и сушей они овладеть не могли: над всей Русской равниной свирепствовала засуха. Даже ночами на лугах не было росы. Жабята не могли отойти от берега, потому что, рискнув на дальнее путешествие, они бы высохли в начале пути.

Корма вокруг хватало с избытком для всех, и малыши за месячное вынужденное сидение на берегах выросли чуть ли не втрое. Местами их было столько, что между маленькими телами не было видно земли. Широкая живая лента тянулась по границе воды и суши.

Но вот одна за другой загремели грозы, в которых было больше огня и пыли, чем влаги. И наконец ночной дождь смочил землю, увлажнил воздух. И сразу же безмолвная жабья рать, заждавшись этого события, пришла в движение по всему многокилометровому берегу. Набрав про запас воды (есть у них такое место в организме), начали жабята «великое переселение», выбирая путь вдоль дождевых потоков, мчавших с бугров. Шагая, прыгая, карабкаясь на отвесные ступеньки, обрывчики, стены домов, штурмовали город безобидные полчища. Они поднялись в город: по сырому асфальту, по газонам, в садах скакали и скакали невозмутимые маленькие жабы.

Путь был пройден огромный — на четвертый день передовые удалились от воды уже на два километра. Прошел еще день, и, словно дым, растаяли, исчезли легионы, рассеявшись и попрятавшись окрест.

Жаба — существо ночное. Лишь в конце лета иногда днем выбирается погреться на солнышке около своей норы. Копает ее жаба довольно оригинально: передними латами царапает грунт и нагребает его себе под мышки. А потом, будто готовясь к сильному прыжку, засовывает под передние ноги задние растопыренные лапы и отбрасывает две щепотки назад. Отдыхает и готовит следующую порцию. Медленно, методично, размеренно.

Если в километре-двух от села или города есть река, пруд или озерцо, в котором даже весной не каждый год вода, то и в домах, и на улицах, и в садах, и огородах этого селения живут зеленые жабы. Их тихое, скромное соседство никогда не бывает чем-то неприятно. Не обходят они и лужи, подобные миргородской. Таких луж когда-то и в нашем городе было достаточно, и, прежде чем они пересыхали в середине лета, из них успевали разойтись по соседним дворам и садам сотни жабят.

На зиму забирались жабы в подполья, погреба, и оттуда слышались по ночам их нежные трели. Иногда выходили они из своих убежищ в комнаты подловить тараканов или мокриц. В погреба могли забираться и летом и попадали в крынку с молоком. Отсюда, наверное, и пошла молва о том, что жаб сажают в молоко специально, чтобы оно холоднее было и не скисало дольше.

В южных городах, где много арыков, фонтанов и бассейнов, зеленым жабам совсем привольно. В ночном Ашхабаде меня поразило большое количество огромных, бесстрашных и хорошо вооруженных богомолов и множество крупных жаб, которые не боялись хватать этих богомолов, если те оказывались на земле. Теплыми ночами некоторые центральные улицы и маленькие площади, скверики города кишели большими и маленькими жабами. В пустыне, где есть несоленая вода, жабы тоже не редкость, хотя не всегда понятно, как они туда попадают.

Обо всем это я и рассказал охотникам, пока они смотрели, как деловито и спокойно шлепала жаба по полу. Слушали с интересом, но, расходясь, попросили все-таки меня, чтобы вынес эту пеструю гостью на улицу, потому что оставлять ее на неделю в домике было рискованно, а в руки взять никто не осмеливался. Жаба не сопротивлялась, но в ее глазах мне почудился немой вопрос: «За что выбрасываете, коль столько хорошего обо мне рассказали?».

Прикрепленное изображение (вес файла 135.3 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

31 августа - день Фрола и Лавра, лошадиный праздник

Белая лошадь

Венгерская народная сказка

Жил на свете бедный человек. Не было у него ничего, кроме белой лошади. Зарабатывал он на хлеб тем, что гонял свою лошадь на мельницу, впрягал её там в привод, она послушно шла по кругу и двигала привод, а за ним вращались жернова. День-деньской молола мельница зерно, день и ночь работал бедняк на своей лошади. Очень это надоело бедной лошадке, и она сказала хозяину:

— Хозяин ты мой хороший, почему это другие люди двух лошадей запрягают в привод и только ты меня запрягаешь не в пару? Я маюсь на этой мельнице одна. Целый день хожу по кругу, вращаю тяжёлый мельничный жёрнов.

— Лошадка моя, — ответил ей бедняк, — причина тут простая. Ведь у меня не то что коня или мелкой скотины — букашки и той нет, чтобы припрячь к тебе.

Тогда белая лошадь сказала своему хозяину:

— Когда беда только в этом, отпусти ты меня, и я сама найду себе помощника.

Бедняк тут же распряг лошадь и отпустил на волю. Пошла белая в путь-дорогу. Шла-шла, вдруг видит — лисья нора.

Раскинула умом лошадь и придумала так: «Лягу возле самой лисьей норы и прикинусь мёртвой».

А в лисьей-то норе жила старая лисица с тремя лисятами. Вот одна лисичка, которая была поменьше, захотела вылезть из норы. Подошла к выходу, увидела белую лошадь и решила, что на дворе снег.

Вернулась лисичка к матери:

— Ой, маменька, нельзя сейчас выходить из норы, снег на дворе!

— Быть того не может, — сказала старая лиса, — чтобы в разгар лета — и снег!

И она сама направилась к выходу. Подошла — и видит, что это не снег, а белая лошадь лежит.

Задумалась лиса: как бы оттащить её подальше? Кликнула она сыновей, взялись они вчетвером, а лошадь ни с места.

Тогда лиса решила пойти к своему куму — волку.

Пришла и говорит:

— Милый мой куманёк! И какой же я раздобыла лакомый кусочек! До норы уже было дотащила, а он никак не влезает в неё. Вот я и надумала: давай-ка перетащим его в твоё логово. А есть его будем вместе.

Обрадовался волк угощению, а про себя подумал:

«Было бы мясо в моём логове, а там уж лиса ни кусочка не получит!»

Когда они подошли к месту, где лежала белая лошадь, волк усомнился:

— Скажи, кумушка, а как же дотащить её до моего логова?

— Да очень просто, — ответила лиса. — Так же, как я тащила её сюда: привязала за хвост к моему хвосту и так волокла её по рытвинам и ухабам. И до чего же легко мне было! А теперь давай привяжем её хвост к твоему хвосту — тебе дотащить куда легче.

— Вот это будет здорово! — решил волк и тут же согласился.

А лисица крепко-накрепко привязала волчий хвост к хвосту белой лошади:

— Давай, кум, тащи!

Потянул волк, чуть не лопнул от натуги, а лошадь ни с места. Ещё пуще напрягся, и вдруг белая лошадь вскочила на ноги и понеслась. Тащила она волка за хвост через рытвины и ухабы до тех пор, покуда не приволокла его к бедняку:

— Получай, хозяин, нашла я себе подмогу. Бедняк тут же прикончил волка, шкуру его продал за большие деньги и купил на них вторую лошадь.

С тех пор белая лошадь уже не вертела больше жёрнов одна.

Прикрепленное изображение (вес файла 275.8 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

1 сентября - День знаний

Настасья Бетева

Притча о математике Джордже Данциге

Однажды с будущим великим математиком Джорджем Данцигом случилась удивительная история. Он был не самым ответственным студентом и иногда опаздывал на важные лекции. Так было и в этот раз: забежав в аудиторию на полчаса позже необходимого, он прокрался на последний ряд и тихо сел. Послушав лекцию, он переписал с доски домашнее задание, которое состояло из пары уравнений, и со спокойной душой отправился на следующее занятие.

Дома, открыв домашнее задание и попытавшись сходу решить уравнения, он понял, что это будет не так-то просто: решение ему никак не давалось, чем только подогрело его интерес. Спустя две бессонные ночи он все-таки нашел решение и на следующий день пришел к профессору с готовыми решениями и заодно извинился за опоздание на предыдущее занятие. Преподаватель же, удивленно хмыкнув, пообещал проверить работу студента.

Через несколько дней в дверь Джорджа позвонили, и, открыв, он увидел на пороге своего профессора математики. Гость был явно взволнован.

— Знаете ли вы, что вы сделали? – закричал он, входя в дом. – Вы правильно решили задачи, над которыми столетиями бились лучшие математики всего мира! Задачи, которые считались нерешаемыми в принципе! Как вам это удалось?

Растерянный студент ответил:

— Но я и не подозревал, что их невозможно решить!

Взято отсюда: https://historytime.ru/pritchi/pritcha-o-matematike-dzhordzh...

Прикрепленное изображение (вес файла 109.1 Кб)

Принцесса-кобра

Португальская сказка

Жили на свете король с королевой, и родилась у них дочь. Радовался король, радовалась королева, но недолго продолжалось их счастье. Явилась во дворец старая ведьма и превратила маленькую принцессу в кобру, наложила на нее заклятие: лишь тогда вернется к ней человеческий облик, когда прикоснется она к тельцу новорожденного ребенка. Выскользнула золотистая змейка из колыбельки и исчезла.

А жил в тех местах бедный крестьянин с дочкой. Каждый день ходила девочка на луг пасти овец. И вот однажды увидела она в траве золотистую змейку, да такую милую! Девочка склонилась над ней и приласкала. А маленькая кобра и говорит ей человеческим голосом:

- Возьми меня к себе жить, я тебя отблагодарю. Только не показывай меня никому.

Так пастушка и сделала: отнесла змейку домой, спрятала и кормила ее молоком утром и вечером потихоньку от отца с матерью.

Время шло, девочка росла, и кобра росла. Вот как-то говорит змейка своей подружке: попроси, мол, отца съездить в город и купить сундук-наряды складывать. Крестьянин любил свою дочь и рад был ей во всем угодить, а потому назавтра же отправился в город и купил большой сундук. Вернулся домой, открыл - глядь, а там полно золота и драгоценных камней. Обрадовался крестьянин, купил земли, построил большой прекрасный дворец, и стали они жить в достатке, а дочери его, которая к тому времени стала прелестной девушкой, не приходилось больше пасти отцовское стадо. Целыми днями играла она с любимой змейкой, которую поселила в новом сундуке.

Однажды вечером кобра и говорит:

- Приготовь-ка себе на завтра самое красивое платье, потому что поутру начнется в этих местах королевская охота и принц проедет мимо твоего дома.

Так и случилось. Утром выехал принц на охоту со своею свитой и очень удивился, когда увидел перед собой великолепный дворец. Подъехал принц поближе, заглянул в окно, а там девушка, стройная и прекрасная. Тут принц в нее и влюбился. Вышел к нему отец девушки, пригласил в дом и принял всех с почестями и угощением.

Погостил принц во дворце и отправился домой, но потерял он покой, потому что всей душой полюбил прекрасную девушку.

А кобра и говорит:

- Жди, подружка: через три дня прибудет сюда король сватать тебя за своего сына.

И опять вышло, как сказала змейка. На третий день приехал король со всем своим двором - пожелал взглянуть на хозяйскую дочь. И так она ему понравилась, что он тут же попросил ее в жены своему сыну, Отец девушки с радостью согласился, и назначили они день свадьбы.

Вот накануне свадьбы кобра и говорит невесте:

- Завтра повезут тебя в город в королевской карете. Посади меня в стеклянный ларец и возьми с собой.

Так девушка и сделала. А принц увидал в карете ларец с золотистой змейкой и давай с ней играть. Змейка в ларце кружится, танцует, а принц любуется.

Совсем немного оставалось пути до королевского дворца, когда завертелась кобра в ларце и давай расти, расти, треснуло тут стекло и разлетелся ларец на мелкие осколки. Не успел принц опомниться, как скользнула кобра невесте на грудь и шепнула ей:

- Прощай, подружка! Вот придет время родиться твоему ребенку, открой настежь окошко в сад и ничего не пугайся. - С этими словами кобра выскользнула из кареты и исчезла.

Бросился принц к невесте, спрашивает, не укусила ли ее страшная кобра.

- Нет, ваше высочество, - улыбнулась девушка. - Змейка давно уже живет в моем доме и никогда не причиняла мне зла.

Между тем доехали они до королевского дворца. В тот же день сыграли веселую свадьбу, и зажили молодые очень счастливо, Окно в комнате принца и принцессы выходило в сад. Часто по вечерам сидели они у открытого окна и ждали, не появится ли золотистая змейка, но она не появлялась.

И вот наступил день, когда родился у принцессы малыш. В тот же миг послышалось шипение и в открытое окно вползла огромная кобра. Все, кто был в комнате - и лекари, и служанки, - в испуге бросились вон. А кобра скользнула к принцессе, которая держала на руках ребенка.

Вбежал в комнату встревоженный принц, и что же он видит? Жена его весело улыбается, а рядом стоит хорошенькая девушка и держит на руках новорожденного мальчика.

Тут и король с королевой пришли. Девушка и говорит:

- Спали с меня злые чары, снова стала я человеком. Теперь бы найти мне своих родителей. Злая колдунья разлучила меня с ними, превратила меня в ужасную кобру.

Обрадовались король с королевой, принялись обнимать принца и принцессу. А потом во дворце был большой праздник. И я там был, да только не ел и не пил.

Прикрепленное изображение (вес файла 100.7 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКАМ

9 сентября - Осенины, первая встреча осени. В старину, с этого дня начинались посиделки. Также, 9 сентября - Международный день красоты.

Вышивальщица птиц

Греческая сказка

Жил в далекой-далекой деревушке бедный юноша. Его звали Манолис. Родители у него умерли, все, что осталось ему в наследство - это старая скрипка, она-то и утешала в дни невзгод его и таких же бедняков, каким был Манолис. Вот и любили Манолиса и его скрипку в округе все.

Однажды вечером возвращался Манолис из соседней деревни и вдруг услышал в чаще кустарника какой-то шум. Раздвинул Манолис ветви и увидел волчиwу-мать,попавшую в капкан. Пожалел Манолис попавшую в беду волчицу, ее маленьких деток, пожалел и выпустил зверя на свободу.

И волчица ту же исчезла, а Манолис пошел дальше к своему одинокому дому.

Ночью его разбудил стук. Едва он отодвинул засов, как дверь с шумом распахнулась, и в хижину вошел огромный волк.

- Не бойся меня, Манолис! - сказал волк. - Я пришел к тебе как друг. Ты спас моих малышей, подарив свободу волчице-матери. И хотя люди нас считают злодеями, я докажу тебе, что за добро и волк может отплатить добром. Я отведу тебя в никому не ведомое место: там, за тремя дверьми, скрыты несметные богатства и живет прекрасная, как весенний день, принцесса.

Удивился Манолис словам волка, но спорить не стал. Взял скрипку, с которой никогда не расставался и пошел за волком.

Когда забрезжил рассвет, увидел Манолис вдали великолепный дворец, окна его так и светились стеклами из хрусталя, а дверь из чистого серебра сверкала еще сильнее. Волк толкнул серебряную дверь, и они оказались в серебряном зале. Здесь все: и стены, и пол, и потолок - были из чистого серебра! И только в глубине зала горела, словно солнце, золотая дверь.

За золотою дверью был золотой зал. За бриллиантовой - бриллиантовый! Манолис даже зажмурился, чтобы не ослепнуть.

Наконец, путники увидели сверкающий драгоценными камнями высокий зал. В глубине его, на троне, сидела юная принцесса. Она была прекрасна, как первый день весны. Манолис от восхищения замер.

Волк приблизился к трону и, поклонившись, сказал:

- Приветстую тебя, принцесса! Видишь, я исполнил твое желание - привел к тебе того, кто совершил бескорыстный поступок.

И он поведал принцессе о том, как Манолис отпустил волчицу на свободу.

- Ты прав! - сказала принцесса. - Манолис - смелый и добрый юноша. Как раз такой человек мне и нужен. Ему я смогу доверить все мои богатства и свой трон!

Принцесса тут же объявила, что выходит замуж за Манолиса.

А он? Он был так восхищен ее красотой, что впервые в жизни забыл о своей скрипке.

Когда Манолиса одели в золотые одежды и повели к принцессе, она, улыбаясь ему, сказала:

- Завтра ты станешь королем. Поэтому, уже сегодня тебе следует осмотреть все сокровища, хранящиеся во дворце.

Они обошли весь дворец, все залы и комнаты его. С каждым шагом росло удивление Манолиса - так богат, так прекрасен был дворец. Но вот они очутились возле высокой башни. Принцесса сказала:

- В этой башне нет ничего ценного и заходить в нее не стоит…

Но юношу охватило непонятное волнение. Он почувствовал непреодолимое желание войти в башню.

Сам не зная почему, он сказал:

- Нет, я должен подняться туда! - и показал на самый верх зубчатой башни. Нехотя уступила ему принцесса.

В башне действительно не было ничего примечательного. И не было никаких богатств. В единственной комнатке, находившейся на самом верху, возле окна сидела девушка за пяльцами и вышивала. Манолис взглянул на нее и чуть не отшатнулся - до того она была безобразна. Только большие голубые глаза ее светились таким прекрасным светом, что, раз увидев, уже невозможно было их забыть.

- Кто эта девушка? - шепотом спросил Манолис.

- Это моя бедная родственница, - сказала принцесса, - я приютила ее из жалости. Она поселилась в башне и никуда не выходит, чтобы не встречать людей.

Ведь она так безобразна!…

Пока принцесса нашептывала все это Манолису, девушка, склонившись над пяльцами, продолжала, не останавливаясь ни на мгновение, вышивать.

Казалось, она ничего не видела и не слышала. Под ее проворными пальцами на шелке возникла удивительной красоты птица. Но, когда девушка сделала последний стежок, птица вспорхнула и улетела в окно.

Тогда девушка в горе заломила руки и с отчаянием воскликнула:

- И эта улетела, как другие!… Так будет всегда!…

- Эта несчастная заколдована! - сказала принцесса. - День за днем она терпеливо вышивает, потому что чары спадут с нее только тогда, когда она вышьет сто птиц… А они все с последним стежком улетают! - Но что тебе до всего этого?

Лучше вернемся поскорее во дворец и посмотрим, как идут приготовления к свадьбе.

Всю ночь не мог уснуть Манолис. Всю ночь мысль о несчастной девушке не выходила у него из головы. Рано утром, когда принцесса и ее слуги спали, юноша незаметно выскользнул из дворца и прокрался в башню.

Девушка сидела за пяльцами и вышивала.

Смущаясь, Манолис спросил ее:

- Ты не устала все время вышивать?

- О нет! - ответила девушка. - Я готова вышивать сколько угодно. Терпению моему нет конца. Лишь бы птицы не улетали. Но стоит мне сделать последний стежок, как все они оживают и летят прочь!

Пораженный стоял Манолис, слушая ее печальный рассказ. Но что он мог сделать, чем помочь несчастной? Ведь колдовские силы были неподвластны ему. И все же он спрашивал себя: если нельзя ей помочь, то, быть может, найдется средство, способное хоть немного облегчить ее страдания?

И он вспомнил о скрипке, о которой впервые забыл в этом дворце, полном роскоши и сокровищ.

О, как торопился, как бежал Манолис за своей скрипкой! Не теряя ни минуты, он тут же вернулся с ней в башню.

Никогда он так не играл. Никогда так не звучала его скрипка.

Всю свою добрую душу, всю силу нежного, смелого сердца вложил Манолис в песню, которая лилась из-под смычка.

И - о чудо! - птицы умолкли за стенами башни. Сначала они прислушались к звукам скрипки, потом подлетели к окну, потом вспорхнули в комнату и… стали садиться на вышивание.

А Манолис все играл.

Безобразное лицо заколдованной девушки озарилось каким-то странным светом: ведь при виде вернувшихся птиц в сердце ее зажглась надежда.

И в это самое время снизу раздался голос принцессы. Она звала его, потому что наступило утро и должна была начаться свадьба.

А Манолис все играл и играл. Он слышал принцессу, но он видел, как в нетерпении склонилась над своим вышиванием девушка, как ее лицо озаряет надежда.

А птицы все влетали и влетали в комнату…

Неожиданно дверь с шумом распахнулась - последний громкий стон издала скрипка. С яростью принцесса вырвала ее из рук юноши - и одновременно в башне раздался другой крик, полный счастья и радости. Это был голос Манолиса. Он увидел, как вдруг изменилась бедная вышивальщица.

Блистая красотой, она поднялась со своего места и протянула принцессе платье.

Сто птиц украшали его.

- Возьми это платье! - сказала она принцессе. - По приказу твоего отца-колдуна я вышивала его уже много лет. Разве мог подумать он, человек с черным сердцем и черной душой, что найдется юноша, который согласится пренебречь богатством, властью, троном и даже твоей красотой ради бедной уродливой вышивальщицы! Твоему отцу было мало того, что он захватил все мои богатства, ему надо было еще отнять у меня и красоту и отдать ее тебе!

Счастливый юноша взял за руки вышивальщицу, и они спустились в зал, где уже

все было готово к свадьбе.

Вот и отпраздновали свадьбу.

А лучшей песней, украсившей праздник, была песня, которую пропела скрипка Манолиса в утренний час в бедной комнате на самом верху одинокой башни.

Прикрепленное изображение (вес файла 246.6 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

13 сентября - День программиста

Геннадий Максимович.

Призвание

Когда позвонил Володя, мне настолько было не до него, что даже при всей своей недогадливости он понял, как мне не хочется с ним разговаривать. Да и как же иначе, если до защиты диссертации остались считанные дни, а я никак не мог сформулировать окончательные выводы.

Конечно, я мог не бояться, нас - ПАКов - было еще так мало, что любое наше исследование воспринималось коллегами как подарок судьбы. Так что успех моей монографии "Влияние эмоционального состояния компьютеров на их работоспособность" был обеспечен, но в ней не было того завершающего аккорда, который и делает обыкновенный перечень сведений настоящим научным трудом.

Володькин звонок был совсем не ко времени, но он был кибернетиком, а я ПАКом, то есть психоаналитиком компьютеров, и не ответить на его зов, в сущности, не имел права.

- Слушай, Кравцов, - начал он, забыв, как всегда, поздороваться. - Тут один новенький компьютер свихнулся: у нас срочная работа стоит, а он несет такое, что хоть вешайся. Шеф сказал, что если мы не уговорим тебя по старой дружбе зайти и посмотреть, в чем дело, то нам крышка.

- Ну-ну, не прибедняйся. Разберитесь там как-нибудь без меня, - сказал я таким недовольным тоном, что самому стало неудобно.

- Уже разобрались... - сердито ответил Володя. - В конце концов, ты психоаналитик, а не я, да и машины в твоем ведении. Так что давай приходи.

В чем-то он был действительно прав - я выбрал себе профессию сам и должен был помочь ребятам. Тем более что Володя и его вычислительный центр сыграли решающую роль в моем выборе профессии. Ведь когда я поступал в медицинский институт, мне и в голову прийти не могло, что я стану заниматься недугами не человеческими, а компьютерными — разными сдвигами в их электронном мозгу. Но в один прекрасный день позвонил мне этот же Володя и пригласил к себе в вычислительный центр.

- Понимаешь, старик, - сказал он, показывая мне очередной железный ящик, - компьютер - это не обыкновенная машина, как, скажем, автомобиль или самолет, а где-то немножко и человек. Он способен не только быстро считать, но и логически мыслить. Мне даже иногда кажется, что он способен и что-то чувствовать, переживать и тому подобное. А раз так, то у него, значит, есть и своя психология. Нам, кибернетикам, разобраться во всем этом просто не по силам. Тут нужны какие-то свои, специфические знания. Так почему бы тебе, начинающему психологу, не заняться именно этим вопросом. Только представь психология компьютера! Это же сумасшедшая тема!

Агитировал он меня долго. Тема действительно была интересной, и я дал себя уговорить.

Так я и занялся тем, в чем, по сути дела, не очень-то разбирался. То есть в психологии я кое-что понимал, а вот в компьютерах... К стыду своему, и сейчас не могу отличить одну интегральную схему от другой, чем вызываю естественное пренебрежение у некоторых кибернетиков. Но и они без нас, ПАКов, часто не могут выбраться из психологических завихрений компьютеров.

Если Володя звонит мне, значит, дело и впрямь интересное. Но ведь у меня действительно сейчас нет времени идти в их вычислительный центр. Если я сделаю это, то, значит, сам откажусь от защиты собственной диссертации.

Историй с этими железными ящиками бывает много. И чем совершеннее они становятся, тем сложнее в них разобраться. Конечно, самый лучший способ выяснить, что происходит с тем или иным компьютером, - это поговорить с ним "по душам". Иногда это удается. Но чаще всего машины по свойственной им скрытности или отмалчиваются, или без умолку болтают о чем угодно, только не о том, что меня интересует. И уступают только при одном условии: когда я сам догадываюсь, в чем дело, и ставлю их перед фактом, что мне все известно.

В тот раз компьютер в одном из вычислительных центров вдруг начал заикаться. Специалисты проверили говорящее устройство - все в полном порядке. Послали за мной. Я несколько дней потратил на выяснение причин, но так и не смог установить их. Стал действовать по аналогии. В каких случаях заикаются люди? Чаще всего в результате болезни или испуга. Первый вариант явно не подходил. Оставался второй. Но что же могло испугать невозмутимый компьютер? Пришлось побеседовать с ним. И что же оказалось? Он, видите ли, услышал разговор, что в вычислительный центр скоро поставят новую машину, а так как места для нее нет, то придется убрать одну из старых. И почему-то решил, что уберут именно его.

Пришлось мне его успокаивать как ребенка. Сначала необходимо было выяснить, действительно ли его хотят убрать. Ведь если уверять компьютер, что все будет в порядке, и обмануть его, то в дальнейшем на новом месте работы он не сможет найти контакта с людьми, перестанет доверять им.

На следующий день я выяснил, что убирать из вычислительного центра ничего не будут, а просто расширят зал, и тут же сообщил об этом компьютеру. Но это было еще полдела. Надо было не только успокоить расстроенную машину, но и отучить ее от заикания.

А как его отучить? Гипноз здесь не поможет. Попробовал научить его растягивать, распевать слова. И уже через полтора месяца компьютер научился говорить совершенно нормально.

Другой случай произошел в вычислительном центре одного министерства. Компьютеров там было много, и вызывали меня туда часто, так как всегда с каким-нибудь из них что-либо происходило. Я со всеми сотрудниками перезнакомился, и меня знали отлично. Шеф у них был колоритной фигурой. Невысокого роста подвижный веселый человек и яростный борец с курением. Он приказал вывесить в машинном зале таблички с запрещением курить и убрать все пепельницы. Конечно, все ребята тайком курили, а вместо пепельниц хладнокровно использовали горшки с цветами. Не прошло и недели, как земли в этих горшках уже не было видно за толстым слоем из окурков и пепла. И когда старик увидел это, то был вне себя от ярости. Как всегда проглатывая "р", кричал:

- Безобазие! Хотя бы цветы пожалели... Но я все авно не отступлюсь. Чтобы сегодня же цветов здесь не было. - И, увидев у меня в руках непогашенную сигарету, он переключил внимание на мою персону: - Кавцов, если вы у нас гость, то это еще не значит, что мой запет не аспостаняется на вас.

И вот через несколько дней после этого небольшого инцидента меня опять вызвали в тот же вычислительный центр - один из компьютеров отказался работать примерно через час после начала рабочего дня.

Дня два я пытался выяснить у этого бастующего компьютера, в чем дело, и все безрезультатно. Помог случай. После окончания рабочего дня я остался один и, воспользовавшись этим, закурил. Компьютер заявил, что, если я сейчас же не выброшу сигарету, он вообще не будет со мной разговаривать. Это зародило во мне подозрение. Оно окрепло, когда я обнаружил на верхней крышке компьютера гору окурков. Оказывается, ребята, пользуясь тем, что их шеф маленького роста, клали "бычки" на такую высоту, чтобы он не мог их заметить

Так вот, этот компьютер, оказывается, просто оскорблялся, что его верхнюю крышку используют, так сказать, не по назначению. Утром он начинал нормально работать, но, как только кто-нибудь клал на него первый "бычок", объявлял забастовку.

Большинство людей, с которыми я сталкиваюсь по работе, просто не верят во все это. По большей части они кибернетики или математики, и для них компьютер - это что-то вроде очень хорошего, быстрого и надежного арифмометра. А я психоаналитик компьютеров и обязан разбираться в мыслях и психологии этих рукотворных существ, назвать которые живыми было бы слишком смело, а назвать их неодушевленными я не могу.

Вот так и стою на перепутье. С одной стороны, мой руководитель профессор Нефедов учит, что если я хочу быть хорошим психоаналитиком компьютеров, то должен подходить к ним как к людям. А с другой стороны, если я скажу об этом кому-нибудь, кроме коллег, то меня, возможно, на смех не поднимут, но уж наверняка примут за сумасшедшего.

Да, все это так, но что же произошло у Володьки? А может быть, все-таки поехать? Работать все равно не смогу, настроение уже не то... А может, мне не хватает именно этого случая... Решено, еду!

Первое, что я увидел, войдя в вычислительный центр института, был сияющий светло-серой краской новый компьютер. По сравнению с этим блестящим красавцем остальные машины казались общипанными динозаврами. Многие из них были моими хорошими приятелями. И вот в нашей товарищеской компании появился новичок. Судя по тому, что меня вызвали, красавец этот с характером. Так установится ли у меня с ним такое же взаимопонимание, как и с его соседями?

- Я знал, что ты придешь, - радостно приветствовал меня Володя. - Понимаешь, месяц назад прислали нам этого красавца. На первых порах было не до него. Подключили, и все. А несколько дней назад и началось. Вдруг стал стихи читать. Читает, читает, и все классику. Пушкина там, Лермонтова, Тютчева, Есенина. Со стихами закончил, на музыку перешел. И тоже все классику нам исполнял. Ну а сейчас на экране картины показывает.

Вначале вроде бы забавно было. Полный зал народу набивалось. Но нам-то работать надо. Послушали мы его, посмотрели, и хватит. Выгнали всех из зала и говорим ему, что, мол, работать надо. Он спрашивает, а что ему делать. Мы все толком объяснили. Он помолчал немного и ответил, что заниматься этим не будет. Мы с ним и так и этак. А он уперся. Потом и вообще перестал разговаривать. Что бы мы ему ни говорили, молчит, и все.

Мы, конечно, сразу же позвонили на завод-изготовитель. Прислали трех специалистов. Те проторчали здесь целый день, все проверяли, изучали... А потом совершенно спокойно заявили, что сам компьютер в полном порядке, а вот с психикой у него действительно не совсем нормально. Но это, мол, не по их части. Вот тогда шеф и приказал нам вызвать тебя.

- Послушай, - спросил я Володю, когда мы подошли к сияющему красавцу, - а вы к чему его подключали, когда получили? Только к питанию?

- Ко всему сразу: и к сети, и к системе, и к информационному каналу.

- И он у вас все время так и стоял включенный или его отключили после проверки?

- Вполне возможно, что и забыли отключить, сейчас уже и не вспомнишь. Энергии-то он берет очень мало, так что могли не заметить. А ты что, уже что-нибудь понял или просто так спрашиваешь?

- Кое-какие мысли есть... Хотя могу и ошибиться.

- Так в чем дело?

- Рано, рано... Вот разберусь, тогда, может быть, и скажу.

Годы работы с компьютерами убедили меня, что беседовать с ними лучше всего один на один. В этом вопросе они как люди, пришедшие на прием к врачу, - стесняются говорить, когда их может услышать кто-то посторонний.

- Так как же тебя зовут? - спросил я у нового компьютера, сев рядом

с ним в кресло.

- УМК - универсальный малогабаритный компьютер.

- Что универсальный - это хорошо, что малогабаритный, тоже неплохо, а вот то, что на тебя жалуются, - это никуда не годится. Что случилось?

- Ничего.

- Это только тебе так кажется, что ничего. На тебя надеялись, рассчитывали, что ты будешь хорошим помощником, а ты что вытворяешь. Давай договоримся: я расскажу тебе, с чего все началось, а ты продолжишь.

- Зачем? - Я тебе расскажу, что знаю, - продолжал я, делая вид, что не

разобрал его вопроса. - Потом поправишь меня, если я ошибусь. А уж после мы вместе подумаем, что нам делать. Согласен?

- Я подумаю...

- Ну ладно, думай. А я пока покурю.

Но долго курить мне не пришлось. Через одну-две минуты он опять заговорил:

- Я спросил других из нашей системы, они говорят, что вам можно доверять.

- Что ж, им виднее, и я думаю, что тебе надо прислушаться к их совету. А началось все у тебя вот с чего. Тебя после проверки забыли отключить, правильно?

- Да.

- Так вот, твой сосед, что стоит справа, стал рассказывать, а поговорить он любит, как много интересного ты можешь узнать через общий информационный канал.

- Именно так.

- Ты, конечно, послушался его совета, а так как делать-то тебе, в сущности, было нечего, то ты стал шарить по различным информационным системам и случайно наткнулся на систему общекультурной информации. Тебя заинтересовали стихи, так как ты не сразу мог понять, что же в них есть, потому что привычной для тебя информации они несут не так уж много, да и та чаще всего неконкретна и расплывчата. И ты стал изучать стихи. Постепенно они начали тебе нравиться.

- Да, вы правы. Я понял, что жизнь - это не только сплошные формулы, подсчеты, задачи, а что-то гораздо большее, что-то прекрасное и неповторимое. Я не могу вам объяснить, но что-то произошло и со мной самим.

- А произошло вот что. Ты узнал, что стихи - это поэзия и что настоящая поэзия - это искусство. Далее ты скорее всего стал интересоваться, какие же еще виды искусства существуют. Ты познакомился с музыкой и узнал, насколько прекрасен может быть мир звуков, когда они следуют в определенном ритме и порядке. Это поразило не меньше, чем поэзия. Потом ты познакомился с живописью и понял, насколько прекрасен может быть и мир красок. Ну а что же произошло дальше?

- Меня пытались заставить делать то, чего я не хотел.

- Тут ты совершенно не прав. У каждого есть работа, и он обязан делать ее.

- Вы хотите сказать, что можно любить не только прекрасное?

- Конечно. Можно и прекрасное любить, и другим делом заниматься.

- Нет, если ты любишь что-нибудь по-настоящему, то должен заниматься только им. И для себя я уже решил. Буду заниматься только искусством. Главное - это само искусство, а все остальное только частности.

- Скажешь тоже, где это видано, чтобы компьютер занимался только искусством и ничем более.

- Компьютеры пишут стихи, сочиняют музыку, рисуют картины...

- Это, конечно, так, но не совсем. Ведь если говорить честно, то сами они этим не занимаются. Они просто помогают людям: художникам, композиторам, поэтам, писателям, короче говоря, людям искусства. Не хочу спорить, одно время действительно пытались научить сами машины делать все это, но потом поняли, что компьютерное искусство — это только красивый и эффектный эксперимент и ничего больше. Вот и решили людям оставить человеческое, а компьютерам - компьютерное.

- Я согласен. Я буду заниматься этим вместе с людьми. Но только искусством, а не вычислениями.

- Но для этого надо, чтобы ты попал не в этот институт, а в Дом искусств. Ты же здесь и будь любезен заниматься тем, что необходимо.

- Пусть меня отдадут в Дом искусств, а сюда привезут новый компьютер.

- Сразу видно, что ты еще ничего не понимаешь в нашей жизни. Ты, например, не знаешь, что за тобой в очереди стояли два года, если не больше. Ведь мы еще не дошли до того, чтобы нам выдавали новый компьютер, как только мы попросим, на это тебе явно рассчитывать не приходится. Уж попал сюда, так давай работай.

- А что люди делают в таких случаях?

- Работают по той профессии, с которой их свела судьба. Ну а свое призвание? Чаще всего они оставляют его при себе, и о нем даже никто и не знает. У некоторых, правда, оно становится хобби.

- Хобби? Что это такое?

- Ну это когда человек увлекается каким-либо делом помимо работы и отдает ему основную часть своего свободного времени. Я продолжал говорить, а в голове крутилась какая-то мысль,

мгновенно разрешающая эту ситуацию...

- Слушай, а я что-то забыл, как расшифровывается твое название?

- Универсальный...

- Хватит, хватит. (Вот она, блестящая идея!) Вот видишь, УНИВЕРСАЛЬНЫЙ. А ведешь себя как механический автомат. Ты неисправен - заклинился на слове "искусство". А ты бы познакомился с воспоминаниями крупнейших физиков, математиков, понял бы радость открытия, красоту и совершенство точности. Ты ведь еще не услышал музыки формул и не увидел гармонии мира, а уже считаешь, что постиг прекрасное.

Я впал в прокурорский раж и обличал бедный компьютер во всех смертных грехах. Я был прав, хотя и не совсем искренен - все эти прелести науки мало трогали мою душу.

- Я познакомлюсь и тогда приму решение, - ответил компьютер.

Но я уже знал, что выиграл: ведь он был универсальным и должен постичь все, что доступно хотя бы кому-нибудь из людей...

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

И снова, для кого как, а для меня праздник - 20 сентября в Японии начинается чемпионат мира по регби

Огита Ансэй.

(из сборника "Рассказы ночной стражи")

О Горной деве

Один ронин рассказывал, что в бытность свою в Окаяме, в земле Бидзэн, гостил он как-то в горной хижине, и вот что поведал ему хозяин этой хижины:

«Однажды, охотясь за дичью, забрел я далеко в горы и встретилась мне там девица лет двадцати, прекрасная обликом, в платье косодэ какого-то необыкновенного, неописуемого цвета. И от ее волос исходил такой нестерпимо яркий блеск, что невольно закрадывалось сомнение: человек ли это.

Места эти были пустынные, там никогда не было ни души, и мне стало не по себе. Я схватил ружье, прицелился в нее и выстрелил. Но она поймала пулю на лету и, казалось, не только не обозлилась, но приветливо улыбнулась мне своими пионово-алыми устами. Я выстрелил во второй раз. И снова она перехватила мою пулю. В полной растерянности, ожидая самого худшего, я бросился наутек. Но она не стала за мной гнаться, и я благополучно воротился домой.

Позже один мой знакомый, человек почтенных лет, объяснил мне, что это была Горная дева. Того, кто понравится ей, она одаряет богатыми сокровищами. Но на что мне ее сокровища?»

Прикрепленное изображение (вес файла 64.7 Кб)

СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ

21 сентября - Международный день мира 

Настасья Бетева

Притча о мире во всем мире

Взято здесь: https://historytime.ru/pritchi/pritcha-o-mire-vo-vsem-mire/

Однажды к людям, желающим мира во всем мире, пришел человек и сказал, что он волшебник и он может сделать так, чтобы на земле не было конфликтов, но не знает, как именно это сделать. Посовещавшись, все решили, что лучшим выходом будет устранить все оружие, которое только есть на земле. Волшебник щелкнул пальцами, и отовсюду пропали ружья и пистолеты, снаряды и ядерные боеголовки…

Прошло несколько дней, и люди, привыкшие к конфликтам и не нашедшие своего оружия, взялись за ножи и мечи. Кровопролитие возобновилось, и тогда волшебник уничтожил все чистое железо на планете.

Удивленные, но не подобревшие, люди стали срезать молодые деревца, чтобы сделать из них заостренные палки. Волшебник, недолго думая, взмахнул рукой, и маленькие деревца исчезли. Вокруг остались только большие деревья, но и те вскоре начали разрушать в попытках создать оружие. Волшебник уничтожил и их.

И тогда люди, желающие мира во всем мире, остановили его. Они сказали, что было уничтожено слишком много всего, и, если так пойдет и дальше, человечество просто вымрет.

— Тогда я не знаю, чем помочь вам, — огорчился волшебник.

— Можно я предложу? – послышался голос откуда-то снизу. Волшебник наклонил голову и увидел маленькую девочку, не больше восьми лет, которая стояла в дверном проеме.

— Можно, — ответил он, улыбнувшись.

— Давайте сделаем так, чтобы каждый человек чувствовал и радость, и боль, которую он причинил другим.

Совет согласился с идеей, и волшебник приступил к ее реализации. Каждый человек, делающий что-то плохое, сию же секунду чувствовал и ту боль, которую причиняет окружающим, и радость, которую дарил им. И совсем скоро мир преобразился, и, видя это, волшебник вернул обратно деревья и металл. Правда, никто больше и не захотел уничтожать друг друга.

Прикрепленное изображение (вес файла 168 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

22 сентября - Всемирный день защиты слонов

Надежда Тэффи

Сказка жизни

Я давно говорила, что жизнь — плохая беллетристика.

Сочиненные ею рассказы и романы часто бывают так нехудожественны, неестественны и безвкусны, что, доведись написать такую штуку писателю с именем, он на долгое время испортил бы себе репутацию.

В рассказах жизни часто замечается какая-то спешная работа, непродуманность. К веселому водевилю, с пением и танцами жизнь сплошь и рядом приклеивает совершенно неожиданный, трагический конец. К прекрасной трагедии гамлетовской души вдруг прицепить такую канканную развязку, что стыдно и больно делается за действующих лиц, осужденных разыгрывать такую безвкусицу.

Но та сказка жизни, о которой я узнала недавно, наивная по форме и символам, но трогательная и глубокая, рассказана ею с таким тонким художественным чувством, с такой простотой великого мастера, что, вероятно, не скоро она забудется.

Сказка эта — почти детская сказка, — так, повторяю, проста она по своим символам. Потому что какой же ребенок не знает, что голуби символизируют чистоту и невинность, тигр — кровожадность, лисица — хитрость и слон — величину и силу.

Смысл сказки — вечная трагедия великой человеческой души в ее стремлении к свободе.

Форма сказки — история слона Ямбо.

Жизнь не побоялась быть банальной. Она не выбрала героем рассказа какое-нибудь другое существо. Раз речь идет о большой, очень большой силе, она символом ее взяла слона. Именно для того, чтобы все было просто и ясно. Чтобы даже совсем маленькие дети поняли, в чем дело.

Начинается рассказ с того, как слон вдруг взбунтовался и не пожелал больше нести гнет неволи.

О его прошлой жизни, о его покорности нам ничего неизвестно. Это обыденно и для художественного рассказа не нужно.

Мы знаем только, что он, как каждое разумное существо, должен был приносить пользу, служить науке или искусству.

Он служил и науке, и искусству.

По воскресеньям подходила к его ограде толпа учеников городских школ. Мальчишки смотрели на слона. Слон на них.

— Слон! Млекопитающее. Вот, должно быть, много молока лопает!

— А долго слоны живут?

— Лет четыреста. Слон в пятьдесят лет еще грудной считается.

Вечером приходили пьяные мастеровые и тыкали в хобот окурками.

— Га-га-га! Сердится!

— А и большой! Что твой боров!

— В тыщу раз больше. Его лошадиным мясом питают. Оттого это так.

Так служил он науке.

Для служения искусству его выводили вечером на эстраду и заставляли становиться большими, неуклюжими, словно распухшими ногами на деревянный бочонок. При этом музыка играла вальс. Люди платили за это зрелище свои жалкие, нажитые трудом и обманом, деньги и радовались. Искусство облагораживает душу.

Так он служил искусству.

Но рассказ начинается тогда, когда он взбунтовался и вся огромная сила его рванулась к свободе.

— Хочу!

— Он хочет свободы! Он взбесился!

Стали хитрить и подличать. Заискивали и ковали цепи покрепче.

Самый яркий, острый момент трагедии — это когда привели к Ямбо «кроткую слониху», так часто помогавшую дрессировщикам.

В чьей жизни не было этой «кроткой слонихи», помогавшей дрессировщикам заковать цепи покрепче. И как много, как бесконечно много раз оправдывала она возложенные на нее надежды!

В истории людей великих духом и павших или устоявших почти всегда можете услышать вы о такой слонихе.

Но Ямбо не пал. Слониха произвела на него самое приятное впечатление, он даже пришел в благодушное настроение. И этим воспользовались, чтобы подойти к нему с новой цепью, новым железным кольцом.

И там, где многие смирялись, Ямбо восстал, восстал последним бунтом.

И этот последний его бунт жизнь рассказала так красочно, так сказочно ярко, так небывало легендарно, как побоялся бы выдумать самый смелый поэт-фантаст, чтобы его не сочли безумным.

Крики испуганных птиц, визг хищников, радующихся взреявшему вихрю свободы и трусящих перед ним старым властелином — человеком, и трепещущие, бледные люди, растерявшиеся и растерявшие все атрибуты своей огромной власти, свою науку, давшую все возможности убивать безопасно и просто, — и этот гигант, потрясающий палицей, как один огромный, бешеный и стихийный порыв:

— Свободы!

Жизнь, рассказывая эту сказку, не забыла и одной, очень тонкой психологической детали: когда Ямбо увидел направленные на него ружья, он вдруг бросил свою палицу и завилял хвостом. Он решил сдаться. У него оказалось слишком человеческая душа, у этого слона. Только бессмысленные разъяренные звери не умеют вилять хвостом, поняв жалкую безысходность своего положения.

Но люди не поверили Ямбо. Они сами умеют вилять хвостом. Они не поверили. И если бы поверили, конец сказки не вышел бы таким художественно-цельным.

Он сдался, и его расстреляли. Медленно, жестоко. С выбитыми глазами, как ослепленный Самсон на пиру филистимлян, стоял он в луже своей крови и тихо стонал, не двигаясь.

Кругом была большая толпа народа. И, наверное, матери поднимали своих детей, чтоб те лучше видели.

— Вон какая громадная сила погибла, стремясь к свободе. Смотрите! Помните!

Сказка о слоне Ямбо рассказана до конца, и скелет его, наверное, уже украсил какой-нибудь зоологический музей.

Но пусть хоть те, кто с таким удовольствием читают чувствительные стихи о бедных узниках и с таким восторгом слушают мелодекламацию завывающего актера под тренькающий рояль о том, что «свобода — это счастье!», пусть хоть они вспоминают иногда наивную и трогательную сказку, рассказанную жизнью о слоне Ямбо.

Прикрепленное изображение (вес файла 138 Кб)

Как удалось перехитрить самого Рафтери

Ирландская сказка

Я уже говорил вам про закон гостеприимства в старину. В давным-давно прошедшие времена, – а это и в самом деле было давненько, – когда знаменитый шутник Рафтери держал в благоговейном страхе весь Коннахт, потребовался незаурядный женский ум, чтобы обойти нерушимый закон гостеприимства. Этой женщине удалось без единого упрека и безнаказанно выставить из своего дома столь необыкновенного музыканта, сочетавшего к тому же в себе ум и независимость истинного поэта.

Как и многие его предшественники-поэты, Рафтери частенько злоупотреблял своими привилегиями, чересчур даже, а в особенности, когда заигрывал со своей второй возлюбленной – бутылкой.

Однажды он остановился на ночлег в хижине у бедной вдовы. И так-то она спины не разгибала и сердце свое надрывала в заботах о целой куче голодных ребятишек, а тут еще музыкант этот живет себе целых тринадцать недель! И тащи ему все, и угождай, и прислуживай. Наконец стало ясно, что сей великий человек не намерен убираться из дома, пока его не вынесут оттуда на катафалке.

Соседки, которые считали себя поумнее вдовы, советовали ей нарушить старинный обычай и вышвырнуть старичка вон. Но она только головой покачала в ответ на такое позорное предложение и продолжала терпеливо сносить все невзгоды.

Так тянулось до сенокоса, когда косари на лугах ждут подмоги от своих хозяек. Среди тысячи домашних дел женщина должна еще ухитриться заготовить им свясла – копны вязать. И для этого в углу кухни им оставляют охапку соломы – вить из нее веревки.

Вдова позвала на помощь Рафтери, – до сих пор его не просили даже палец о палец ударить, – и велела ему взять веретешко и крутить. Она подает ему из охапки понемногу соломы, а он вьет веревку.

Но ведь вам известно, что когда вьешь веревку, то шаг за шагом пятишься назад от соломы, которая так и бежит сквозь пальцы. Веревка становится все длиннее, а вы отступаете все дальше и дальше.

Так Рафтери и пятился, – веревка тянулась, а он пятился, – сначала от очага, у которого стояла вдова, подавая ему солому, а потом и за порог, на свежий воздух, в широкий божий мир, из которого он целых тринадцать блаженных недель был добровольным изгнанником. И тут он услышал, как захлопнулась и защелкнулась дверь, через которую он только что вышел сам, никто его не выпроваживал, не выставлял и не выгонял.

Вот как удалось женскому уму без промаха обойти семью семьдесят раз священный закон ирландского гостеприимства и выставить за дверь самого великого Рафтери.

В старину говорили:

Когда хочешь подарить штаны,не срезай пуговиц.

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

1 октября - Международный день улыбки

Автор под ником Сказки

Улыбка

- Ну разве можно быть такой капризной? -, сказал гном, выглянув из-под кровати и сердито потирая лоб. Он услышал громкий плач Вилы и свалился с картины, за которой так сладко уснул. - И это каждое утро Ты скоро станешь такой же, как я, - продолжал он, вытаскивая зеркальце, чтобы отыскать среди своих морщин шишку. 

- Уходи-и-ии, не хочу тебя видеть, - плакала Вила, - ничего не хочу. 

- Подожди. А знаешь ли ты, что может сделать улыбка? - спросил гном. 

Девочка замотала головой. 

- Так улыбнись, и я тебе покажу. 

- Мне никак, я не умею, - ответила Вила и собралась снова заплакать. 

- Ну, я научу тебя, - рассмеялся гном и пустил солнечный зайчик прямо ей в глаза. 

Она зажмурилась и спрятала лицо в ладошках. 

- Раз, два, три пора! - крикнул гном 

Девочка опустила руки и улыбнулась. За окном послышались чьи-то шаги. Высокий хмурый старик, стуча палкой, проходил мимо. Он был очень занят своими делами и, случайно увидев Вилу, отвернулся. 

- Теперь беги за ним, - сказал гном, - только надень мои башмаки, а то ты не успеешь за своей улыбкой. 

Вила хотела возразить, что ее ноги не поместятся в таких маленьких башмаках, но они уже сами очутились на ней, и она побежала за стариком. Он был недалеко и почему-то шел гораздо медленнее. Когда Вила поравнялась с ним, то увидела на его лице свою улыбку. 

Старик остановился около цветочницы и купил букетик ландышей. Теперь он совсем не спешил и даже перестал стучать палкой. Цветы пробудили в нем воспоминания, и он отправился на окраину города, где стоял покосившийся дом с черепичной крышей. Когда-то он был там счастлив. 

На балконе в кресле спала некрасивая девушка. Лицо ее казалось бледным и печальным. Ей снилось, что ее знакомый поэт навсегда прощается с ней. Старик долго смотрел на девушку, а затем, встав на цыпочки, бросил цветы прямо ей на колени. Она не проснулась, но на ее губах вдруг появилась легкая улыбка. 

Старик пошел дальше, а Вила осталась. 

Молодой человек с толстой тетрадкой постучался в дом. Девушка открыла глаза и увидела ландыши. Улыбка сделала ее такой прекрасной, что, когда она отворила двери, молодой человек не узнал ее. Это оказался поэт. Он всегда был занят своими стихами, считал себя непризнанным и к девушке приходил только затем, чтобы читать свои произведения. 

- Спасибо вам, - проговорила она, сжав его руку. 

- За что? - спросил поэт, не понимая ее, но девушка решила, что он притворяется. 

Она поставила ландыши в стакан и стала смотреть на молодого человека такими сияющими глазами, что он не мог читать стихи и тоже улыбнулся. 

«Вот это да!» - подумала Вила, узнавая свою улыбку на лице важного министра. Он торопился на встречу с послом из соседнего государства и чуть не налетел на поэта, который рассеянно шел посреди улицы и улыбался. Министр хотел рассердиться, но не смог и теперь продолжал путь совсем в другом настроении. На переговорах должен был решиться вопрос о войне, но благодаря улыбке Вилы дипломаты договорились и, заключив мир, расстались очень довольные. Садовник вышел на дорогу, по которой возвращался министр. Голубой флажок трепетал на карете. Мир, облегченно вздохнул садовник и улыбнулся. Он подошел к яблоне и погладил ее ветви. Белые бутоны потянулись к небу. 

- Еще немного солнца, и они распустились бы, - сказал садовник. Облака, нависшие над землей, раздвинулись, и веселые лучи заглянули в сад. Бутоны лопнули, и яблоня расцвела. 

- Ну, видела, что может сделать одна улыбка? - сказал гном, когда Вила вернулась. 

- Да, - ответила девочка. - Теперь я всегда буду улыбаться. 

Гном захлопал в ладоши. 

- Тогда держи подарок, - и бросил ей большое красное яблоко.

- Это с того дерева? - спросила Вила. 

- Не ска-жу! - пропел гном и спрятался.

Взято здесь: https://www.proza.ru/2004/12/05-14

Прикрепленное изображение (вес файла 24.7 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

А ещё, 1 октября - Международный день пожилых людей

Как Ичекочко вернул старику глаза 

Селькупская сказка

Увидела однажды птичка, как крот в земле роется, сладкие луковицы сараны (вид лилии, луковицы которой съедобны) выкапывает, в чум носит, запасы делает, и говорит ему:

— Крот давай вместе в одном чуме жить будем. Давай, вместе зиму перезимуем.

Крот охотно согласился. А птичка тем временем продолжала летать и всё щебетала, а крот продолжал трудиться, кормом запасаться на зиму.

Вот пришла зима. Залезли в чум птичка с кротом, и сидят запасы едят. Всю работу крот проделал сам, а едят вместе. Зима ещё не ушла, а запасы уже кончились.

Тогда птичка и говорит кроту:

— Вот последняя луковица. Кто её съест? Крот говорит:

— Давай пополам съедим. А птичка ему отвечает: — Что тут делить? Делить та и нечего. Давай разыграем. Кинем вверх, кто схватит первым, тот её съест.

Крот сказал:

— Нет, я так не согласен. Ты ведь летаешь, вот ты и схватишь первая.

— А ты зато прыгаешь хорошо, — ответила птичка. — Ты раньше, можешь схватить.

Крот с гордостью сказал:

— Да, прыгаю я не плохо. Могу схватить раньше. Давай бросай.

Они подбросили последнюю луковицу вверх. Птичка взлетела вверх и схватила луковицу на лету.

— Нет, так нечестно! — закричал крот.— Ты меня обдурила! Ты хитростью завладела луковицей.

— Нет, я тебя не обманывала,— ответила птичка.— Мы договаривались, всё по-честному.

Тогда крот подпрыгнул и вцепился в луковицу. Птичка держит луковицу, и не выпускает. Начали драться. Драка длилась долго. Никто не может победить. Тогда птичка говорит:

— Давай начнём войну. Ты собирай весь свой звериный народ, а я буду собирать весь птичий народ. Кто из нас победит, тот будет прав.

— Давай, я согласен,— ответил крот и поплёлся собирать звериную армию.

Птичка полетела собирать птичью армию.

И вот на поляне, где находится их чум, собралось звериная армия. Против них встала птичья армия. Все понимают, что сейчас начнётся война. Только никто не понимает, из-за чего эта война будет. А в чуме лежит та луковичка сараны, из-за которой и должна начаться война.

Вышел впереди всех медведь богатырь, хозяин всех зверей. А с другой стороны вышел вперёд богатырь орёл, хозяин птиц. Медведь богатырь говорит:

— Зачем всему народу воевать? Давай мы с тобой сразимся. Ведь мы с тобой — непобедимые богатыри.

Орёл вцепился в медведя. Медведь дал ему лапой по крылу и поломал крыло. Орёл не смог больше продолжать войну и ушёл в сторону.

А с ним и сказка ушла в сторону.

Сидит орёл много дней, не знает, что делать: есть нечего, летать не может. Идёт старик охотник. Увидел орла, обрадовался. «Сейчас, — думает, — его подстрелю, будут у меня перья для стрел». Вскинул лук, прицелился. Орёл говорит:

— Не стреляй в меня, старик. Лучше возьми с собой в свой чум. Хорошо меня корми. А когда я буду здоров, сам буду тебя кормить. Вместо тебя буду охотиться.

Старик взял орла, стал его кормить оленьим мясом. Ждал, ждал, когда срастётся крыло. А оно не срастается. Старику надоело.

«Зачем я его взял? — думает он.— Никакого толку. Мясо зря перевожу! Лучше его убить и избавиться от заботы».

Старик взял нож и приблизился к орлу, чтобы его убить. Орёл хоть и был слабым, но уже мог немного летать. Старик взмахнул ножом, а орёл увернулся, вцепился лапами старику в глаза, вырвал их и улетел. Слепой старик остался лежать в чуме.

В чум заглянул косматый черт.

— Чего, старик, лежишь? — спрашивает он.

— А что мне делать? — отвечает старик.— Я выходил больного орла, а он на прощание вырвал мне глаза. Верни мне зрение, и я отдам тебе мою дочь.

Лоз согласился и начал шаманить. Но сколько ни шаманил, ничего у него не вышло. Не знал он, как вернуть старику зрение. Отступился черт и ушёл в землю.

В чум заглянул весёлый Ичекочко.

— Что, дедушка, лежишь? — спрашивает он.

— А что мне делать? — отвечает старик.— Я выходил больного орла, а он на прощание вырвал мне глаза. Ни шаманы, ни сам черт не помогли. Верни мне зрение, Ичекочко, и я отдам тебе мою дочь.

Ичекочко согласился и отправился к морю — искать орла. Через месяц пришёл к берегу моря. Увидел на скале у моря орлиное гнездо. Подождал, когда орёл прилетел, и говорит:

— Орёл, отдай мне стариковы глаза. Орёл говорит:

— Даром не дам. За мои перья дам. Раньше я жил у Мамонтова озера. Много лет летал я над озером и терял перья из крыльев. Их собирал мамонт, который живёт в озере. Он уносил перья к себе на дно. Пойди к мамонту, попроси мои перья, принеси мне, и я отдам тебе взамен глаза старика.

Ичекочко пошёл к Мамонтову озеру. Когда подошёл, вода в озере заволновалась, забурлила и всплыл огромный мамонт.

— Что тебе надо, Ичекочко? — спрашивает он.

— Мамонт, отдай мне перья орла, которые он ронял в твоё озеро,— просит Ичекочко.

Мамонт говорит:

— Даром не дам. За мои бивни дам. Каждый год у меня вырастали новые бивни и каждый год отпадали. Их подбирали косторезы из ближнего селения, делали из них чашки-ложки и продавали богатому купцу Корсэ. Пойди к косторезам, отними у них мои последние бивни, принеси мне, и я отдам тебе взамен орлиные перья.

Мамонт ушёл в воду. Ичекочко пошёл в селение к косторезам. Он пришёл и говорит:

— Косторезы, отдайте мне Мамонтовы бивни. Вам незачем теперь делать чашки-ложки, вам некому их продавать. Нет больше на свете богатого купца, старика Корсэ. Я его победил!

Что делать косторезам? Отдали ему Мамонтовы бивни. Ичекочко принёс их к озеру и закричал:

— Мамонт, выходи!

Озеро заволновалось, и из воды появился мамонт. Он взял свои бивни и отдал за них орлиные перья. Ичекочко с перьями пошёл к морю. Орёл взял свои перья и отдал за них стариковы глаза. Он сказал:

— Этими перьями я наращу свои крылья, буду летать выше и быстрее и снова сражусь с богатырём медведем. Он меня победил. Теперь моя очередь.

Ичекочко принёс глаза к старику в чум. Всю ночь шаманил, а утром вставил глаза старику, и старик увидел свет!

— Спасибо! — сказал старик.— Теперь забирай мою дочь. Пусть она будет тебе хорошей женой.

Ичекочко стал жить с женой. А старик снова стал ходить на охоту.

Прикрепленное изображение (вес файла 72.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

И наконец, 1 октября - Международный день музыки

Свадьба в Ситне 

Словацкая народная сказка

Издавна славились Себехлебы музыкантами, но самые знаменитые были те, что играли с Самко Дудиком. Других таких у нас ни тогда, ни после не знали. Слух о них, об искусной игре разнесся далеко, приглашали их и в ближние и в дальние деревни и дальше, да только Самко с товарищами далеко не захаживал. Ну, а молва о них передавалась из уст в уста во все концы.

Так уж заведено на белом свете - один родится за сохою ходить, другой - топором или молотом махать, а Самко Дудику назначено было судьбой на скрипке играть, тешить народ музыкой. Он еще смалу, только на ножки встал, песню запел, любо слушать было, так ладно и чисто выводил, вся деревня диву давалась, под Дудиков тын сходилась. Отец Дудик вздыхал и приговаривал:

- Ох, сынок, сынок, что из тебя будет?

А сыночек про то и думать не думал.

Когда сравнялось ему семь годков, случилось так, что пастух забыл у них дома свою жалейку. Самко взял ее в руки, повертел так и эдак, дунул раз-другой да потихоньку-полегоньку заиграл на жалейке песенку. С той поры ни о чем другом он не помышлял, все только о жалейке.

Покамест отец не купил ему скрипочку.

Чему бывать, того не миновать, говорит присловье. Было Самко написано на роду стать музыкантом, вот и пришлось отцу раскошелиться и купить сыну скрипочку.

Забрёл как-то раз в Себехлебы цыган Феро со скрипочкой под мышкой и, будто нарочно,- прямиком к Дудикам. Побренькал по струнам и говорит:

- Купите мою скрипку.

Мать на Феро рассердилась, кричать начала - виданное ли дело, чтоб мужик деньги на скрипку переводил! Готова была цыгана взашеи из сеней вытолкать. Да и старый Дудик, отец Самко, спервоначалу вслед за женой на цыгана накинулся. Не надобна ему скрипка - ни самому, ни сыну! Да легко ли цыгана спровадить! Уговаривал Феро Дудика, умасливал, улещал, а тут и Самко подоспел. Стоит, глядит, глаз от скрипочки не оторвет. Ах, кабы ему такую! Но, слыша речи отца с матерью, не посмел просить.

Однако у старого Дудика сердце было не камень. Увидал он, как Самко на скрипку во все глаза глядел, перестал цыгану перечить и - вот чудеса! - купил сыну скрипочку.

Таким вот путем попала скрипка в руки маленького Самко. Играл он поначалу тайком, не слыхали его ни отец, ни мать и никто на свете. Но Самко и вправду родился музыкантом, скрипка так и пела у него под смычком. А когда Самко первый раз показал свое уменье, старый Дудик даже смеялся от радости, надивиться не мог: и откуда у сына что берется, как он легко и искусно смычком-то выводит! А мать только ахала да руками всплескивала, глядя на даровитого сына.

Прошли годы, и Самко-скрипач стал знаменитым, и его сотоварищи прославились. Прежде-то отродясь здесь не слыхивали таких напевов и такой мастерской игры. И ни одна свадьба у нас, ни именины, будь то у пана или у мужика, не обходились без этих музыкантов. И до чего же хорошо играл Самко! Стоило ему разок услыхать какой напев, он сразу перенимал его и уже выводил сам. Люди слушали его наигрыши, и каждая жилочка у них играла, ноги сами в пляс шли, а уж если печальное что заведет, так у людей сердце от горести надрывается.

Вот однажды сидит Самко дома один, смотрит в окошко на двор. Вдруг кто-то стучится в дверь.

- Заходите, заходите,- откликнулся Самко и только удивился, что он во дворе-то никого не видел, хоть и в окно смотрел.

Отворилась дверь, и вошел красивый статный детина, одетый в белые суконные порты и вышитую льняную сорочку, на голове у него шляпа, подпоясан был молодец широким поясом с набором, какой носят лесорубы, а в руке топорик на длинной ручке - валашка.

Переступил порог и смело поздоровался:

- Добрый вечер дай вам бог!

- Дай боже и вам! - отвечал Самко, поднялся из-за стола - гостя приветить, руку подал, сесть попросил, а уж после заговорил: - Откуда ты, приятель, и по какому делу?

- Скажите сперва, дядя, верно ли, что попал я в дом Самко Дудика? - спросил гость.

- Верно. Я это. За каким же делом ты ко мне пожаловал?

- Прислали меня. Послезавтра на Ситне свадьба, я за вами пришел, за вами и вашими музыкантами.

- Кто же сына женит или дочь замуж отдаёт? - допытывался Самко.

- Про то после, дядя. Главное, не забудьте, через три дня свадьба. Как солнце зайдет, чтоб вы туда поспели. Под Ситенцом вас будет дожидаться провожатый, с ним и пойдёте.

Самко и радовался и сомневался - не по душе ему пришлась затея. Но больше уж ни о чем он гостя не спрашивал, видел, что нет у того охоты язык распускать.

- Вот задаток,- сказал гость, достал из-за пояса новехонький золотой дукат и положил на стол перед Самко.

Самко глазам не поверил. Протер его ладонью - не мерещится ли? Дукат звякнул о столешницу и подкатился прямо к Самко. Самко скорей руку подставил, чтоб монета на пол не упала.

А гость будто и не заметил ничего и продолжал:

- Ждём вас. Придёте к Трем родникам и на дудке знак подадите. И к вам выйдет провожатый.

Самко знай головой кивал.

- Доброй вам ночи и до свиданья! - попрощался гость и открыл дверь.

Хотел Самко проводить его, да гость прямо перед носом дверь затворил.

Вечером созвал Самко всю компанию и рассказал, что и как было. Подивились они и засомневались, но Самко был у них главный, они его во всем слушались, как скажет, так и поступали.

- Я вот как полагаю: лесные молодцы, разбойнички, погулять задумали. Не иначе, как на Ситне,- сказал Адамец, тот, что играл на контрабасе.

- Может, женится который из них,- задумчиво добавил Адам; он играл на свирели.

- Кто да что - не наша забота, нам все едино,- решительно добавил Влчко, вторая скрипка.

- Так тому и быть,- заключил цимбалист Стахо.- Самко и задаток взял - ни много ни мало целый дукат, наше дело пойти, как сказал тот пришелец.

Все согласились. На третий день с самого утра отправились наши музыканты в путь.

Только первые лучи солнца осветили верхушки деревьев, они уже были в лесу. Отдохнули немного в холодке и двинулись дальше к Ситнецу.

Целый день пробирались они лесом, подымались по крутым склонам. Часто садились отдыхать, поджидали отставших, кто тащил цимбалы да контрабас. Этим тяжелей всех было, и товарищи помогали, брали у них инструменты и несли на плечах. Заросли тут были такие густые, что на телеге и не проехали бы. Солнце уже клонилось к закату, когда добрели они до Трех родников. Присели, достали еду из узелков, что дома им собрали в дорогу, и сообща подкрепились.

Солнце зашло, и Адам заиграл на свирели, как и велено было.

"Фью-фью-фью",- отозвалось в лесу.

Сперва было тихо, потом услыхали они - кто-то сквозь заросли пробирается к ним. Оглянуться не успели, высокий, чуть не с гору, молодец стоял перед ними; усы куделью торчат, одетый как и Самков гость, что приходил музыку заказывать,- в белые порты и вышитую сорочку.

- Добрый вам вечер, люди! - поздоровался он с музыкантами.

- Добрый вечер и тебе дай бог! - откликнулись они.

- Ты нас отведёшь? - спросил молодца Самко.

- Я. Берите свои инструменты и следом за мной ступайте, путь у нас неблизкий.

Устали музыканты, не очень хотелось им идти, да что поделаешь? Доплелись сюда, придется плестись и дальше.

- По сторонам не оглядывайтесь и помалкивайте, смотрите, как бы вас лес не затянул; где вы пойдёте, там нога человеческая еще не ступала,- поучал их провожатый.

- А ты кто, зверь, что ли? - сердито проворчал Влчко.

- Кто я, не тебе знать,- сказал, как отрезал, провожатый и зашагал впереди.

У музыкантов холодок пробежал по спинам, да делать нечего - подхватили они инструменты и потянулись за ним, по сторонам не оглядываются, ни слова не говорят.

Шли они, шли прямиком через густые заросли, по бездорожью. Совсем стемнело, впереди не видно было ни на шаг. Спотыкались они, едва не падали.

- А ну, смелей, молодцы, скоро выйдем на ровную дорогу! - ободрял их провожатый.- Скоро и на месте будем!

Зашагали они проворней, и вот под ногами у них уже не мягкий мох, а голая скала оказалась. Потянуло ледяным ветерком, будто вступили они в огромную залу. Они замедлили шаг, а провожатый остановился и говорит:

- Вот и пришли. Кладите инструменты и ждите.

А сам исчез.

Стали они озираться, где бы сесть, да ничего не высмотрели, а тьма кругом все густела, и холод сильнее пробирал.

Чудная ждала их свадьба, куда позвали наших музыкантов. Где же венки и цветы, где столы со сладкими пирогами? Где невеста с женихом, дружки и подружки, где все гости? Никого не видать, только лес дремучий шумит.

И тут вдруг зажглись факелы, вышел их провожатый и приказал:

- Сюда садитесь, играть будете!

С такими словами вывел он их на середину поляны на пригорок, а сам опять исчез, как сквозь землю провалился.

Что было делать музыкантам? Сели они, стали инструменты настраивать.

Бренькают, тренькают, а тут за скалой послышался шум, пение и крики.

- Видать, свадебные гости идут,- сказал Самко потихоньку и взялся за скрипку.

Заиграли они лихой, веселый танец, такой, что скалы дрогнули. А как увидали свадьбу, едва не окаменели. Не было там ни жениха, ни дружек, только лесные молодцы-разбойнички, почему-то бледные, и на ходу выплясывали, подскакивали вокруг невесты. А невеста? Белее снега, будто её из гроба вынули, не смеялась она, шла как во сне, не поднимая глаз, а вокруг неё - разбойнички. Идёт, слова не молвит, головой не кивнёт. На виселицу - не под венец так идут, сказали б вы. Ни платка на ней, ни венка, черные волосы до земли распущены. И гости не наряжены. Глядят наши музыканты на разбойную ватагу, и страх им сердце сжимает. Ох, не видывали они еще такой свадьбы! А парни, что вокруг невесты пляшут, на музыкантов и не глянут, то кружатся, то запрыгают, перебирая ногами, валашками над головой завертят, из полных штофов прихлебывают.

Вдруг один подлетел к музыкантам да как заверещит:

- Вы что играете? На похороны, что ли, пришли?

Музыканты опешили, а Самко глаза вытаращил, узнал в молодце своего гостя, что музыку заказывал. Лицо у него будто восковое, глаза из-под бровей как уголья горят. Замахал он валашкой над Самко, от страха скрипач только зубы стиснул - не дай бог промахнется разбойник, по голове валашкой зацепит.

Милая замуж шла, мать родную позвала... - затянул разбойник дурным голосом над самым ухом у Самко.

Ледяным холодом повеяло от его лица. Оробел Самко, а после подхватил песню, заиграл, и заплясали все разбойнички, как и положено на свадьбе - со свистом, криком, улюлюканьем, ногами коленца выделывали.

Потом сели все за угощенье. Притащили жареных баранов, ели мясо, грызли кости, весело пили. Дали мяса, меду и музыкантам, доброго меду, такого в Себехлебах ни тогда, ни после музыканты не пробовали. Музыканты наелись, напились, про страх забыли и грянули веселую плясовую, как и всегда на деревенских свадьбах под Ситном играли.

А разбойники все плясали под огромным дубом. То один, то другой выбежит из круга, всадит валашку в толстый ствол, схватит невесту, покружит её да и поставит опять у дуба, будто куклу деревянную. И так плясали один за другим с невестой, а потом ставили под дубом, словно неживую. Музыканты уже не дивились, хмельное малость ударило им в голову. Они лихо наяривали, а разбойники плясали, то и дело подбегая к музыкантам, и новехонькие дукаты в контрабас кидали.

В полночь снова подали угощенье, и музыканты еще подкрепились.

Разбойники ели, а Самко отошел в сторонку, прогуляться опушкой леса. Идет, видит, строение - то ли рига, то ли конюшня. Стал двери искать, внутрь хотел зайти, насилу нашел по другую сторону каменной стены. Отворил дверь, смотрит, тут и конюшня, и хлев, полно животины всякой - лошадей, коров, волов. Стоят, к желобам привязанные, все сытые, гладкие на загляденье. Вошел он и вдруг слышит:

- Здравствуй, Самко! Ты откуда взялся?

Самко вздрогнул, испугался, но потом осмелел, ведь по имени его только знакомый какой мог позвать. Озирается, а рядом - ни души. Кто ж его мог окликнуть?

Видит, возле него конь в стойле головой мотает.

"Уж не он ли меня кликал?" - подумал Самко.

И правда!

- Эй, Самко, помнишь ли ты жупана из Ладзян? - молвил конь человеческим голосом.

Скрипач от удивления глаза вытаращил.

- Я это, я, ладзянский жупан,- повторил конь человеческим голосом.- Знаю, бесчестно я жил на свете, скольких крестьян подневольных по моему приказу выпороли! Люди меня проклинали, и проклятья их сбылись, я вот в коня превратился.

Самко ушам своим не верил. Поглядел на коня - конь и конь, как и все кони.

- Помнишь ли, Самко, как ты играл мне? - продолжал конь.- Ты был мне друг, а я тебя в кутузку ни за что ни про что посадил. Ты уж прости. Напоследок хочу отплатить тебе добром. Слушай совет мой. Ты небось и сам заприметил, что здесь все не так, как у людей. Заколдованное тут место, на Ситне. Помни и слушай хорошенько, что я тебе скажу! Накидают вам лесные молодцы в контрабас дукатов, знай, что это не настоящие. Из Ситна уйдёте - дукаты горстью сора обернутся. Сделай крестик на контрабасе, дукаты останутся дукатами.

Конь-жупан заговорил потише, Самко ближе подступил к коню, чтобы слышать его лучше и поблагодарить за добрый совет, но конь не дал ему слова сказать.

- Слушай дальше. Будут с вами расплачиваться, денег не берите, а просите сор, что в углы заметен. Понял? А теперь спеши, разыскивают тебя. Про меня никому не сказывай, а домой вернешься - помяни добрым словом.

Конь умолк, а Самко заторопился прочь. Неподалеку от конюшни встретил он Адамца. Тот искал его. Самко - молчок, ни словом не обмолвился, где был, с кем говорил, а когда подсел к товарищам, потихоньку начертил на контрабасе маленький крестик.

И так они всё играли, всё играли, а разбойники с девицей всё плясали, чуть не дрались за нее, а как загорелась на небе заря, все разом исчезли неведомо куда, как и появились невесть откуда.

Музыканты сильно устали, отложили инструменты, сидят, по сторонам беспокойно озираются, не знают, что делать, да никого не видать вокруг. Тут подошёл мужик-гора с кудельными усами и, как накануне, поманил их за собой. Пошли они. Усатый провёл их через узкую дверь в скалу. В скале оказалась большая просторная пещера. Не было в ней ни стола, ни скамейки, только мешки посреди стоят, а по углам кучки сора.

- Ну, музыканты дорогие, вы для нас хорошо постарались, теперь наш черед рассчитаться с вами,- сказал он.

Самко тут вышел вперёд и говорит:

- Спасибо на добром слове, я рад, что мы угодили вам. Ну, а коли ты завёл разговор про плату, то наша воля такая: хочешь нам заплатить - дай сору, что по углам лежит.

Музыканты нахмурились, едва удержались и не бросились на него, не поняли, зачем чудную плату запросил. Но перечить не посмели. Самко был у них главный, ему музыку заказывали, ему и плату определять. Мужик ничего не ответил, головой кивнул, а Самко к одной кучке сразу подошел и насыпал две горсти в кошель, что при себе имел. Его примеру и остальные музыканты последовали.

Собрались они в дорогу, и мужик-гора повёл их. Вышли они из каменной палаты через дверь в скале и очутились в густом лесу. На дворе была еще ночь, а в самом лесу еле брезжило. Мужик-гора подал голос:

- Вот и пришли. Ждите терпеливо, пока солнце взойдет. А солнышко взойдет, сами увидите, куда вам идти.

Сказал он это - и раздался страшный треск и грохот, будто гром грянул либо скала о скалу ударила, и мужик исчез. Как провалился. Музыканты постояли, постояли, да тут усталость их сморила, сели они и заснули как убитые. Проснулись, а на дворе ясный день.

Протёрли музыканты глаза - глядь, а они под тем самым дубом у Трех родников, где вчера провожатого дожидались. Не долго думая, подхватили они свои инструменты, скрипки да цимбалы с контрабасом, и - давай бог ноги, прочь от этих гиблых мест. Дух перевели уж когда до себехлебской межи добежали. Тогда потише пошли, пот с лица утирают. Никто слова не обронил, все только о пережитом думали, что видеть и слышать им довелось в горах у Ситна.

А что же с кошельками сделалось, где невиданная плата лежала? Будто по чьему велению попадали кошельки у них из рук, когда наладились они вытряхнуть никчемный сор да взяться за Самко - зачем просил сор, а не деньги за их старания? Поднял свой кошелек один, поднял другой, поднял и третий - и все кошельки тугие да тяжелые, будто свинцом налитые.

- Ах, проклятье, что еще за напасть? - запричитал старый Адамец и подкинул кошелек на руке.

Стали музыканты кошельки развязывать и видят, сора как не бывало, во всех кошельках золотые звонкие дукаты. Сейчас только поняли они, отчего Самко сор - не деньги выбрал. Но сколько они ни допытывались, откуда он дознался, что сор деньгами обернётся, он так и не сказал. Сдержал Самко Дудик слово, данное коню-жупану в Ситне.

Пришли музыканты в родную деревню, а им тут несказанно удивились.

Повстречали они на околице старую Кршачеву, а та, едва увидела их, руки воздела и заголосила:

- Ой, люди добрые, где же это вы пропадали?

Настал черед музыкантам удивиться. Остановились они, глядят на старуху и думают: не помутилось ли у ней в голове? Да старуха в своём уме была, а они узнали, что с той поры, как ушли они в Ситно из деревни, три месяца прошло. Никто уж и не чаял увидать музыкантов живыми, их давно оплакали. Музыканты диву давались, а их рассказам о Ситне никто не верил. Показали музыканты золотые звонкие дукаты, только люди все равно не поверили, и знай, приговаривали:

- Ах, нечистые это дукаты, как и всё, что приключилось с вами, нечисто.

- Покропить бы их святой водой,- подсказала старуха Кршачева.

Музыканты только посмеивались. Кропи не кропи, дукаты остались дукатами. Откуда они у разбойников? Их разбойники у богатых панов взяли. А паны? С бедноты содрали, с крестьян, что спину на них от зари до зари гнут.

И будто бы немало тех дукатов в Ситне спрятано, да неведомо, как подобраться к ним.

Может, нашёл бы к ним путь знаменитый скрипач вроде Самко Дудика из Себехлеб, да только не родился на свет другой такой, вот и лежат дукаты в той скале нетронутые.

Прикрепленное изображение (вес файла 102.4 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

4 октября - Всемирный день защиты животных

Ихара Сайкаку

Верные вассалы лисицы

(из сборника "Рассказы из всех провинций")

В Химэдзи, что в провинции Харима, долгое время жила лисица, старшая сестра лиса Первого эн Куро из Ямато. Она отрез а ла женщинам волосы, разбивала горшки в домах, во всех провинциях причиняла много неприятностей людям. Звали ее Лиса Осакабэ. Обликом походила она на человека, командовала несметным числом родичей-слуг, водила людей за нос, как только вздумается, и всячески их морочила.

Проживал в Химэдзи некий торговец рисом по имени Монбёэ. Однажды, проходя горной тропинкой в отдаленном, безлюдном месте, увидел он целое сборище лисят белой масти, без особого умысла бросил в них камешком и случайно попал в одного лисенка, да, как на грех, так метко, что лисенок тут же испустил дух. Пожалел Монбёэ лисенка; но тотчас позабыл о такой безделице и воротился домой.

В ту же ночь с конька крыши дома Монбёэ послышались сотни женских голосов:

— В кои-то веки наша маленькая принцесса изволила выйти на прогулку на вольный воздух, а ты лишил ее жизни! Это не пройдет тебе даром!

И тут же на дом Монбёэ градом посыпались камни. Повредили стены, разбили ставни в слуховых окнах, однако, когда рассвело, на земле не оказалось ни единого камешка. Все домочадцы Монбёэ очень перепугались.

Наутро в дом явился странствующий монах и попросил чашечку чая. Монбёэ приказал служанке подать ему чай, но не успела та поднести страннику чашку, как в дом ворвалось ни много ни мало три десятка здоровенных мужчин, похожих на стражников управителя, с криками:

— Как смеешь ты укрывать монаха, коего разыскивают власти?!

Не слушая никаких объяснений, схватили они хозяина и хозяйку и наголо обрили им головы, после чего и у пришельцев и у монаха внезапно выросли хвосты и они убежали прочь. Плачь не плачь, а горю уже не поможешь!

Случилось так, что как раз в это время невестка Монбёэ гостила у своих родителей в родном доме, поскольку муж ее Мондзаэмон, сын Монбёэ, по делам уехал на север. Лис обернулся Мондзаэмоном, проник в дом в сопровождении нескольких спутников, схватил эту женщину и, воскликнув: «Стоило мне отлучиться, как ты завела любовника! Ну да бог с тобой, убивать я тебя не стану!..» — в тот же миг наголо обрил ей голову.

— Я и в мыслях ничего подобного не держала! — горевала и плакала женщина. — Откуда такие подозрения, ведь мы женаты не первый год!..

— А, негодница! Так я доставлю тебе доказательства! — крикнул лис. Он и его спутники бросились к женщине, утащили ее далеко в горы, выстроились там в ряд и каждый по очереди назвал себя:

— Я — Врунискэ из Накайдо! Я — Тюдзабуро Старшинскэ! Я — Кинмару Невидимскэ! Я — Ямитаро Курворискэ! Я — Хананага Поле-Разорискэ! Мы верные слуги госпожи Лисы Осакабэ, ее славные рыцари-защитники! — И с этими словами они обратились в лисиц и исчезли с глаз долой. Невестка пошла к Монбёэ, сокрушалась и плакала, да только ничего уже нельзя было поделать…

Еще через день, в час Коня, по улице прошла пышная похоронная процессия. Впереди шел священник высокого ранга, за ним несли опахала, над гробом держали балдахин, изукрашенные носилки так и сверкали, внук покойного нес поминальную дощечку с его именем, родня обливала слезами рукава белых траурных одеяний, сельчане, все как один, шли в парадных торжественных нарядах. Процессия проследовала к месту сожжения, что было в нескольких ри от дома родителей Монбёэ. К ним поспешно прибежал посланец, сказавший:

— Прошедшей ночью господин Монбёэ скоропостижно скончался. Зная, как велико будет ваше горе, порешили сообщить вам об этом как можно позже. Поскорее ступайте к месту сожжения!

И вот, когда в слезах и печали предали огню тело Монбёэ и у погребального костра остались только родные, сот посланец промолвил:

— Увы, как все непрочно в сем бренном мире! Теперь, когда вы схоронили сына, ничто радостное вас в жизни больше не ожидает! Обрейте же голову и уйдите от мира! — И с этими словами он сбрил им волосы, разом превратив их в монахов.

Когда же родители вернулись в Химэдзи, оказалось, что у Монбёэ с женой тоже обриты головы. Досадовали они, горевали, но что поделаешь, ведь волосы в одну минуту не отрастают, и потому все они выглядели весьма забавно.

Прикрепленное изображение (вес файла 374.5 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

5 октября - Международный день врача

А. Горлин

Завистливый врач

Жил-был царь, и был у него придворный врач. Был он очень учен, знал хорошо свое дело, но был так завистлив, что ни с кем не хотел делиться своими знаниями. Он не держал даже слуги, чтобы никто ничему не мог у него научиться. Но, вот, пришел к нему однажды умный молодой парень, искавший по свету счастья и нарочно притворявшийся немым. Врачу он понравился. «Да», — подумал он. — «это подходящий для меня слуга. Он не может говорить, и чему бы он ни научился, ему все же со мной не сравняться». И он решил взять его на службу. Парень прослужил у врача семь лет, и никто за это время не заметил, что он умел говорить. Врач ничего от него не скрывал, и тот стал, наконец, таким же ученым, как и его хозяин, и, может быть, еще ученее. Как-то случилось, что у царской дочери разболелась голова, и боль ни за что не проходила. Царь приказал врачу сделать все, что только возможно, для излечения его дочери. Врач сказал царю: — Могучий государь! У царевны очень тяжкая болезнь. Помочь ей может только одно средство, которое я хочу испробовать, но оно ужасно и может погубить больную. Дай мне, поэтому, грамоту, что ты мне не сделаешь зла, если — Боже упаси — твоя дочь умрет. Тогда я попытаюсь ее вылечить.

Царь спросил дочь, а она ответила; — Помру я или выздоровею, но выносить дальше боль я не в силах. Царь дал врачу грамоту. Врач заперся с царем и царевной в одной из горниц, захватив с собой все, что ему было нужно. Но слуге своему он не разрешил войти, чтобы тот не высмотрел, как лечат эту редкостную болезнь. Однако парню страшно хотелось знать, что будет делать врач. Он забрался тихонько на чердак и проделал в потолке дырку. А врач положил царевну на стол, крепко ее привязал, чтобы она не могла шевельнуться, усыпил ее, рассек ей ножом голову и вскрыл череп. И что же он увидел? На мозгу сидел, крепко вцепившись в него ножками, большой жук. Врач взял щипцы, чтобы снять насекомое, но в ту же минуту с потолка, раздался голос: — Ради Бога, подожди! Не тащи жука щипцами, — ведь он разорвет мозг, и девушка умрет. Накали лучше иглу и воткни ее сзади в жука; тогда его ножки ослабнут, и он упадет, не повредив мозга. Врач сообразил, что так будет лучше, и исполнил совет. Потом он осторожно соединил кости, закрыл рану и перевязал голову по всем правилам врачебного дела. Царевна очнулась и почувствовала себя сразу лучше.  Когда она совсем выздоровела, царь призвал врача и сказал ему: — Какую хочешь ты награду за то, что вылечил мою дочь? Врач ответил: — Я хочу, чтобы ты казнил моего слугу. Царь удивился и воскликнул: — Требуй чего-нибудь другого, но только не этого! Но врач стоял на своем. Тогда слуга сказал царю: — Могучий государь! Ты, я вижу, не хочешь мне зла и жалеешь меня; но врач не уступит, ибо ему нужна моя смерть. Прикажи, поэтому, чтобы он сам меня отравил, а если я не помру в тот день, который он назначит, то я приготовлю яд для него, и мы посмотрим, спасется ли он, как я. Царь согласился, потому что не хотел, чтобы парень погиб, а кроме того, он решил, что возьмет себе тогда в врачи того из них, который окажется искуснее. Он отдал приказ, как его просил о том слуга. На следующий день врач приготовил самый сильный яд и дал его парню на глазах у царя. Слуга спросил врача: — Сколько часов я еще проживу, выпив этого яду? Врач ответил: — Семь часов. Парень, принявший заранее противоядие, выпил яду и вышел из царских покоев. Через семь часов он снова вошел к царю, веселый и здоровый, и сказал: — Теперь мой черед готовить яд для моего хозяина; но я прошу тебя, могучий государь, сделай так: пусть глашатай объявит на площадях народу, чтобы три дня и три ночи никто не выходил на улицу, ибо я буду варить такой сильный яд, что уже от одного пара его птицы будут падать на землю. С этими словами он, вместе с врачом, вышел из дворца. На четвертый день он снова явился к царю, взял при нем немного воды, перелил ее в бутылку и запечатал. Затем он сказал царю, чтобы позвали врача. Тот пришел, и парень, указав ему на бутылку, велел выпить. Врач спросил его: — Сколько часов я еще проживу после того? Слуга ответил: — Как только ты возьмешь бутылку в руки, ты помрешь. И, действительно, как только врач схватил бутылку, он упал и умер на месте.

Прикрепленное изображение (вес файла 72 Кб)