Сектор Орион - Мир Беллатрикс - Сказочный мир

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

20 июля - Международный день шахмат

О. Шумков

Сказка о маленькой пешке

Когда шахматные фигуры заняли свои места на доске, маленькую белую пешку поставили справа на самый край.

— Это, наверное, потому, — сокрушенно подумала пешка, — что я самая некрасивая. У меня отломан кусочек воротничка, а на макушке выщерблена белая краска.

Она печально вздохнула.

— Вот и в прошлый раз, — вспоминала пешка, — меня поставили тоже с краю, только слева. Другие пешки шли вперед, защищали друг друга, сами нападали. И хотя они гибли, но боролись, стремились к победе. А я не двинулась ни разу. Так и простояла до конца игры.

Но тут невеселые мысли маленькой пешки были прерваны. Раздался щелчок — затикали часы белых. Секундная стрелка быстро побежала по кругу. Не успела она пройти несколько делений, как центральная пешка белых стремительно выскочила вперед — сразу на два поля. Снова щелчок кнопки, и часы белых остановились — побежала стрелка черных часов. Тут вперед, тоже, на два поля, выскочила черная пешка и встала прямо против белой, чуть не упершись в нее. Игра началась.

Следующими, легко перепрыгнув через пешечную цепь, появились кони с грациозно выгнутыми шеями. Потом вылетел вперед белый слон и стал возле черного коня. Противнику это не понравилось, и крайняя черная пешка угрожающе продвинулась на одно поле с явным намерением уничтожить нахального слона. Но слон сам перешел в нападение — сняв черного коня, он встал на его место. Впрочем, торжество было непродолжительным — тотчас его ударила защищавшая коня черная пешка, и слон во мгновение ока оказался вне доски.

— Опять испанская партия, — подумала пешка, — да еще разменный вариант. Значит ничья. Как скучно...

Отвернувшись от доски, она стала думать о другом. Однажды (это пешка хорошо запомнила) одна из ее подруг, белая пешка, стоявшая рядом, быстро двигалась вперед и, дойдя до конца доски, внезапно превратилась в королеву. Это было чудесно!..

Сейчас маленькая пешка со сломанным воротничком и щербинкой на макушке даже не мечтала о таком счастье. Где уж ей... Хоть бы просто участвовать в борьбе, помогать своим.

Здесь пешка полюбопытствовала, что же произошло на доске, пока она предавалась своим горестным мыслям и воспоминаниям.

Нет, ничьей явно не пахло. Хотя уже погибли обе королевы — белая и черная, на доске шла яростная борьба. Белые атаковали. У них не хватало целой фигуры — слона, но они все же атаковали.

И еще наша героиня заметила, что черным в свою очередь недостает двух пешек. Выходит слон, уничтожив их, погиб? Это были как раз те черные пешки, что стояли против нее. Значит путь вперед свободен? Ей надо немедленно двигаться туда, к последней горизонтали. Королевой она, конечно, не станет, но сумеет дорого продать свою жизнь.

— Итак — вперед! Но что же медлит игрок, почему рука человека не двигает ее туда, к заветной цели?

И тут она даже не увидела, а почувствовала, как длинные тонкие пальцы шахматиста нависли над ней. Через несколько мгновений они цепко схватили ее и двинули вперед сразу на два поля.

Щелчок следовал за щелчком, ход за ходом. Теперь маленькая пешка неумолимо двигалась вперед. Но туда же к угловому полю угрожающе стягивались и черные фигуры. Они не хотели, чтобы она стала королевой, хотели уничтожить ее.

Пешка дрожала от нетерпения. Вот она уже на предпоследней горизонтали. Еще один шаг, и она будет королевой. Правда, ее тотчас убьет неприятельская ладья, но стоящая за ней белая ладья отомстит за нее, и белые победят! Она уже приготовилась пожертвовать собой ради общей победы.

— Так почему же мне не дают сделать этот последний шаг? — волновалась пешка. — Почему?

Она увидела, что вместо этого к ней длинными прыжками приближается белый конь, а за ним гонятся черные фигуры.

— Может быть в этом ужасном цейтноте про меня просто забыли? — со страхом подумала она.

В этот самый момент белый конь ворвался на последнюю горизонталь. И встал он рядом с угловым полем, на котором пешка должна была превратиться в королеву.

— Зачем это он? — переполошилась было пешка и тотчас поняла. Конь жертвовал собой ради нее — маленькой пешки. Он загораживал угловое поле от удара неприятельской ладьи.

Этого черные, конечно, не могли допустить. Тотчас же белый конь полетел с доски и на его место встала черная ладья. Но встав на это поле, сама попала под удар белой пешки.

Теперь маленькая белая пешка просто столкнула противную черную ладью и, встав на ее место, превратилась в прекрасную белую королеву — высокую, стройную с черной короной на гордо посаженной головке.

И взглянув на черные фигуры, из которых самой высокой был король, она увидела, что он зашатался и упал, так что с него слетела корона,

А юная и прекрасная королева все стояла и смотрела на поверженного вражеского короля, на растерянные остатки черных фигур и пешек, и невыразимое счастье наполняло все ее существо - счастье победы, которое принесла белым она, маленькая пешка, все-таки ставшая королевой.

— Но только ли она одна? — Тут новая королева вспомнила, как погиб слон, отдав жизнь за две черные пешки, чтобы расчистить ей дорогу. А конь, который пожертвовал собой для того, чтобы она превратилась в королеву и при этом осталась неприкосновенной?..

И гордая королева склонила голову перед памятью погибших. Подержав ее. склоненной ровно столько, сколько требовало приличие, она вновь гордо подняла ее и посмотрела на стоявшие за ней белые фигуры. Их было совсем мало, но у всех был хотя и усталый, но радостный вид. Все радовались общей победе и гордились своей королевой.

И еще королева знала, что завтра или послезавтра она станет на доску все такой же маленькой пешкой с отломанным воротничком и щербинкой на головке. И опять ее поставят куда-нибудь с краю. Но это ее почему-то не беспокоило, она уже не считала себя обиженной судьбой.

Прикрепленное изображение (вес файла 62.7 Кб)

Илья Матусов

Как дурак стал песни петь и что с ним приключилось

Пас дурак на лугу стадо деревенское и пение птиц слушал. И захотелось ему самому попеть. Закрыл он глаза и начал. Долго выводил он трели да присвисты, а когда открыл глаза, то увидел, что все стадо разбежалось кто куда. Делать нечего, пошел собирать его. По следам направился в лес и заблудился. Блуждал, блуждал и вышел на дорогу, и пока думал в какую сторону пойти, услышал топот копыт и лязг железа. А было то войско соседнего государства, идущее на захват земель этих. Приблизились они ближе, а дурак у них и спрашивает:

- Здравствуйте, не видали ли вы коровушек деревенских?

Разозлил он таким вопросом воинов, и решили они ему голову с плеч снести.

- Есть ли у тебя последнее желание? – спросили они его.

Почесал затылок дурак и говорит:

- Спеть я хочу вам!

- Ну, пой свою последнюю песню!- разрешили ему.

Ну, дурак и спел, да так, что от войска того, убежавшего в жуткой панике восвояси ничего не осталось.

А дурак побрел в другую сторону и вскоре дошел до города.

- Не видали ли вы коровушек деревенских? – спрашивал он у встречных.

- Что за дурак! – восклицали горожане.

Но нашелся один благодушный и, указав ему дорогу к рынку, сказал:

- Там тебе и коровы, и козы, и бараны деревенские!

На рынке он и вправду увидал и тех и других, но за них надо было платить, а денег у него не было. Зато услышал дурак в народе разговор о том, что князь устраивает состязание певцов и награда победителю мешок чистого золота. Решил и он поучаствовать в этом.

На состязании в просторных палатах собралось множество придворных во главе с князем. Дураку выпало самым последним выступать. Вот стали певцы пением своим слух княжеский ублажать и каждый последующий лучше другого пел. Отзвучал предпоследний голос и растроганный князь, утирая слезу и оглядывая дурака, говорит:

- Даже не знаю, чем после такого пения ты можешь меня удивить! Спой так, чтобы я непременно тебе отдал награду!

Ну, дурак и запел. Ох, что тут началось! Люди из окон стали выпрыгивать, двери ломать, чтобы выбраться на улицу, а князю не дело бежать, все же князь, он и терпит. Но и он не выдержал и прокричал дураку:

- Забирай награду, только перестань голосить!

Взял дурак заслуженный выигрыш и, купив на рынке стадо коров, воротился в деревню. К его удивлению, те коровы, которых он потерял, вернулись в его отсутствие домой. И теперь с новым мычащим богатством он видный жених на деревне.

Прикрепленное изображение (вес файла 211.3 Кб)

Михаил Кривич

Синтез Пса

- Простите, у вас мальчик или девочка? - спрашивает полная блондинка с застиранной болонкой на поводке.

- Кобель, - сухо роняю я. И мы не оглядываясь проходим мимо.

Дело в том, что у меня есть собака, и я гуляю с нею три раза в день.

Стоп. В этой безукоризненной с фактографической точки зрения посылке есть три неточности, если не сказать три вопиющие неправды. Первая из них - совершенно неожиданно - кроется в слове "собака".

"Ах, бедная собака!" - говорим мы. - "Какая славная собачка!" И не замечаем, что существительное женского рода стыдливо маскирует очевидное обстоятельство: все животные бывают двух полов. Но если лошадей мы спокойно подразделяем на кобыл и жеребцов, людей - на мужчин и женщин, то с собаками обращаемся куда менее уважительно: простые слова - кобель и сука, придуманные нами же, чтобы различать собачьи особи разного пола, почему-то попали в разряд не очень приличных. Нелепость. Ведь это же идет вовсе не от моральных качеств умнейших и порядочнейших животных, а от наших, человечьих пороков. Так при чем же, скажите на милость, собаки?

Так вот, тот, с кем я последние восемь лет делю кров и кусок хлеба, ни под каким видом не может быть назван словом женского рода. Дело даже не в окладистой его бороде и пышных усах, не в боевых шрамах на ушах и лбу. У него суровый, немного сумрачный взгляд бывалого бойца-аскета, он величав, спокоен, вежлив, уравновешен, равнодушен к мелочам жизни. Не надо слышать его голос - уверенный хрипловатый бас, достаточно одного взгляда, чтобы понять: это кобель божьей милостью.

Я зову его... Впрочем, как я его зову, не имеет ни малейшего значения; это наши с ним дела, это слишком интимно. Я буду называть его здесь Псом, и вы, если встретите нас на прогулке, обращайтесь к нему так же.

Вторая неточность, вторая неправда заключена в построении "у меня есть". Ох, совсем не очевидно, кто у кого есть...

Существует расхожее мнение, будто собака перенимает черты своего хозяина. Я сам не раз замечал, что у длинноносого собаковладельца даже курносый боксер кажется каким-то носатым. Все это так. Безусловно, Пес многое перенял у меня - застенчивость, некоторую неуверенность в незнакомом обществе, походку вразвалочку, даже близорукость. Но и я, в свою очередь, кое-что у него позаимствовал. Я ношу бороду и усы такого же ржавого цвета, как и у моего Пса. Когда родственники и друзья уговаривают меня обриться, я ссылаюсь на слабую кожу. В этом есть резон, но ведь я худо-бедно лет двадцать все же брился, а перестал лишь после того, как щенячий пух на морде Пса превратился в усы и бороду.

Однако растительность на лице, как и походка, - всего лишь внешние приметы. Я часто ловлю себя на том, что подражаю повадкам Пса. Когда он хочет переменить положение во сне, то, не открывая глаз, приподымается в полный рост и с размаху плюхается на другой бок. И хоть спит он на роскошном ватном одеяле, которое должно смягчать удар от падения его чуть ли не трехпудового тела, вздрагивает пол и позвякивают на стенке медали, завоеванные Псом в молодости на собачьих выставках. Хотите верьте, хотите нет, но я переворачиваясь с боку на бок таким же странным способом - с грохотом, одним рывком. Или еще одна моя сравнительно недавно приобретенная повадка, несомненно, заимствованная у Пса. Когда я в длинном нашем институтском коридоре, или в кабинете директора, или в библиотеке вдруг вижу незнакомого человека, я замираю и, раздувая ноздри, близоруко всматриваюсь. И лишь несколько мгновений спустя иду навстречу. Друзья шутят, что я делаю стойку на женщин. Чепуха. Любой незнакомый человек вызывает у нас - и у Пса, и у меня - такую реакцию.

Наконец, последняя неправда, своеобразное следствие неправды второй: поди разберись, кто с кем гуляет - я с ним или он со мной.

Вот теперь, введя необходимые, с моей точки зрения, поправки, можно вернуться к исходной посылке. После уточнений она будет звучать так: уже несколько лет мы - я и Пес - принадлежим друг другу и вместе гуляем три раза в день.

И по правде говоря, никто нам больше не нужен.

По утрам я просыпаюсь от звона будильника. Наверное, Пес подымается со своего одеяла чуть раньше: раскрыв глаза, я всякий раз вижу перед собой его немного заспанную, но неизменно доброжелательную бородатую морду. Он подходит к моей кровати и тянется, тянется, прогибая могучую спину. Он никогда не приносит мне домашние туфли, не подает поводок или ошейник, хотя понимает меня с полуслова и выполняет любую просьбу. Я не люблю подобные штуки; когда собака приносит хозяину тапочки, в этом есть что-то лакейское. А мы с Псом ровня.

Не могу сказать, что я в восторге от утренних прогулок. Мы оба охочи поспать, и рассветная свежесть нас вовсе не бодрит, а вызывает лишь озноб и зевоту. Мы оба здоровы поесть, и нас ждет завтрак. Кроме того, мне надо спешить на работу. Так что первая прогулка для нас всего лишь необходимая гигиеническая процедура.

Днем я непременно вырываюсь с работы хотя бы на полчаса, благо живу в трех троллейбусных остановках от института. Он встречает меня на пороге, делает несколько неуклюжих прыжков, упирается мне лапами в грудь. Мы выходим на пустырь около дома, и Пес делает вид, что перепутал время. Он деловито устремляется к лесу, время от времени с улыбкой поглядывая на меня. Он прекрасно знает, что мы никуда сейчас не пойдем, что я должен возвращаться на службу. Он просто шутит. Я стою посреди пустыря, что-нибудь жую, просматриваю газету, которую не успел прочитать с утра, или листаю реферативный журнал. Пес возвращается и начинает носиться вокруг меня, низко опустив лохматую голову; его кожаный глянцевито-черный нос работает подобно пылесосу. Пора возвращаться: ему - домой, мне - на работу. Морда у Пса становится надменно-обиженной, он хмурит брови, отворачивается от меня, всячески давая понять, что это была не прогулка, а издевательство, что с собакой, наделенной такими достоинствами, подобным образом не обращаются. И только легкое подрагивание короткого хвоста выдает, что это тоже всего лишь шутка. Мы прощаемся до вечера.

А вот вечером, когда все дела переделаны, все телефонные разговоры переговорены, тогда и начинается настоящее. Мы не спеша, обстоятельно собираемся в дорогу. Пес подставляет голову, я застегиваю ошейник и проверяю, не слишком ли он туго затянут, потом надеваю сапоги, телогрейку, подпоясываюсь брезентовым поводком, набиваю трубку, протираю очки. И мы отправляемся навстречу вечерним приключениям. Мы идем в лес.

Собственно говоря, лес - будет, пожалуй, слишком громко сказано. Скорее зажатый между двумя шумными проспектами зеленый островок, уцелевший при сокрушительном наступлении города на лес настоящий. Но, когда темнеет, мы чувствуем себя здесь в настоящем дремучем лесу, хотя лесок и населен, я бы даже сказал, перенаселен. Перенаселен он собаками.

Островок со всех сторон обложен деревянными запрещающими щитами: нельзя на мотоциклах, нельзя на автомобилях, нельзя мять, нельзя рвать, нельзя разводить костры. Напротив, надо беречь, поскольку лес - наше богатство. И нельзя с собаками. Но вечером, презрев угрозу штрафа, сюда из окрестных кварталов стекаются люди с овчарками и болонками, догами и таксами, ризеншнауцерами и фокстерьерами, керри-блю-терьерами и простыми, но очень симпатичными дворнягами. Лесок наполняется лаем и призывным посвистом собачников. У нас с Псом здесь много знакомых, есть и друзья. Но гулять мы предпочитаем вдвоем. Мы идем по главной аллее, то погружаясь во тьму, то попадая в высвеченный чьим-то карманным фонариком круг, снова скрываемся в тени деревьев и снова выходим на залитые лунным светом полянки.

Мы оба большие и в темноте можем, наверное, напугать любого. Оба бородатые, носатые, длинноногие. Ростом велик и ликом страшен, говорили про таких в старину. Мы же абсолютно безопасны. Пес никогда не полезет в драку первым, а подвергшись нападению, поначалу непременно попытается покончить дело полюбовно. И лишь поняв, что обидчик или обидчики (сколько их - для него не имеет ни малейшего значения) не отказываются от своих недобрых намерений, лишь тогда он принимает бой. И горе неприятелю! Я еще менее агрессивен, не говоря уже о том, что по близорукости не вижу дальше протянутой руки. Но встречные - люди и собаки - этого не знают. От нас шарахаются. Бывает, сворачивают на боковую аллею. А когда свернуть некуда, спрашивают издали:

- У вас мальчик или девочка?

- Кобель, - с достоинством отвечаю я. И мы не оглядываясь проходим мимо.

Сейчас осень. Ветер, разогнавшись на двух самых длинных городских проспектах, врывается в наш лесок и путается среди голых стволов, бьется и не находит выхода. Загнанный, мечущийся, несущий опавшие листья ветер вызывает у меня непонятную тревогу. Тревога все усиливается - от того, должно быть, что со вчерашнего вечера Пес ведет себя как-то необычно.

Ночью он почти не спал и не дал спать мне. Он ходил по квартире и громко вздыхал, шумно пил воду из своей алюминиевой миски на кухне, зевал, с грохотом валился на пол и тут же вставал. Несколько раз я вскакивал с постели, зажигал лампу и, напялив очки, жмурясь от, яркого света, шел к Псу, чтобы пощупать его нос. Холодный влажный нос меня немного успокаивал: по всей видимости, Пес все же не был болен.

На утренней прогулке мое беспокойство усилилось. В самом раннем своем щенячьем возрасте Пес твердо усвоил, что подбирать что-либо на улице в высшей степени неприлично. И эту истину мне ни разу не приходилось ему напоминать. Впрочем, когда мы оба в хорошем расположении духа, Пес может подхватить увесистый сук или рваный, кем-то брошенный мячик и предложить мне сыграть партию в игру, правила которой известны только нам. Я делаю вид, что хочу отнять находку, Пес подпускает меня близко, а затем быстро отскакивает. Нам обоим весело, и мы смеемся.

Однако сегодня все было по-другому. Пес озабоченно кружил по пустырю, выискивал какую-то дрянь и без тени улыбки, абсолютно серьезно предлагал мне; рваный ботинок, кольцо от лыжной палки, грязную тряпку и - что бы вы думали? - куриную кость! Последнее было абсолютно неожиданно и столь же непристойно. Будучи в трезвом уме, мой Пес просто не мог поднять на улице что-нибудь съестное, а кость тем более.

Мы с Псом не признаем убогого служебного языка, на котором люди обычно общаются с собаками: место! рядом! ко мне! - и так далее. Мы просто разговариваем - Пес понимает меня, а я его. Если мне надо что-то у него попросить, что-то ему посоветовать, от чего-то предостеречь, я, как правило, добавляю "пожалуйста". На сей раз, наверное, от неожиданности у меня вырвалось грубое "фу!". Пес недоуменно пожал плечами и аккуратно положил кость у моих ног. Я с демонстративным омерзением отпихнул ее носком сапога, он же, пристально глядя на меня, снова придвинул ко мне неприличный, запретный предмет. В его глазах был вопрос...

От завтрака Пес отказался.

На дневной прогулке он вел себя так же странно. Вскоре возле меня вырос маленький холмик, сложенный Псом из его находок. Здесь была какая-то ветка с несколькими желтыми листочками, маленький аптечный пузырек, растрепанный веник, что-то там еще и все та же куриная кость.

Наверное, в обычный день я бы попытался разобраться в происходящем, а уж с такими подношениями, как останки курицы, покончил бы раз и навсегда. Но день, увы, был из ряда вон выходящим. Сегодня я впервые за двадцать без малого лет, как говорится, безупречной службы был приглашен в директорский кабинет не для обсуждения планов, не для просмотра нашей с директором совместной статьи, не для отправки моих сотрудников на переборку овощей и не на заседание ученого совета. Впервые я услышал из уст нашего почтенного академика, что работаю неважно. За тем меня и пригласили.

- Я прекрасно понимаю ваши трудности, - бубнил директор. - Но, поверьте, все разумные сроки давно уже прошли, а вы по-прежнему делитесь со мною лишь общетеоретическими соображениями. Мы очень эти соображения ценим, но теоретические изыскания следует на время отложить. Сейчас самое время вплотную заняться синтезом. Я намерен подключить к работе еще одну лабораторию. Вы возражаете? Что ж, даю вам еще две недели. Я вас не задерживаю...

А мне, признаться, после этого и самому не хотелось задерживаться в директорском кабинете.

Я химик-органик, синтезирую лекарственные препараты. И судя по всему, в этом деле немало преуспел: в тридцать лет - кандидат, в тридцать пять заведующий лабораторией, из которой вышли дисизин, помпомин, тиманазид и другие препараты. Эти лекарства можно найти в любой аптеке; впрочем, не приведи господь, чтобы они вам или вашим близким когда-нибудь понадобились.

Все шло гладко до нового года, когда я - теперь уже ясно, что весьма легкомысленно, - взялся за злополучный препарат. Тогда новая работа казалась и мне, и моим сотрудникам чрезвычайно интересной и, признаюсь, даже выигрышной.

Далеко-далеко, за горами - за морями, на маленьком острове, омываемом теплыми водами Тихого океана, живет небольшое племя. Привлекательные женщины, сильные рослые мужчины - я сам видел фотографии. Их хозяйство примитивно, но природа щедра, и они счастливы. Но какое дело, спросите вы, до этих людей нашему институту, нашей лаборатории и мне? Вот какое. Люди на далеком острове живут подолгу, доживают до глубокой старости. Конечно, и у них случаются болезни, но, заметьте, сердечно-сосудистые - никогда. Никаких инфарктов, никаких гипертонических кризов. Этот феномен был обнаружен несколько лет назад; медики из Всемирной организации здравоохранения тщательно обследовали аборигенов и пришли к выводу, что здоровые сердца - это от особой пищи, а точнее, от некоего моллюска, обитающего на золотистых песчаных отмелях у острова и считающегося в здешних местах деликатесом.

Недавно мне в руки попала любопытная книжка - о быте, обрядах, песнях жителей южных морей. Вот, например, как юноша добивается благосклонности своей любимой: крадет ее травяную юбочку и на рассвете, напялив на себя этот предмет девичьего туалета, купается в океане и напевает магическую песню. Боже, если бы все было так просто! Я бы собственноручно стянул с нашей лаборантки Наташи джинсовую юбку и отдал ее из рук в руки своему старшему научному сотруднику Игорю Семеновичу, который уже какой год по Наташе сохнет. Пусть поплещется, надев эту юбку, в ванне, пусть перебудит на рассвете магической песней своих соседей по кооперативному дому. Всем будет хорошо: Наташа, наконец, выскочит замуж, а счастливый Игорь Семенович перестанет целый день пялиться на предмет своей страсти в ущерб лабораторному плану. Увы...

Я читал эту милую книжку и думал, что моллюск с восхитительно нежным мясом тут вовсе ни при чем, что у людей, которые свято верят в заклинания от неразделенной любви, и без особой пищи никогда не заболит сердце. Однако вскоре были получены объективные свидетельства в пользу целебных свойств Molluscuc crassus L., так по-латыни называется моллюск. Длинными и сложными путями наш институт получил несколько кубиков экстракта - вытяжки из его мускула. Экстракт испытали на мышах, активность препарата великолепно подтвердилась.

(окончание следует)

Прикрепленное изображение (вес файла 69.9 Кб)

Михаил Кривич

Синтез Пса

(окончание)

Поскольку импортировать экзотический натуральный продукт в достаточных количествах не представлялось возможным, надо было поскорее получить синтетический аналог. Такое задание и получил наш институт. Завлабы постарше меня не спешили взвалить на себя такую обузу, а я, как выскочка-мальчишка, вызвался сам. Поначалу все шло гладко и споро. Мы в считанные недели выделили действующее начало, определили брутто-формулу сердечной панацеи и, блестяще выполнив квартальный план, доложили ученому совету ее структуру. Дело оставалось за малым - синтезировать. Читатель уже знает, что как раз на этом мы безнадежно застряли.

Говорят, что в науке это бывает - в биографиях выдающихся исследователей, не чета мне, таких случаев более чем достаточно. Говорят, что в подобных ситуациях полезно на время отложить работу, отвлечься, чтобы потом взяться за нее со свежими силами и свежими мыслями. Но мне-то дали всего две недели.

Я лихорадочно искал выход из этого тупика. И неудивительно, что причуды Пса вылетели у меня из головы, едва я возвратился на работу после обеденного перерыва. Однако вечером Пес вновь мне о них напомнил.

Пес встретил меня безрадостно и уныло. С вяло опущенным хвостом он понуро бродил по квартире, отводя в сторону глаза, когда я с ним заговаривал. Он и к приглашению на прогулку отнесся как-то незаинтересованно и безучастно, но едва мы вышли на улицу, сорвался с места и как сумасшедший бросился на пустырь. Он даже забыл, честное слово, забыл поднять лапу у первого куста, а сделать это, поверьте, он не забывал никогда.

Стремительно пробежав несколько кругов по пустырю, он вдруг прижался носом к земле, завертелся волчком и внезапно опять сник. Медленно, неуверенно он шел ко мне, чем-то расстроенный, чем-то смущенный.

Вы когда-нибудь наблюдали за служебной собакой, когда она теряет след? Только что она мчалась, припав к земле, - напряженный, как стрела, хвост, в глазах восторг преследования. И вдруг - останавливается как вкопанная, так что проводник чуть не летит через нее. Собака недоуменно оглядывается, рыщет, крутится на месте. Теплый, остро пахнущий след, он только что был перед самым носом и - внезапно исчез. Ищейка растеряна, смущена, испуганно, виновато глядит на проводника.

Точно так же смотрел на меня в эти минуты Пес. И меня осенило. Мой честный, верный, обязательный Пес! Так он же добрые сутки тщился сделать то, что уже несколько месяцев не удавалось мне, сверхэрудированному Игорю Семеновичу, целой лаборатории со всем ее научным скарбом - хроматографами и масс-спектрометрами. Пес преданно и добросовестно выполнял идиотское задание, которое я дал ему, чтобы развлечь своих гостей. Будучи в легком подпитии, я позволил себе дурацкую шутку. А он, бедный, этой шутки не понял, да и не мог понять. Да как можно было шутить над тем, что для Пса было свято?

Вчера вечером у меня собрались гости. Да нет, какие там гости. Просто сразу после работы несколько человек наших решили поехать ко мне. По дороге прихватили с собой немного снеди - холодильник у меня всегда полупустой - и пару бутылок. Наташа с Игорем разложили все по тарелкам, я открыл бутылки. Немного выпили. Без особого аппетита закусили.

Застольная беседа была вялой и крутилась она, естественно, вокруг проклятого синтеза. Приглашая к себе ребят, я вовсе не собирался устраивать производственное совещание, но втайне надеялся, что за столом, за разговором может появиться какая-нибудь спасительная идея, ну, не идея, так хоть крохотный огонек, который высветит еще не хоженную нами тропку. Ни идеи, ни огонька, ни тропки. И когда общий разговор окончательно угас, когда мои гости стали собираться, выдумщица Наташа подозвала дремавшего в углу Пса.

Среди собак, как и среди людей, есть гении, тупицы, посредственности. Но почти каждый, у кого есть собака, твердо убежден, что именно она самая выдающаяся. Что же касается нас с Псом, мы смотрим на вещи трезво. Пес знает мои несовершенства и мирится с ними. Я готов признать, что мой друг отнюдь не собачий гений: он неглуп, но с неба звезд не хватает; он не урод, но и не красавец.

Но есть у моего Пса одно незаурядное качество, о котором я готов говорить неустанно, не рискуя показаться смешным. Ибо это качество идеальный нюх - известно всем и никем не оспаривается. Я бы даже назвал Пса гением нюха. Обучаясь в молодости на площадке, он ничем не выделялся среди своих сверстников, а по некоторым дисциплинам, например в задержании, даже отставал. Но когда дело доходило до выборки предмета, мы с Псом торжествовали. Поиски палки были звездными часами Пса. Нет, не часами, конечно, а секундами, потому что выборку он исполнял в считанные мгновения.

Служи Пес в милиции или на границе, он, наверное, стал бы известен всей стране. Нам же его уникальный нюх был в общем-то ни к чему. Впрочем, время от времени мы демонстрировали его друзьям и знакомым, как счастливые родители показывают таланты своего вундеркинда. Все участники шоу, кроме Пса, разумеется, доставали банкноты одинакового достоинства, скажем, десятки; номера тщательно переписывались. Затем провозглашалось сакраментальное "деньги не пахнут", и Псу давали понюхать одну из десяток. Деньги тасовали, как карточную колоду, или прятали их в разных углах комнаты. Без малейших колебаний, мгновенно Пес находил и приносил мне нужную бумажку. Гости ахали и охали, глаза Пса (и мои тоже) светились гордостью и самодовольством.

Так вот, Наташа порылась в сумочке и извлекла оттуда бюкс, в котором на прошлой неделе носила наши образцы аналитикам. Дно бюкса было едва припорошено остатками злосчастного препарата. Я взял в руки хрупкую стеклянную посудинку и протянул ее Псу. Тот деликатно понюхал. "Ищи", прошептал я. Кто-то из ребят невесело засмеялся. В самом деле, хороши были наши дела, если на Пса оставалась последняя надежда.

Однако Пес отнесся к заданию вполне серьезно. Он неторопливо обошел комнату и, остановившись у стенного шкафа, негромко подал голос. Я открыл дверцу, Пес аккуратно взял зубами с полки мой лабораторный халат, выстиранный и выглаженный, и ткнул его мне в колени.

Похоже, что Наташина выдумка немного поправила настроение ребятам. Я посмеялся вместе с ними и - не могу понять, как - забыл сделать то, что обязан был сделать сразу. Я забыл потрепать курчавый загривок, забыл сказать Псу, что он - молодец, хороший пес - выполнил задание безукоризненно. Выражаясь протокольным языком, я забыл закрыть дело. А без этого Пес, понятно, не мог считать свою миссию завершенной. И потому не спал всю следующую ночь и не давал спать мне. И потому искал, бедный, на пустыре то, что я велел ему найти. И потому, наверное, отчаявшись выполнить невыполнимое, таскал мне наугад пузырьки из-под лекарств, тряпку, кости и прочую дрянь.

Я присел на корточки около Пса, обнял его лохматую шею и тихо шептал ему на ухо: "Молодец, молодец... Хорошо. Все в порядке... Хорошо". Пес прижимался ко мне, и нам обоим и впрямь в эту минуту было очень хорошо. Но внезапно он вырвался из моих рук и сломя голову помчался в сторону леса.

И вот я уже добрых пятнадцать минут стою посреди главной аллеи и беспомощно, отчаянно высвистываю из темноты своего Пса. Такого никогда не было. Пес всегда бежит ко мне по первому зову, с первого свиста вылетает из кустов и не убегает вновь, не убедившись, что я его вижу. Даже в самые тяжелые для собачников дни, когда сук водят на коротком поводке, а кобели, теряя голову, целыми компаниями ждут своих дам у подъездов, даже в такие дни Пес сохраняет хладнокровие. Не скажу, что он мало интересуется противоположным полом. Но для него неясный след прекрасной незнакомки куда притягательнее ее самой во плоти. Пес - романтик в любви. Я, кстати, тоже. Наверное, поэтому в нашей квартире до сих пор нет хозяйки.

Губы у меня распухли от свиста. Свистеть я уже не могу и издаю какое-то змеиное шипение. Но продолжаю звать Пса. У меня на душе тревожно. И бьющийся в клетке деревьев ветер еще усиливает тревогу. Мне мерещатся дружинники, которые изловили бегающего без поводка Пса и волокут его в милицию. Мне мерещится мой бедный Пес на дороге - он мечется в ослепляющих лучах фар между машинами, которые, не сбавляя скорости, несутся по проспекту. И я свищу, свищу, а с губ срывается едва слышное шипение. Я беспомощен, как в ночном кошмаре.

Это кончилось внезапно, как обрывается ночной кошмар. Где-то рядом хрустнула ветка, зашуршали кусты, будто медведь продирался сквозь чащобу, и на дорожке показался темный силуэт крупного зверя. Пес мчался прямо на меня, светя, словно фонарями, зелеными ночными глазами. Все сердитые и горькие слова, которые я для него заготовил, вылетели из головы. Зверь налетел, уперся передними лапами в телогрейку и сразу отскочил в сторону. "Где тебя носило, черт бородатый?" - заорал я, перекрикивая ветер. Но Пес меня не слушал. Он отбегал в сторону и возвращался - он звал меня за собой. Я понял, что это важно для нас обоих и послушно двинулся за ним прямо через кустарник. Ветви хлестали меня по лицу, но я даже не отводил их, чтобы не сбавлять шаг, чтобы не отстать. Я лишь придерживал спадающие с носа очки.

Пес вывел меня на опушку, пробежал несколько шагов и звонко залаял. Я приблизился. Передо мной была детская песочница, огороженная низким деревянным барьером. На сыром слежавшемся песке угадывались почти неразличимые в темноте предметы. Я недоуменно уставился на Пса. Не переставая лаять и весело повизгивать, Пес наскакивал на песочницу. Сомнений не было: он привел меня сюда, чтоб показать нечто. Я достал из кармана телогрейки коробок и чиркнул спичкой.

Огонек высветил странный набор уже знакомых мне предметов. Спичка догорала, обжигая пальцы, но я успел заметить и аптечный пузырек, и куриную кость, и кусок автопокрышки, и тряпку. Там были еще какие-то листья, обломки веток, куски коры. Я снова засветил огонек, поднял склянку и прочитал сигнатуру. Но тут налетел порыв ветра и задул спичку.

Я знал - не могу понять, отчего, - что в выложенном Псом натюрморте есть какая-то символика, какой-то определенный смысл. Мне нужно было как следует рассмотреть эту композицию, это упорно сооружаемое произведение собачьего поп-арта. Вспоминая тот вечер сегодня, я со страхом думаю, что мог просто отмахнуться от чудачеств моего славного Пса, раскидать с таким трудом собранные веточки, тряпочки и косточки. Не знаю, как сложилась бы тогда моя жизнь, а главное, наши отношения с Псом.

Я собрал немного хворосту, переложил его обрывками газет и разжег в песочнице костерок, что, кстати, строго-настрого запрещено в нашем лесу. Теперь можно было не торопясь рассмотреть Псовую добычу. В композиции определенно просматривался какой-то непонятный мне порядок. Ее центром, ее осью безусловно служила кость с двумя кусочками резины по краям наподобие гантели. С одной стороны от этой оси лучами отходили ветки крушины, орнаментованные красными листьями осины и боярышника. А с другой стороны - чуть поодаль, но явно на своем месте - лежал пузырек. И еще я увидел засохшие плоды шиповника, и огарок стеариновой свечи, и кусок медной проволоки...

Люди глотают книги, не задумываясь над символикой букв и иероглифов. В тишине музыканты читают ноты и слышат никогда не звучавшую прежде музыку. Мы, химики, за плоскими абстракциями структурных формул всеми органами чувств воспринимаем мир веществ, с их запахами, способностью реагировать друг с другом, со всеми их удивительными свойствами. Я увидел и прочел...

Не стану утомлять вас чисто профессиональными подробностями: что прочитал я в сочетании куриной кости с ветками крушины и как мне удалось это сделать. Да и сам я, пожалуй, не смогу внятно объяснить, что послужило ключом к шифру. Может быть, число веточек - пять! - сколько ветвей-радикалов в молекуле нашего снадобья. Может быть, тупой угол их наклона к куриной кости - как известно, по Цирлиху, должно быть что-то около ста десяти градусов. А может быть, красные осенние листья, которые содержат набор веществ, необходимый для получения нужной конформации. А может... Какого черта! Все может быть...

Мне ничего не надо было записывать. Я видел весь синтез от начала до конца, все его семнадцать стадий одну за другой, все гидрирования, алкилирования, выпаривания, промывки, перекристаллизации и отгонки. Я видел и конечный продукт - сухой белый порошок, расфасованный в картонные коробочки.

А Пес, вывалив язык, шумно и часто дыша, сидел рядом с песочницей и озорно улыбался.

Две недели мы не выходили из лаборатории. Пес жил тут же. Спали на полу, завернувшись в противопожарные одеяла. Игорь Семенович, всклокоченный, небритый, по двадцать часов кряду манипулировал в вытяжном шкафу, не замечая даже Наташи. А она носила ему бутерброды. Пес три раза в день гулял сам в скверике возле института.

Точно в срок я положил на директорский стол отчет - перепечатанный и переплетенный. На твердых корочках было аккуратно выведено: "Синтез ПСА". Академик подписал отчет без единого замечания. Он лишь зачеркнул карандашом название препарата, пояснив, что пентасакратамидарил - это не совсем строго, что назвать препарат следует в точном соответствии с международной номенклатурой подобных соединений. Я вернулся в лабораторию и стер ластиком единственную начальственную поправку.

Я уже дважды побывал в зарубежных поездках - по поводу патентования нашего препарата. Ездили мы с Игорем, и он носился по магазинам, выполняя замысловатые поручения своей Наташи. Я же привез из дальних странствий удивительной красоты ошейник и несколько банок собачьих галет, кокетливо оформленных под косточки. Я пробовал их с чаем - довольно вкусно. Пес тоже попробовал, вежливо поблагодарил хвостом, но особого энтузиазма не проявил. Должно быть, он просто не уловил, что его потчевали иноземным яством. И мы, надев новый ошейник и раскурив трубку, пошли гулять.

Как помните, мы оба большие и с виду довольно страшные. Потому, стало быть, нам и задают все тот же неумный вопрос:

- У вас мальчик или девочка?

- Не видите, что ли? Кобель, - бросаю я на ходу. И мы идем себе своей дорогой.

Прикрепленное изображение (вес файла 158.4 Кб)

Комар и муха

Маорийская сказка

Наероа, комар, и Наму, муха, жили около лесного пруда с зеленой водой, защищенного от солнца огромными деревьями и рогозом, который рос по берегам. Здесь они однажды встретились и разговорились.

- Какой бы подвиг нам совершить, чтобы прослыть храбрецами? - спросил Наму.

Наероа замахал прозрачными крылышками так сильно, что они зазвенели в неподвижном воздухе.

- Я знаю, какой подвиг принесет нам славу. Давай нападем на человека!

Комары и мухи давно враждовали с людьми из-за того, что Ту-матауенга (Ту или Ту-матауенга - прародитель людей.) убил первенца мушиного племени, укравшего у него хау, силу жизни.

Наму от радости даже заплясал в воздухе.

- Замечательно! - воскликнул он. - Давай сейчас же нападем на человека! Давай напьемся его крови!

Комар покачал головой.

- Не надо торопиться, друг Наму. Сейчас нельзя нападать на человека, потому что мы не сможем незаметно приблизиться к нему. Он перебьет нас всех. Нужно дождаться ночи. Ночью человек ничего не видит. Лучше напасть на человека ночью, тогда мы напьемся его крови.

Но Наму не терпелось броситься в бой.

- Я не стану ждать. Я не боюсь человека, - расхвастался он. - Если тебе так хочется, можешь подождать, пока небо укутается в плащ ночи. Мы, мухи, будем сражаться при солнечном свете. Многие из нас погибнут, но мы одолеем человека.

Наму тихонько окликнул своих братьев, и в ту же минуту будто черная туча закрыла небо - это братья Наму поднялись в воздух и полетели над лесом. Наероа сидел на листе дерева и смотрел им вслед.

Солнечные лучи пробились сквозь нависшие ветви деревьев, пруд согрелся и задремал, и Наероа тоже спокойно уснул.

Когда солнце зашло и на воду упали темные тени деревьев, Наероа открыл глаза. Наму кружился вокруг пруда. Он опускался все ниже и наконец сел рядом с Наероа.

- Как прошла битва? - спросил Наероа.

Наму в ответ опустил голову и запел траурную песню.

- Мы узнали вкус крови человека, - сказал Наму, когда допел песню. - Тут уж человек не мог нам помешать. Но он очень сильный. Взмах руки - хлоп! - и тысяча моих братьев погибла. Куда мы ни садились - взмах руки, хлоп! Никто, кроме меня, не вернулся назад. Все мои братья мертвы.

Услышав эти слова, Наероа запел:

Я говорил тебе! Я говорил!

Подожди! Подожди!

Иначе погибнешь!

Погибнешь от могучей руки человека.

Горе! Горе! Страшная участь!

Эта скорбная песня пронзила сердце Наму, но в ответ он запел песню борьбы:

Пускай смерть!

Пускай смерть!

Но зато мы пролили,

Но зато мы пролили,

Но зато мы пролили кровь человека!

- Ты поступил неправильно, не надо было нападать на человека днем, - сказал Наероа. - Ведь я предупреждал тебя.

Наму гордо вскинул голову.

- Человек нас победил, - сказал он, - но не покорил. Человек - наш враг. Мы снова нападем на него и будем нападать снова и снова. Мы никогда не сдадимся.

- Так-то это так, но сейчас победу одержал человек, - сказал Наероа. - Мы поступим иначе.

Настала ночь. При слабом свете звезд несметные полчища комаров поднялись в небо, чтобы отомстить за гибель своих друзей и покарать ненавистного человека.

Человек не знал, что на него готовится нападение. Он лежал дома и спал. Но вот человек шевельнулся. До него долетел какой-то тонкий надоедливый звук. Звук становился все громче. От этого звука у человека леденела кровь.

Внезапно наступила тишина.

- Ага! - сказал человек. - Это Наероа. Он сел на меня, но я уже перебил всех сородичей Наму, сейчас я разделаюсь с Наероа.

Человек хлопнул себя по руке, но комар сидел в другом месте. Над самым ухом человека снова зазвенела боевая песня Наероа. Человек ударил себя по голове с такой силой, что искры посыпались у него из глаз, а Наероа сел на ногу человека и спокойно пил его кровь.

Человек почувствовал укус, размахнулся, чтобы ударить по ноге, но Наероа уже улетел, и кто-то из его воинов ощупывал плечо человека.

Час за часом сражался человек с Наероа. Молчание комара внушало ему такой же ужас, как его звенящая песня. Когда настало утро, Наероа улетел вместе со своими воинами, ряды которых почти не поредели, а на человеке не осталось живого места. Лицо и руки человека были в крови и распухли так, что его нельзя было узнать.

Наму услышал, что Наероа возвращается с победной песнью, он обрадовался торжеству друга, потому что Наероа отомстил человеку за гибель воинов Наму.

С тех пор мухи и комары не дают покоя человеку ни днем, ни ночью. Мухи нападают на человека днем, а когда приходит ночь, они уступают место более удачливым комарам. Только Махуика, богиня огня, в силах отогнать комаров, и потомки Ту-матауенги раскладывают на ночь дымные костры, чтобы спастись от потомков Наероа.

Прикрепленное изображение (вес файла 241.8 Кб)

Фёдор Сологуб

Равенство

Большая рыба догнала малую, и хотела проглотить. Малая рыба запищала:

— Это несправедливо. Я тоже хочу жить. Все рыбы равны перед законом.

Большая рыба ответила:

— Что же, я и не спорю, что мы равны. Коли не хочешь, чтоб я тебя съела, так ты, пожалуй, глотай меня на здоровье, — глотай, ничего, не сомневайся, я не спорю.

Малая рыбка примерилась, туда-сюда, не может проглотить большую рыбу. Вздохнула, и говорит:

— Твоя взяла, — глотай!

Прикрепленное изображение (вес файла 244.6 Кб)

СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ

14 августа - Медовый Спас

Братья Гримм

Царица пчел

Жили-были три королевича. Два старших брата, которым надоело дома сидеть, отправились за приключениями, что даже домой они больше не появились. Тогда отправился на их поиски младший королевич, которого все считали дурачком. Отыскал он своих братьев, а те и давай смеяться, мол, мы такие удалые и то своего пути не нашли, а этот дурень решил нас опередить. Вот и пошли они втроем далее и пришли к большому муравейнику.

Двое старших хотели его раскопать и посмотреть, как бы маленькие мурашики закопошились, унося свои яички, но дурачок сказал:

- Оставьте муравьев в покое! Я не позволю их тревожить!

Потом пошли они далее и пришли к озеру, по которому плавало много-много уток. Двое старших хотели парочку их поймать и изжарить, но дурачок и этого не дозволил, сказав: - Оставьте уток в покое!

Наконец пришли они к пчелиному улью в дупле дерева, и в нем было столько меду, что он даже по стволу дерева вниз стекал. Старшие хотели было разложить огонь под деревом и всех пчел выкурить дымом, но дурачок и от этого их удержал.

- Оставьте пчел в покое!

Наконец, пришли они путем-дорогою к замку, где в конюшне стояли только каменные кони и нигде не видать было ни единой живой души. Они перешли через все залы и затем в самом конце замка нашли дверь, закрытую на три замка.

На той двери была, однако, скважина, сквозь которую можно было видеть, что в той запертой комнате происходит. И они увидели серенького человечка, который сидел за столом. Братья окликнули его раз и другой, но он не слышал. Наконец они окликнули его и в третий раз, тогда он поднялся из-за стола, отомкнул все три замка и вышел к ним. Серенький человечек молча привел их к столу, изобильно заставленному кушаньями, а когда они наелись, отвел каждого из них в особую опочивальню.

На другое утро человечек пришел к старшему брату и подвел его к каменному столу, на котором были начертаны три задачи, решив их, можно было избавить замок от тяготевших над ним чар. Задачи эти довелось решить только тем, в чьих жилах течет королевская кровь.

Первая заключалась в том, что в лесу, подо мхом, рассыпаны были жемчужины королевы - тысяча штук. Все их надо было все разыскать, а если к солнечному закату хотя бы одна из них не будет разыскана, то искавший должен был за это поплатиться тем, что сам на пять лет превращался в мусорщика.

Старший разыскивал жемчуг целый день и всего-то разыскал сотню жемчужин, и с ним случилось то, что было написано на мраморной доске стола и он обратился в мусорщика и пошел подметать и убирать изрядно заброшенный замок.

А на следующее утро второй брат принялся за то же дело, но и он сумел найти всего двести жемчужин и также отправился расчищать хлам.

Наконец очередь дошла и до дурачка, и тот стал рыться во мху, но дело шло так медленно... Вот он присел на камень и заплакал...

В это время пришел к нему муравьиный царек, которому он когда-то жизнь спас, привел с собою пять тысяч муравьев, и в самое короткое время собрали они все жемчужины до единой и снесли в одну кучу.

Вторая задача состояла в том, чтобы со дна озера достать ключ к опочивальне королевен, хозяек того замка.

Пришел дурачок к озеру и видит: плавают по озеру утки, которым он когда-то жизнь спас, нырнули они и добыли ключик.

Третья задача была самою трудною из всех: предстояло из трех королевен, спавших в опочивальне, выбрать младшую и красивейшую. Но они были как две капли воды похожи друг на друга, и различить их было возможно только по тому, что на сон грядущий они поели различных лакомств: старшая съела кусок сахару, вторая - немного сиропа, а младшая - ложку меда.

Тогда прилетела царица пчел, правившая тем ульем, который когда-то был спасен дурачком от жестокой затеи братьев; эта пчелка заглянула в уста всем трем королевнам и остановилась на тех, которые еще благоухали медом, и таким образом королевич отличил младшую королевну от ее сестер.

Когда эта третья задача была разрешена, чары рассеялись, все в замке очнулись от глубокого сна, и все мусорщики вновь получили свой образ королевичей. Правда и замок был убран так, что любо-дорого. Дурачок женился на младшей и красивейшей из королевен и стал королем над тою страною по смерти ее отца, а двоим его братьям достались две старшие сестрицы в жены.

Прикрепленное изображение (вес файла 196.3 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

19 августа - Яблочный Спас

Золотое яблоко

Датская сказка

Жил на свете богатый купец, и было у него три дочери: Карен, Марен и Метте. Крепко любил купец своих дочерей, а всех больше - младшую. И она тоже души в нем не чаяла.Вот однажды собирается купец по своим торговым делам в город Копенгаген на ярмарку и спрашивает дочек, какие им гостинцы привезти. Старшая, Карен, попросила купить ей золотую прялку; средняя, Марен,- золотое веретено, а младшая, Метте, подумала и говорит:

- Больше всего на свете, батюшка, хочется мне золотого яблока с той яблони, что я нынче во сне видела. Привези ты мне его!

- Все привезу вам, дочки мои дорогие! - отвечает купец,- в лепешку расшибусь, а добуду!

Поехал купец на ярмарку, расторговался и стал гостинцу покупать. Повезло ему. Купил он для Карен золотую прялку, для Марен золотое веретено, а вот яблока золотого для Метте, как ни старался, нигде не мог раздобыть.

Воротился он опечаленный домой, отдал страшим дочерям гостинцы, а младшей говорит:

- Не достал я, дочка, золотого яблока! Ты уж не будь на меня в обиде!

А Метте ему отвечает:

- Не тужи, батюшка! Беда невелика. Чует мое сердце, что рано ли, поздно ли, а достанется мне золотое яблоко.

Спустя какое-то время приезжает к купцу незнакомый молодец и сватается к его младшей дочери.

- Нет! - отвечает ему купец. - У нас обычай таков: сперва старшую дочь замуж отдаешь, потом среднюю, а уж потом и младшей черед.

- Ладно, - говорит молодец. - Увезу я с собою твою старшую дочь. Только если она мне чем не угодит, не обессудь - ворочу ее обратно.

Снарядили Карен в путь-дорогу, и вышли все за ворота провожать. А молодец сел с невестой в возок и молвил:

Свет - впереди,

Тьма - позади,

Вослед возку никто не гляди!

Тут они с глаз и пропали.

Очутилась Карен и ее суженый в дремучем лесу. Темно, ни зги не видать. Долго ехали они - и встал вдруг возок перед низенькой кособокой избушкой. Вошли путники внутрь, а там посреди горницы широкое бархатное кресло стоит. Подивилась Карен: откуда в бедном домишке такое богатое кресло? А молодец ей сесть в него велит. Села она - и точно подхватили ее ласковые речные волны. Положила Карен голову на спинку - и точно в лебяжьем пуху утонула.

- Сиживала ли ты когда мягче, девушка? - спрашивает ее молодец.

- Нет, господин, никогда я мягче не сиживала, - отвечает Карен.

Поднес он ей тогда серебряный кубок с питьем. Было это питье сладкое, как мед, крепкое, как вино, студеное, как ключевая вода.

- Пивала ли ты что слаще этого питья? - спрашивает ее молодец.

- Нет, господин, сроду ничего я слаще не пивала,- отвечает Карен.

Вывел тогда ее молодец из избушки, усадил в возок и отвез в родительский дом. На этот раз взял он с собою среднюю дочь. Только с нею все так же, как с Карен вышло. Скоро и она к отцу воротилась.

Настал теперь черед младшей дочери с молодцом ехать. Привез он Метте в лесную избушку, усадил в широкое бархатное кресло и спрашивает:

- Сиживала ли ты когда мягче, девушка?

А Метте ему отвечает:

- Мягкое твое кресло, господин, да только колени моей родной матушки еще мягче.

Поднес ей молодец серебряный кубок с питьем и спрашивает:

- Пивала ли ты что слаще этого питья?

А Метте отхлебнула немного и говорит:

- Сладко твое питье, господин, да только молоко моей родной матушки еще слаще.

В тот же миг избушки как не бывало, и очутилась Метте в королевских покоях, а молодец обернулся пригожим принцем.

И поведал ей принц, что много лет назад была у него невеста, гордячка, каких свет не видывал. Привыкла она к роскоши да к богатству, и все хотелось ей слаще всех пить-есть, мягче всех спать. Разгневался на нее за это волшебник и заточил навеки в своем каменном замке. А принцу повелел жить в лесной избушке, покуда не сыщет он себе девушку простую, скромную, чтобы ее ни мягким креслом, ни сладким питьем не удивить было.

Долгие годы искал принц себе, невесту - и ни одна девушка перед мягким креслом да сладким питьем не устояла. А Метте с первого взгляда полюбилась ему, только и ее он должен был прежде испытать.

И зажили Метте с молодым принцем в королевском замке в любви и согласии. Раз вышла Метте в сад и видит: меж деревьев золотая яблоня, точь-в-точь такая, какую она во сне видела. Рассказала тут Метте принцу про свой сон и про то, как отец нигде для нее золотого яблока не смог добыть. Тогда сорвал принц с дерева три золотых яблока и говорит:

- Поедем к твоему отцу, отвезем ему яблоки. Пускай увидит, что сон твой сбылся.

А старый купец меж тем тужит-горюет, что любимая его дочь без вести сгинула. Только вдруг видит он: открываются ворота и въезжает в золоченой карете его дочь, а с нею рядом - молодой, пригожий принц. Подошла Метте к отцу, протянула ему три золотых яблока и говорит:

- Вот, батюшка, золотые яблоки. Чуяло мое сердце, что рано ли, поздно ли, а сон мой сбудется.

Обрадовался купец и задал богатый пир. Три дня и три ночи пировали, всех прохожих потчевали, и мне, признаться, тоже кой-чего перепало.

Прикрепленное изображение (вес файла 87.9 Кб)

Слово о том, как дочь, унесенная орлом, встретилась со своим отцом в далекой стороне

(из сборника "Нихон рё:ики – Японские легенды о чудесах").

При государыне, что управляла Поднебесной из дворца Итафуки в Асука-Кавара, весной, в десятый год Зайца, в одной горной деревне, что в уезде Сидзуми провинции Тадзима, росла маленькая девочка. Как-то раз, когда она ползала по двору, орел схватил ее, взмыл в небо и унес на восток. Мать с отцом кричали, плакали, стенали, но не знали, где искать ее. Поэтому они провели заупокойную службу.

Минуло восемь лет. В то время, когда Поднебесной управлял государь из дворца Нагара-но Тоёсаки, что в Нанива, осенью последней декады восьмой луны седьмого года Собаки, отец похищенной орлом девочки приехал по делам в уезд Каса провинции Тамба. Он остановился на ночлег в одном доме. Хозяйская дочь пошла к колодцу за водой. Гость хотел помыть ноги и отправился вместе с ней. У колодца собрались деревенские девочки, которые тоже пришли за водой. Они вырвали ведро у дочки хозяина и не отдавали его. В один голос они кричали: “Даже орел не сожрал тебя. Почему ты так невоспитанна?” Они бранились и колотили ее.

Побитая, девочка вернулась домой в слезах. Хозяин спросил: “Отчего ты плачешь?” Гость поведал все как было и спросил, почему девочки бранились и били ее, приговаривая, что даже орел не сожрал ее. Хозяин отвечал: “Тогда-то и тогда-то, когда я забрался на дерево, чтобы наловить голубей, с западной стороны прилетел орел с девочкой [в когтях]. Он сел в гнездо, чтобы накормить птенцов. Девочка кричала от страха. Орлята испугались и не стали клевать ее. Я услышал плач, выхватил девочку из гнезда и спустился вниз. Вот так случилось, что я воспитал девочку”. По времени происшествия гость догадался, что перед ним, несомненно, его дочь. Плача и рыдая, отец рассказал без утайки, как орел похитил ее. Хозяин поверил ему и разрешил девочке [вернуться к родителям].

О! Случилось так, что отец остановился на ночлег в доме, где находилась его дочь, и он снова обрел ее. Воистину: Небо сжалилось и помогло ему. Глубока связь между отцом и ребенком. Такие вот чудеса.

Прикрепленное изображение (вес файла 104.3 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

29 августа - Хлебный (Ореховый) Спас

Зоя Кудрявцева

Соломея-полудница

Скукота детям в городе, сказку они редко встречают. В городе шум, суета день и ночь, смрад, грязно, а сказке тишина, да раздолье требуются. Хорошо сказке в деревне!

Деревенские дети с рождения сказку знают, начинается она у печки. Живёт под нею дед Бабай, так домового зовут. Никто в деревне его не боится. Знают, что дом он бережёт, чистоту и порядок любит, хозяевам помогает.

Нельзя в деревне без него, тоскливо. Как старуха-зима закидает снегом деревню до окошек, метельным крылом по стенам зацарапает, он о себе и напомнит: жалобно в трубе завоет, на чердаке вениками зашуршит, в избу тёплую попросится.

Чтобы людям не было страшно, сверчка разбудит. Он ноты разложит, скрипицу настроит, заиграет хозяину летние мелодии, всем весело! Так и играет, пока не развеснеет, зима кончится, начнётся сказка летняя на лугу.

Летом дел в поле и огороде полно, про домового забывают, появляются летние сказочные нежити, они тоже скрытно живут, людям не докучают.

Наработаются взрослые и дети малые в поле, да на огороде, сено просушат, на реку торопятся.

Идут взрослые степенно, а ребятня несётся гулкой оравой с горки, да по песочку горячему. Рядом тёплой волной ходит рожь, шуршит созревающим колосом. Где-то среди поля прячется во ржи Полудница, редко она людям показывается, но сказки про неё слагают.

Сидит вечером ребятня на крылечке, морковкой с грядки хрустит, сказку слушает. Пахнет с лугов сеном, кричит коростель во ржи, пересвистываются в лесу перед сном птицы, с писком носятся над деревней летучие мыши.

Тепло, темно, покойно, рай на земле! И в старости, далеко от родимых мест, не забываются такие сумерки. Освещают их над дальним лесом за Тверцой сверкающие зарницы Мерцаны. Это ангелы в небе открывают окна своих домиков, посылают людям сны.

К ночи-то лучше добрые сказки послушать. Любят деревенские сказку о поле ржаном, в котором живёт Полудница. В молодости встречала её бабушка Степанида, теперь ребятишкам рассказывает.

- Из себя-то Полудница - красавица, роста невысокого, разодетая в платье белое, волосы по плечам лежат золотые, словно лучи солнечные. Весёлая она и озорная, петь и плясать любит.

Да какое одной-то веселье? Целыми днями ходит по полю ржаному, подружку ищет, и находит. Работа в жатву тяжёлая, как притомится жница, приляжет среди тёплых снопов, тут и придёт к ней в полудрёме Полудница, прикажет:

- Будешь, девица, петь, да плясать, меня забавлять. Коли не послушаешь, весь хлеб грозой прикажу спалить! Запевай, пляши!

Вот и пляшет, девица, стареется. Не отстаёт от неё Полудница. Ох, и ловка петь - плясать Полудница, у неё-то ножки в туфельках, а девка босиком пляшет, пока ноги в кровь не исколет, устанет, так и свалится на снопы, а Полуднице весело.

В деревне лучше не рассказывать про это, девицы и молчали. Никто не пожалеет, скажут: так девке и надо, нечего спать в жатву - работы невпроворот.

Про полевую и лесную нежить ребятня с малых лет слушает, всё запоминит, своим внукам в старости расскажет.

Васятке, внучку бабушкиному, интересно, где Полудница живёт, когда поле сжато. Не ведала этого бабушка, или говорить не хотела. Так годы и шли.

У Васятки уже усы золотятся, старательницу Аннушку в соседнем селе присмотрел, к свадьбе дело идёт, а он всё в сказки верит.

Засверкали дальние зарницы, хлеба налились, коротка ночь летняя, да тревожная, часто снилась парню девица - невеличка из бабушкиной сказки, звала ласково по имени, за руку брала, к себе манила, пить просила.

Никому Васятка сон не рассказал, не мужское дело – снам верить, да однажды под утро птица в оконное стекло ударилась, разбудила. И не понял парень: то ли спал, то ли нет, а нарядился в рубаху праздничную, волосы причесал, зачерпнул кружкой в ведре водицы, решил напоить девицу, чтобы во снах не тревожила.

Тайком из избы вышел, пошёл росной тропкой к полю ржаному. Никто его не видел, он тоже никого не встретил. Может, со сна прислышалось, что во ржи птица жалобно кричала: «Пить хочу, пить хочу!».

Раздвинул рукой ржаные колосья, крикнул: - Пить принёс!

К его ногам перепёлка пёстренькая выбежала, протянул ей Васятка кружку с водицей: - Пей, птаха.

Нагнула головку, клювик в воду опустила, пьёт, напилась, выпрямилась. Вот чудеса: не птаха-перепёлка, а девица – красавица перед ним: роста невысокого, разодетая в платье белое нарядное, волосы по плечам лежат золотые, словно лучи солнечные.

- Здравствуй, Васятка, давно тебя жду и зову, а ты всё не приходишь, истомила меня жажда.

Впервые с ним так девица разговаривала. Понял парень, кого на поле встретил, да виду не подал: - И кто же, ты, девица, как на поле одна оказалась, может, заблудилась? Меня откуда знаешь?

- Не заблудилась. Поле ржаное - мой дом родной, я его хозяйка и покровительница, Соломеей, соломенной девой, зовусь, Полудницей прозываюсь. Из знатного я рода, Ярило -мой прадед.

Рассказала Полудница, чего парень раньше не ведал: - В века давние не знали люди хлеба, был он пищей богов. Пекли его небожители из золотой пшеницы. Могучий и милосердный Ярило ведал, что люди голодают, только плодами да овощами дикими питаются. Пожалел людей, раскрошил каравай со стола богов, бросил крошки на землю. Проросли крошки, стали золотой рожью.

Вздыхает девица, прошлое вспоминает:- Интересно у людей! Просилась и я среди них пожить, хоть кем, за полем досмотр вести, охранять от злого человека, саранчи и стай птичьих. Превратил придворный ведун меня в птицу, вот и бегаю по ржи птахой-перепёлкой, пить хочу.

В то утро, как принесёт парень напиться водицы из деревенского колодца, превращаюсь я всего на один день в девицу Полудницу. Такой зарок ведун на меня наложил. Много лет прошло, а только ты голос мой услышал, напиться принёс, быть мне сегодня девицей.

Слушал Васятка птицу-девицу, удивлялся:- Чудны, Всевышний, дела твои. А а я-то здесь с какого боку?

- Ты встречал меня, да не заметил пташку простую. А тебя приметила, когда вы с отцом поле от камней очистили, перепахали, заборонили, зерно в рыхлую землю бросили.

Люб ты мне, Васятка, за добро, что на земле делаешь, да разные судьбы у птицы и человека. Повеселюсь сегодня, попляшу. Потом снова птицей стану, вон уж перепел мой меня заждался. Сберегла я поле, а люди рожь вырастили и собрали, будет зимой каравай золотой, да сказка для ребятишек. Прощай!

Колыхалось золотое хлебное поле, вон, сколько в нем перепёлок. Зимой обрадует людей душистым караваем золотым, да сказкой, рассказанной к ночи.

Верится: когда-нибудь снова встретят жницы Полудницу во ржи!

ПУСТЬ ДОЛГО СКАЗКА ЖИВЁТ, ДЕТИШЕК РАДУЕТ

Прикрепленное изображение (вес файла 143.3 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 706.3 Кб)

СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ

31 августа - День Фрола и Лавра, лошадиный праздник

Константин Паустовский

СИВЫЙ МЕРИН

На закате колхозных лошадей гнали через брод в луга, в ночное. В лугах они паслись, а поздней ночью подходили к огороженным теплым стогам и спали около них, стоя, всхрапывая и потряхивая ушами. Лошади просыпались от каждого шороха, от крика перепела, от гудка буксирного парохода, тащившего по Оке баржи. Пароходы всегда гудели в одном и том же месте, около переката, где был виден белый сигнальный огонь. До огня было не меньше пяти километров, но казалось, что он горит недалеко, за соседними ивами.

Каждый раз, когда мы проходили мимо согнанных в ночное лошадей, Рувим спрашивал меня, о чем думают лошади ночью.

Мне казалось, что лошади ни о чем не думают. Они слишком уставали за день. Им было не до размышлений. Они жевали мокрую от росы траву и вдыхали, раздув ноздри, свежие запахи ночи. С берега Прорвы доносился тонкий запах отцветающего шиповника и листьев ивы. Из лугов за Новоселковским бродом тянуло ромашкой и медуницей, - ее запах был похож на сладкий запах пыли. Из лощин пахло укропом, из озер - глубокой водой, а из деревни изредка доносился запах только что испеченного черного хлеба. Тогда лошади подымали головы и ржали.

Однажды мы вышли на рыбную ловлю в два часа ночи. В лугах было сумрачно от звездного света. На востоке уже занималась, синея, заря.

Мы шли и говорили, что самое безмолвное время суток на земле всегда бывает перед рассветом. Даже в больших городах в это время становится тихо, как в поле.

По дороге на озеро стояло несколько ив. Под ивами спал сивый мерин. Когда мы проходили мимо него, он проснулся, махнул тощим хвостом, подумал и побрел следом за нами.

Всегда бывает немного жутко, когда ночью лошадь увяжется за тобой и не отстает ни на шаг. Как ни оглянешься, она все идет, покачивая головой и перебирая тонкими ногами. Однажды днем в лугах ко мне вот так же пристала ласточка. Она кружилась около меня, задевала за плечо, кричала жалобно и настойчиво, будто я у нее отнял птенца, и она просила отдать его обратно. Она летела за мной, не отставая, два часа, и в конце концов мне стало не по себе. Я не мог догадаться, что ей нужно. Я рассказал об этом знакомому делу Митрию, и он посмеялся надо мной.

- Эх ты, безглазый! - сказал он. - Да ты глядел или нет, чего она делала, эта ласточка. Видать, что нет. А еще очки в кармане носишь. Дай покурить, тогда я тебе все объясню.

Я дал ему покурить, и он открыл мне простую истину: когда человек идет по некошеному лугу, он спугивает сотни кузнечиков и жуков, и ласточке незачем выискивать их в густой траве - она летает около человека, ловит их на лету и кормится без всякой заботы.

Но старый мерин нас не испугал, хотя и шел сзади так близко, что иногда толкал меня мордой в спину. Старого мерина мы знали давно, и ничего таинственного в том, что он увязался за нами, не было. Попросту ему было скучно стоять одному всю ночь под ивой и прислушиваться, не ржет ли где-нибудь его приятель, гнедой одноглазый конь.

На озере, пока мы разводили костер, старый мерин подошел к воде, долго ее нюхал, но пить не захотел. Потом он осторожно пошел в воду.

- Куда, дьявол! - в один голос закричали мы оба, боясь, что мерин распугает рыбу.

Мерин покорно вышел на берег, остановился у костра и долго смотрел, помахивая головой, как мы кипятили в котелке чай, потом тяжело вздохнул, будто сказал: "Эх вы, ничего-то вы не понимаете!" Мы дали ему корку хлеба. Он осторожно взял ее теплыми губами, сжевал, двигая челюстями из стороны в сторону, как теркой, и снова уставился на костер - задумался.

- Все-таки, - сказал Рувим, закуривая, - он, наверное, о чем-нибудь думает.

Мне казалось, что если мерин о чем-нибудь и думает, то главным образом о людской неблагодарности и бестолковости. Что он слышал за всю свою жизнь? Одни только несправедливые окрики: "Куда, дьявол!", "Заелся на хозяйских хлебах!", "Овса ему захотелось - подумаешь, какой барин!". Стоило ему оглянуться, как его хлестали вожжой по потному боку и раздавался все один и тот же угрожающий окрик: "Но-но, оглядывайся у меня!" Даже пугаться ему запрещалось - тотчас возница начинал накручивать вожжами над головой и кричать тонким злорадным голосом: "Боишьси-и, черт!" Хомут всегда затягивали, упираясь в него грязным сапогом, и тем же сапогом толкали мерина в брюхо, чтобы он не надувал его, когда затягивали подпругу.

Благодарности не было. А он всю жизнь таскал, хрипя и надсаживаясь, по пескам, по грязи, по липкой глине, по косогорам, по "битым" дорогам и кривым проселкам скрипучие, плохо смазанные телеги с сеном, картошкой яблоками и капустой. Иногда в песках он останавливался отдохнуть. Бока его тяжело ходили, от гривы поднимался пар, но возницы со свистом вытягивали его ременным кнутом по дрожащим ногам и хрипло, с наигранной яростью кричали: "Но-о, идол, нет на тебя погибели!" И мерин, рванувшись, тащил телегу дальше.

Начало быстро светать. Звезды бледнели, как бы уходили от земли в глубину неба. Неожиданно над головой, на огромной высоте, загорелось нежным розовым светом одинокое облачко, похожее на пух. Там, в вышине, уже светило летнее солнце, а на земле еще стоял сумрак, и роса капала с белых зонтичных цветов дягиля в темную, настоявшуюся за ночь воду.

Мерин опустил голову к самой земле, из его глаз выкатилась одинокая старческая слеза, и он уснул.

Утром, когда роса горела от солнца на травах так сильно, что весь воздух вокруг был полон влажного блеска, мерин проснулся и громко заржал. Из лугов шел к нему с недоуздком, перекинутым через плечо, колхозный конюх Петя, недавно вернувшийся из армии белобрысый красноармеец. Мерин медленно пошел к нему навстречу, потерся головой о плечо Пети и безропотно дал надеть на себя недоуздок.

Петя привязал его к изгороди около стога, а сам подошел к нам - покурить и побеседовать насчет клева.

- Вот вы, я гляжу, - сказал он, сплевывая, - ловите на шелковый шнур, а наши огольцы плетут лески из конского волоса. У мерина весь хвост повыдергали, черти! Скоро обмахнуться от овода - и то будет нечем.

- Старик свое отработал, - сказал я.

- Известно, отработал, - согласился Петя. - Старик хороший, душевный.

Он помолчал. Мерин оглянулся на него и тихо заржал.

- Подождешь, - сказал Петя. - Работы с тебя никто не спрашивает - ты и молчи.

- А что он, болен, что ли? - спросил Рувим.

- Да нет, не болен, - ответил Петя, - а только тяги у него уже не хватает. Отслужил. Председатель колхоза - ну, знаете, этот сухорукий – хотел было отправить его к коновалу, снять шкуру, а я воспрепятствовал. Не то чтобы жалко, а так... Все-таки снисхождение к животному надо иметь. Для людей - дома отдыха, а для него - что? Шиш! Так, значит, и выходит – всю жизнь запаривайся, а как пришла старость - так под нож. "Нет, говорю, Леонтий Кузьмич, не имеешь ты в себе окончательной правды. Ты, говорю, за копейкой гонись, но и совесть свою береги. Отдай мне этого мерина, пусть он у меня поживет на вольном воздухе, попасется, - ему и жить-то осталось всего ничего". Поглядите, даже морда у него - и та кругом седая.

- Ну, и что же председатель? - спросил Рувим.

- Согласился. "Только, говорит, я тебе для него не дам ни полпуда овса. Это уже, говорит, похоже на расточительство". - "А мне, говорю, на ваш овес как будто наплевать, я своим кормить буду". Так вот и живет у меня. Моя старуха, мамаша, сначала скрипела: зачем, мол, этого дармоеда на дворе держим, а сейчас обвыкла, даже разговаривает с ним, с мерином, когда меня нету. Поговорить, знаете, не с кем, вот она ему и рассказывает всякую всячину. А он и рад слушать... Но-о, дьявол! - неожиданно закричал Петя.

Мерин, ощерив желтые зубы, тихонько грыз изгородь около стога. Петя поднялся.

- Два дня в лугах погулял, теперь пусть постоит во дворе, в сарае, - сказал он и протянул мне черную от дегтя руку. - Прощайте.

Он увел мерина. Тихое утро было полно такой свежести, будто воздух промыли родниковой водой. В озере отражались белые, как первый снег, цветы водокраса. Под ними медленно проплывали маленькие лини. И где-то далеко, в цветущих лугах, добродушно заржал мерин.

Прикрепленное изображение (вес файла 205.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

1 сентября - День знаний

Как дед ходил в школу

Украинская сказка

Жил-был бедный дед. Как-то собрался он и пошёл в сельскую управу. Встретил там учителя с сигарой в зубах. Говорит ему дед:

- Курите! Всё курите!

- Может, и вы бы закурили, дедушка? И угостил деда сигарой. Спрашивает дед:

- Скажите мне, пан учитель, как это вы курите дорогие сигары, а у меня не на что купить и простого табака?

- Потому, что я в школе учился - ответил учитель.

Идёт дед и думает: "Пойду-ка и я завтра в школу". На следующий день приходит в школу.

- Что вам, дедушка? - спрашивает учитель.

- Да вот пришёл в школу.

- Э, дедушка, опоздали вы малость.

- Ну, тогда будьте здоровы...

На другой день дед ранёхонько встал и опять в школу.

- Что вам, дедушка?

- Вот пришёл я в школу пораньше, а то вы вчера сказали, что опоздал малость.

Учитель смеётся:

- Да не так я говорил, дед! Не к уроку ты опоздал, а учить тебя уже поздно - больно стар.

- И то правда.

Повернул дед домой. Идёт и на дороге находит сумку. Взял её, открыл - а сумка полна денег. Зажили дед с бабой припеваючи.

Только как-то поссорились они. Стукнул дед бабу по затылку. Рассердилась баба, да и донесла, что дед забрал чужую сумку с деньгами.

Таскают деда в полицию, допрашивают, бьют. Нашёлся и пан - хозяин той сумки.

И вызывают деда в суд. Судья спрашивает:

- Нашёл ты, дед, деньги?

- Нашёл.

- А когда нашёл?

- Да когда в школу ходил.

Посмотрел судья: деду уже лет семьдесят, а пан совсем молодой. "Нет. Деньги не этого пана". И остались деньги у деда.

Прикрепленное изображение (вес файла 270.9 Кб)

Chanda, последняя сказка очень повеселила

Спасибо!

Chanda, последняя сказка очень повеселила

Спасибо!

Илья Варшавский

ВЕЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Соломенно-желтый шар медленно вращается на экране Раскаленные пустыни, высохшие водоемы, растрескавшиеся голые скалы.

Мертвая, покинутая планета.

Народный Уполномоченный повернул выключатель и откинулся в кресле. Серебристо-матовая поверхность экрана медленно тускнела.

Покинутая планета! Десять лет титанического труда по эвакуации населения, бессонные ночи и полные напряженной работы дни - все это уже позади.

Ну что ж! Пора и ему надевать скафандр. Иначе не выйдешь на поверхность.

Слегка согнувшись под тяжестью кислородного баллона, он медленно бредет по бесконечным пустынным улицам подземного города.

Центральный Пульт. Здесь еще чувствуется жизнь Сияющие белизной панели, тысячи разно цветных лампочек, экраны с изображениями ритмично работающих машин, дрожащее стрелки приборов.

Одну за другой он нажимает кнопки. РЕАКТОРЫ АВАРИЙНОГО ОСВЕЩЕНИЯ, зеленый сигнал вспыхивает на щите - подтверждение запуска реакторов; ОСТАНОВКА КИСЛОРОДНЫХ СТАНЦИЙ, ОСТАНОВКА ФАБРИК СИНТЕТИЧЕСКОЙ ПИЩИ, ЛАБОРАТОРИИ ОРГАНИЧЕСКОГО СИНТЕЗА, КЛИМАТА, ПРОМЫШЛЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ, СВЯЗИ, ТРАНСПОРТА, ГОРНОРУДНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ. Теперь уже почти все стрелки приборов стоят на нуле.

Гаснут лампочки на щитах. Застыли в непривычной неподвижности изображения машин на экранах.

Подземный мир планеты погружается в сон. Последняя кнопка. ЭНЕРГОСНАБЖЕНИЕ. Темнеющие экраны. В тусклом свете ламп аварийного освещения зал центрального пульта кажется бесконечным.

Старый смертельно уставший человек поднимается по ступеням неподвижного эскалатора. Жар раскаленной поверхности планеты проникает через плотную ткань космического комбинезона Пора включать индивидуальное охлаждение.

Пилот нетерпеливо поглядывает на часы. До старта осталось пятнадцать минут Небольшая задержка, и все навигационные расчеты придется делать заново. Почему же он так медленно идет?

- Товарищ Уполномоченный! Корабль готов к старту, экипаж и пассажиры в кабине.

- Мария уже сняла скафандр?

- Нет, она в грузовом отсеке.

- Попросите, пожалуйста, ее выйти.

Пилот сокрушенно смотрит на циферблат, но Уполномоченный слишком занят своими мыслями, чтобы это заметить.

Через несколько минут маленькая фигурка в мешковатом комбинезоне сбегает по трапу.

- Что-нибудь случилось?

Голубые глаза тревожно смотрят сквозь стекло шлема.

- Простите, что я вас побеспокоил. Мне хочется перед отлетом посмотреть на ваших питомцев.

- Пройдем в колонию?

- Нет, вызовите старшего сюда.

Мария вытаскивает из купола шлема тонкий прут антенны.

- А триста восемьдесят один! Срочно направляйся к месту старта. Ориентируйся по моим радиосигналам.

Пилот, безнадежно махнув рукой, поднимается по трапу. Нужно все подготовить для корректировки расчетов.

Уполномоченный с любопытством смотрит на приближающуюся фигуру робота.

- А триста восемьдесят один прибыл по вашему вызову.

- С тобой хочет говорить наш начальник.

- Слушаю.

- Мы улетаем.

- Знаю. Вы когда-нибудь вернетесь?

- Нет, мы навсегда покидаем Солнечную систему. Живые здесь не могут больше оставаться. Теперь хозяевами планеты будут роботы. Ты хорошо знаешь свои обязанности?

- Хранить в памяти человеческие знания, беречь себя и все что нам оставлено Живыми, производить себе подобных и обучать их, менять тактику поведения в зависимости от внешних условий, непрерывно совершенствоваться. В случае появления на планете пришельцев из космоса, передать им то, что заложено в нашей памяти Живыми, и все, сохранившееся к этому времени на планете.

- Правильно. Не забывай, что находиться в подземельях опасно. Ожидаются землетрясения. Подземные города, вероятно, будут разрушены. Вам придется производить раскопки.

- Это заложено в нашей программе.

- Следите за тем, чтобы ваши солнечные батареи были всегда заряжены.

- Знаю.

- Планета лишилась атмосферы. Сейчас на поверхности очень велика метеоритная опасность.

- Наша колония уже под крышей.

- Хорошо, можешь идти. Помни: Живые доверили вам всё, что ими было добыто за многие миллионы лет.

- Помню.

- Иди. Желаю успеха.

- Удачного полета.

- Спасибо.

Черное небо с нестерпимо ярким светилом над головой. Свинцовые подошвы глубоко ушли в толстый слой желтой пыли. Время идет, а Уполномоченный о чем-то думает, забыв про старт. Девушка не решается прервать его размышления.

- Боюсь, Мария, что они не справятся. Сейсмические прогнозы очень неблагоприятны. Этот астероид пробудил такие силы в недрах планеты, против которых беспомощны даже мы. Откровенно говоря, я больше рассчитываю на музей-спутник, чем на ваших роботов.

- Можете быть совершенно спокойны, это - автоматы самого высокого класса.

- Хорошо. Идите в кабину. Скажите пилоту, что я приду через две минуты.

Он ждет, пока девушка скроется во входном люке, опускается на колени и бережно собирает в платиновую шкатулку горсть пыли с лика мертвой планеты...

Прошло два миллиона лет, а крохотная, лишенная атмосферы песчинка на краю Галактики, лежащая в стороне от маршрутов лайнеров Космического Содружества, так и не привлекла ничьего внимания.

Что же касается роботов, то... впрочем, лучше послушаем, что они сами говорят.

П_р_е_д_с_е_д_а_т_е_л_ь. Уважаемые коллеги! Наш симпозиум посвящен одной из наиболее интересных проблем современной науки - гипотезе немашинных форм жизни Слово для сообщения предоставляется профессору химического синтеза, автомату класса "А" досточтимому ЛА-36-93. Прошу вас, профессор!

Л_А_-_З_6_-_9_3. Жесткий регламент, принятый на наших собеседованиях, позволяет мне, к сожалению, ограничиться только кратким сообщением о полученных экспериментальных данных и вытекающих из них предположениях. Более подробно материал изложен в тезисах доклада, розданных участникам совещания.

В течение последних лет в нашей лаборатории ведутся опыты по синтезу высокомолекулярных углеводородных соединений.

В этом году нам удалось создать небольшой комок слизи проявляющий все признаки того, что мы привыкли называть жизнедеятельностью. (Оживление в зале) В жидкой органической среде этот комок обнаруживает способность к самопроизвольному передвижению, реагирует на раздражение током и усваивает находящиеся в растворе вещества. Вследствие не вполне еще разгаданных процессов окисления этих веществ обеспечивается необходимый энергетический жизненный баланс. При отсутствии кислорода в жидкости комок погибает.

Наиболее интересным свойством полученных в последнее время вариантов слизи является ее способность, ассимилируя органические соединения, расти и размножаться делением.

Таким образом, не подлежит сомнению, что здесь мы имеем дело с совершенно новой формой жизни, резко отличающейся от привычных нам представлений о высокоорганизованной материи.

Может быть, где-нибудь во вселенной существуют миры, где органическая жизнь достигла такого же высокого развития как и на нашей планете машинная (Оживление в зале, иронический скрип на скамьях автоматов класса "Б"). Я понимаю, что автоматов класса "Б" больше интересует техническое применение сделанного открытия. Мне кажется, что способность полученного вещества реагировать на внешние раздражения позволит использовать ею в некоторых счетно-решающих устройствах, облегчающих работу автоматов, а впоследствии, может быть, даже создать на этой базе некое подобие электронного мозга.

П_р_е_д_с_е_д_а_т_е_л_ь. Слово предоставляется заведующему кафедрой эволюции машин, автомату класса "А", достопочтенному РА-84-41.

P_A_-_8_4_-_4_1. Доложенный здесь нашим ученым коллегой экспериментальный материал очень интересен, и у нас нет никаких оснований сомневаться в его достоверности.

Однако я вынужден возразить по поводу некоторых выводов докладчика.

Неясно, действительно ли мы имеем дело в данном случае с проявлением жизнедеятельности в полном смысле этого слова. Мне кажется, что реакции на раздражение током могут быть просто следствием изменения поверхностного натяжения комка слизи. Может быть, на этом принципе и возможно какое то моделирование некоторых функций полупроводникового нейрона, однако сомнительно, чтобы из столь примитивных моделей когда-нибудь удалось создать хотя бы жалкое подобие электронного мозга. Не следует забывать что в основе всякой мыслительной деятельности лежит способность хранить информацию, называемая памятью. При всем разнообразии известных нам видов памяти: магнитной, емкостной, криогенной, - ни один из них не может быть осуществлен в органической материи. Таким образом, следует считать все предположения о возможности моделирования мыслительных процессов автоматов комбинацией элементов, составленных на базе углеводородных соединений, совершенно беспочвенными.

П_р_е_д_с_е_д_а_т_е_л_ь. Слово предоставляется доктору философии, заслуженному автомату класса "А", высокочтимому НА-54-26.

Н_А_-_5_4_-_2_6. Мне хотелось бы подойти к обсуждающейся проблеме с несколько иных позиций, чем это было сделано в предыдущих выступлениях.

Прежде всего, требуется определить само понятие жизни. По нашим представлениям, оно складывается из следующих элементов:

а) наличия устройств, превращающих солнечный свет в электрическую энергию, являющуюся основой моторной деятельности организма и протекающих в нем мыслительных процессов;

б) способности конструирования себе подобных и передачи им накопленного опыта.

Может ли органическая материя удовлетворять этим условиям?

Мы знаем, что на базе углеводородных соединений нельзя создать фотоэлементы, преобразующие излучение в электрическую энергию.

Поддержание энергетического баланса за счет реакций окисления возможно только в жидкой среде, так как в контакте с газообразным кислородом органические существа немедленно бы сгорели. Нам удается получать жидкости только в лабораторных условиях. Можно, конечно, пофантазировать и представить себе гипотетический мир, в котором вещество находится в жидкой фазе и содержит всё необходимое для жизнедеятельности органических существ. Что же произойдет в этом случае?

Бесконтрольное размножение в геометрической прогрессии путем деления очень быстро исчерпает все жизненные ресурсы среды, и размножающаяся материя сама себя лишит того, что служит предпосылкой для ее существования.

Вывод напрашивается сам собой: предположение о существовании в природе углеводородных форм жизни не выдерживает критики.

П_р_е_д_с_е_д_а_т_е_л_ь. Есть еще желающие высказаться? Вы хотите? Ваш индекс и звание? Отлично! Слово предоставляется аспиранту Института Истории Планеты, автомату класса "В", полупочтенному ЮВ-9611-7442.

Ю_В_-_9_6_1_1_-_7_4_4_2. Я, так сказать, мало компетентен и вообще не берусь утверждать, но мне кажется, в общем, что, может быть, изображения странных существ, попадающихся в раскопках древних поселений эры примитивных машин, считающихся плодом творчества первобытных автоматов... не были ли они, на самом деле, памятниками культуры органических пришельцев из космоса, подчинивших себе в ту далекую эпоху наших предков. (Веселый скрип в зале, переходящий в оглушительный скрежет.) Я еще думал, что, может быть, конический спутник нашей планеты, так сказать, дело их рук. (Шум в зале, крики: "регламент!") Простите, я, конечно... так сказать... не предполагал, вообще... (Садится на место.)

П_р_е_д_с_е_д_а_т_е_л_ь. Разрешите подвести итоги нашей дискуссии. По-видимому, сегодня нет ни каких оснований считать реальным существование в природе органических форм жизни на базе углеводородных соединений. Что же касается технического применения парадокса, обнаруженного нашим коллегой, то, как мне кажется, попытки использовать его в новых счетно-решающих приборах могут заслуживать внимания, хотя на пути реализации этой идеи стоит очень много чисто инженерных трудностей.

Прикрепленное изображение (вес файла 111.1 Кб)