Сектор Орион - Мир Беллатрикс - Сказочный мир

СКАЗКА К ПРАЗДНИКАМ

1 мая - Праздник весны и труда, а также Бельтайн

Ленивая красавица и её тётушки

Ирландская сказка

Жила когда-то на свете бедная вдова, и была у нее дочка – красивая, как день ясный, но ленивая, что ваша хрюшка, – вы уж простите меня за такое сравнение. Во всем городе не было другой такой труженицы, как бедная мать. Л уж как она искусно пряла! И заветной мечтой ее было, чтобы и дочка у нее выросла такой же искусницей.

Но дочка вставала поздно, усаживалась завтракать, даже не помолившись, а потом весь день слонялась без дела. За что бы она ни бралась, все словно жгло ей пальцы. А уж слова она тянула, как будто говорить ей было трудней трудного, а может, язык у нее был такой же ленивый, как она сама. Немало горя хлебнула с нею бедная матушка, но ей все как с гуся вода – знай себе хорошеет.

И вот в одно прекрасное утро, когда дела шли хуже некуда, только бедная вдова раскричалась по поводу налогов на муку, как мимо ее дома проскакал сам принц.

– Ай-ай-ай, голубушка! – удивился принц. – У тебя, наверное, непослушное дитя, если оно заставляет свою мать так сердито браниться. Ведь не могла же эта хорошенькая девушка так рассердить тебя!

– Ах, что вы, ваше высочество. Конечно, нет! – ответила старая притворщица. – Я только пожурила ее за то, что она слишком усердно работает. Поверите ли, ваше высочество, она может за один день испрясть три фунта льна, на другой день наткать из него полотна, а в третий нашить из него рубах.

– О небо! – удивился принц. – Вот девушка, которая пришлась бы по душе моей матушке. Ведь моя матушка – лучшая прядильщица в королевстве! Будьте так любезны, сударыня, наденьте, пожалуйста, на вашу дочку капор и плащ и посадите ее сзади меня на коня! Ах, моя матушка будет так восхищена ею, что, быть может, через недельку сделает ее своей невесткой. Право слово! Конечно, если сама девушка не будет иметь ничего против.

Так-то вот. Женщина не знала, что делать от радости и смущения, да и от страха, что все раскроется. Она не успела еще ни на что решиться, как юную Энти уже усадили позади принца и он ускакал со своей свитой прочь, а у матери в руках остался увесистый кошелек. Долго после этого она не могла прийти в себя, все боялась, как бы с ее дочкой не приключилась беда.

Принцу трудно еще было судить о воспитании и об уме Энти по нескольким ответам, которые он еле вырвал у нее. А королева так и обомлела, увидев на коне позади своего сына крестьянскую девушку. Но когда она разглядела ее хорошенькое личико и услышала, что Энти умеет делать, королева решила, что девушке просто цены нет! А принц улучил минутку и шепнул Энти, что если она не прочь выйти за него замуж, она должна во что бы то ни стало понравиться матери-королеве.

Так-то вот. Вечер подходил к концу. Принц и Энти чем дальше, тем больше влюблялись друг в друга. Только неотступная мысль о пряже то и дело заставляла сжиматься ее сердце. Когда настало время сна, королева-мать отвела Энти в нарядную спальню и, пожелав ей спокойной ночи, указала на большую охапку превосходного льна, и молвила:

– Ты можешь начать завтра же утром, во сколько захочешь, и я надеюсь, что к следующему утру мы увидим славную пряжу из этих трех фунтов льна!

В эту ночь бедная девушка почти не сомкнула глаз. Она плакала и сетовала на себя, что не слушала советов матушки.

Наутро, как только ее оставили одну, Энти с тяжелым сердцем принялась за работу. И хотя ей дали прялку из настоящего красного дерева и лен, о каком можно только мечтать, у нее каждую минуту рвалась нитка. То она получалась тонкая, точно паутина, то груоая, словно бечевка для плетки. Наконец она отодвинула свой стул, уронила руки на колени и горько заплакала.

– И в этот самый момент перед ней выросла маленькая старушонка с удивительно большими ступнями и спросила:

– О чем ты, красавица?

– Да вот, я должна весь этот лен к завтрашнему утру превратить в пряжу. А у меня и пяти ярдов тонкой нити из него не получается.

– А ты не постыдишься пригласить на свою свадьбу с молодым принцем нищую Большеногую Старуху? Пообещай пригласить меня, и, пока ты сегодня ночью спишь, все три фунта льна превратятся в тончайшую пряжу.

– Конечно, я приглашу тебя, и с удовольствием, и буду заботиться о тебе всю мою жизнь!

– Вот и прекрасно! Ты пока оставайся в своей комнате до вечернего чая, а королеве можешь сказать, чтобы она приходила за пряжей завтра утром, хоть на заре, если ей угодно.

И все случилось, как старушка пообещала. Пряжа получилась тонкая и ровная, ну словно тончайшая леска.

– Вот молодец девушка! – сказала королева. – Я велю принести сюда мой собственный ткацкий станок из красного дерева. Только сегодня тебе больше не надо работать. Поработать и отдохнуть, поработать и отдохнуть – вот мой девиз! Ты и завтра успеешь соткать пряжу. А там, кто знает...

В этот раз девушку мучил страх еще больше, чем в прошлый: теперь она очень боялась потерять принца. Но все равно она ведь не умела даже приготовить основу ткани и не знала, как пользоваться челноком. И она сидела в великом горе, как вдруг перед ней выросла маленькая и совершенно квадратная старушка: такие широкие у нее были плечи и бока. Гостья сказала, что ее зовут Квадратной Старухой, и заключила с Энти ту же сделку, что и Большеногая Старуха.

Ну и обрадовалась королева, когда раным-рано поутру нашла готовое полотно – такое белое и тонкое, словно самая лучшая бумага, какую вам только доводилось видеть.

– Ах, какая милочка! – сказала королева. – А теперь развлекись с дамами и кавалерами. И если завтра ты из этого полотна нашьешь славных рубах, одну из них ты сможешь подарить моему сыну. И хоть тут же выходи за него замуж!

Ну как было не посочувствовать на другой день бедной Энти; вот-вот принц будет ее, а может, она потеряет его навеки! Но она набралась терпенья и ждала с ножницами и ниткой в руках до самого полудня. Прошла еще минута, и тут она с радостью увидела, как появилась третья старушка. У старушки был огромный красный нос, и она тут же сообщила Энти, что потому ее так и зовут Красноносая Старуха. Она оказалась ничуть не хуже других, и когда на другой день королева пришла со своим ранним визитом к Энти, дюжина славных рубах уже лежала на столе.

Что ж, теперь дело оставалось лишь за свадьбой. И уж будьте уверены, свадьбу устроили на широкую ногу. Бедная матушка тоже была среди прочих гостей. За обедом старая королева не могла говорить ни о чем, кроме как о славных рубашках. Она мечтала о том счастливом времени, когда после медового месяца они с невесткой только и станут, что прясть, ткать да шить рубахи и сорочки.

Жениху были не по душе такие разговоры, а невесте и подавно. Он хотел уж было вставить свое слово, как к столу подошел лакей и сказал, обращаясь к невесте:

– Тетушка вашей милости, Большеногая Старуха, просит узнать, может ли она войти?

Невеста вспыхнула и готова была сквозь землю провалиться, но, к счастью, вмешался принц:

– Скажите миссис Большеногой, что все родственники моей невесты и я, и она всегда сердечно рады.

Старушка с большими ногами вошла и уселась рядом с принцем. Королеве это не очень понравилось, и после нескольких слов она довольно злобно спросила:

– Ах, сударыня, отчего это у вас такие большие ноги?

– Э-э, матушка! Верите ли, ваше величество, почти всю свою жизнь я простояла у прялки. Вот от этого!

– Клянусь честью, моя любимая, – сказал принц невесте, – ни одного часа я не позволю тебе простоять у прялки!

Тот же самый лакей опять объявил:

– Тетушка вашей милости, Квадратная Старуха, хочет войти, если вы и прочие благородные господа не возражают.

Принцесса Энти была очень недовольна, но принц пригласил гостью войти. Она уселась и выпила за здоровье каждого присутствующего.

– Скажите, сударыня, – обратилась к ней старая королева, – отчего это вы так широки вот тут, между головой и ногами?

– Оттого, ваше величество, что всю свою жизнь я просидела у ткацкого станка.

– Клянусь властью! – сказал принц. – Моя жена не будет сидеть у станка ни одного часа.

Опять вошел лакей.

– Тетушка вашей милости, Красноносая Старуха, просит позволения присутствовать на пиру.

Невеста еще гуще покраснела, а жених приветливо сказал:

– Передайте миссис Красноносой, что она оказывает нам честь!

Старушка вошла, ей оказали всяческое уважение и усадили рядом с почетным местом за столом. А все гости, сидевшие пониже ее, поднесли к носу кто бокалы, кто стаканы, чтобы спрятать свои улыбки.

– Сударыня, – обратилась к ней королева, – не будете ли вы так добры рассказать нам, отчего это ваш нос такой большой и красный?

– Видите ли, ваше величество, я всю свою жизнь склоняла голову над шитьем, и оттого вся кровь приливала к носу.

– Милая, – сказал принц Энти, – если я когда-нибудь увижу в твоих руках иголку, я убегу от тебя за тысячу миль!

А ведь по правде говоря, мальчики и девочки, хотя эта история и забавная, мораль в ней совсем неправильная. И если кто-нибудь из вас, озорники, станет подражать Энти в ее лени, сами увидите, вам уж так не повезет, как ей. Во-первых, она была очень, очень хорошенькая, вам всем далеко до нее, а во-вторых, ей помогали три могущественные феи. Теперь фей нет, нет и принцев или лордов, которые проезжают мимо и захватывают вас с собой, трудолюбивые вы или ленивые. И в-третьих, еще не известно, так ли уж счастливы были принц и она сама, когда на них свалились всякие заботы и волнения жизни.

Прикрепленное изображение (вес файла 14.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

А ещё, 1 мая - День гитариста

Легенда о соколовской гитаре

Цыганская сказка

Кочевал по свету большой цыганский табор. Двенадцать семей в нем было, а может быть, и больше, кто знает. Все родней друг другу приходились. Вожаком табора был Мелентий Соколов, седой красавец-старик, могучей силы человек, огромного роста. Даже в свои девяносто лет не потерял он крепости рук и быстроты ума. А как играл Мелентий на гитаре!

Занимались цыгане в таборе лошадьми, торговали, меняли – все как обычно, а остановится табор на ночевку да соберутся цыгане у костра, тут уж песни и пляски, веселье льется. Запевала обычно дочь Мелентия Даша и вторил ей басом Платон, любимый сын вожака. А потом цыгане хором вступали. Звенели гитары, и умолкал лес, слушая песни.

Как-то раз остановился табор в угодьях графа Дибича. Распрягли цыгане коней и пошли лес валить на дрова. чтобы костры разжечь. Тут и застали их графские слуги. Начали они гнать цыган, да разве таких молодцов силой возьмешь?! Стали стеной цыгане – не подступишься. А Мелентий вышел вперед и сказал слугам графским:

– Напрасно хотите силой табор взять. Если надо их сиятельству от нас что-нибудь, пусть он сам к нам приедет. А мы на этом месте останемся.

Побежали слуги к графу, рассказывают, мол, цыгане лес валят да луга конями своими травят. Осерчал граф, велел карету запрягать. Под вечер поехал граф Дибич в цыганский табор. Подъезжает к шатрам и слышит: песня льется раздольная. Заслушался граф, а как кончилась песня, подошел поближе и спрашивает:

– Кто старший среди вас?

Вышел вперед Мелентий, пригласил графа чайку попить цыганского, усадил вельможу на корыто, поставил перед ним самовар и поднос. Стали цыгане угощать гостя да потчевать.

– Не скрою, – сказал граф Дибич, – хотел я прогнать вас из своих угодий, да как только услыхал ваши песни, раздумал это делать. Не споете ли вы еще?

Взял Мелентий Соколов гитару да как прошелся по ладам, у графа аж все внутри оборвалось. Забыл он, где находится и для чего приехал. А закончил Мелентий играть, встал граф Дибич, обнял старика и пообещал подарить ему свою лучшую гитару. С тех пор стала кочевать с табором знаменитая гитара работы французского мастера, подарок графа Дибича. Не было на этой гитаре дорогих украшений, зато звучала она так, что сердце наизнанку выворачивала.

Много лет водил еще Мелентий свой табор по дорогам российским, а как смерть подошла, позвал он сына своего Платона и сказал ему:

– Ухожу, Платоша, вышел мой срок по земле бродить. Твое время пришло табор вести. Все свое богатство оставляю тебе, но пуще всего береги гитару. Умирать будешь – достойному человеку передай, пусть он хранит ее и играет на ней так, чтобы предков не позорить.

И пошла гитара Мелентия Соколова от отца к сыну, от сына к внуку и дальше, из поколения в поколение. Платон Соколов передал ее сыну своему Мирону, от него гитара попала к Прохору, известному в таборе силачу и красавцу, а потом к Ефрему, Ивану, Трофиму. Умирая, Трофим передал гитару сыну своему Федору Соколову. И вот уже Федор Соколов ведет цыганский табор. И вместе с ним кочует уже с шестым поколением рода Соколовых знаменитая французская гитара...

Случилось так, что попали цыгане во владения графа Орлова. Известное дело, какое отношение было у русской знати к бродячим цыганам: гнать их, да и только. Пришли слуги графа гнать цыган. А Федор Соколов вышел им навстречу и спокойно говорит:

– Зачем вы понапрасну гневаетесь? Хорошо, пусть все будет по-вашему. Вот только ночь переночуем, а наутро запряжем коней и уедем. Нам вашего добра не надо, у нас своего хватает.

Передали слуги слова вожака графу. Взъярился тот:

– Чтобы немедленно уезжали, а не то худо им будет! Выбрал граф самых дюжих молодцов из своей челяди и поехал сам гнать цыган. Подъехал и встал как вкопанный. Слышит: песня льется. Удивился граф: до чего хорошо поют цыгане. Отпустил он слуг, один в табор пошел. Встретил графа Федор Соколов, как подобает, поклон отвесил, в шатер свой пригласил, на почетное место усадил. Свою внучку, красавицу Стешу, показал. А потом песни зазвучали. И так графу было хорошо у цыган, что он всю ночь с ними просидел.

И с той поры повелел граф не трогать табор цыган, чтобы оставались они в его владениях. А Федор Соколов так понравился графу, что тот стал приглашать его к себе во дворец вместе с цыганским хором. Стал граф показывать цыган гостям своим, и те восхищались пением да плясками. А чтобы произвести на гостей своих еще большее впечатление, придумал граф Орлов костюм цыганский, который с тех пор стали носить цыганские артисты...

После смерти Федора табор повел сын его Осип, а когда и к тому смерть подкралась, позвал он Илью, сына своего, и велел ему встать во главе табора и вести его. И гитару ему передал, потому что никто в таборе лучше Ильи играть не умел.

– Спасибо, дадо, за любовь твою и доверие, за гитару спасибо, что наши предки ценили. А табор принять не могу. Не лежит у меня душа к кочевью. Не помогу я братьям своим по цыганскому делу.

Опечалился отец, но сказал:

– Жалею я, что не мой сын поведет родной табор по трудным дорогам. Но ты честен. Хорошо, что ты сказал об этом сейчас, чем если бы ты на своих братьев потом беду накликал. Делай, как хочешь. Только гитару береги...

Умер Осип. Избрал табор другого вожака и ушел за цыганским счастьем, а Илья Соколов собрал всю семью и стал ездить по городам русским удивлять публику своей игрой на гитаре. После долгих странствий по свету попал Илья Соколов в Москву и начал работать в известном ресторане Яр . Это с той поры пошла песня:

Вы слыхали хор у Яра ?

Он был Пишей знаменит.

Соколовская гитара

До сих пор в ушах звучит.

Кумирами Яра были Стеша – внучка Федора Соколова, та самая Стеша, пение которой так пленило графа Орлова, Пиша-красавица, имя которой вошло в песню, Таня Демьянова, с которой в большой дружбе был Пушкин. Слава о Соколовском хоре загремела на всю Россию.

После смерти Ильи сын его Григорий собрал новый хор и переехал в Петербург, а вместе с ним и родовая гитара. Какой это был хор, какие там были гитаристы! Разве можно забыть Федора Губкина? Сам князь Кочубей стоял перед ним на коленях, уговаривал сыграть Цыганскую венгерку . Как играл старик! Теперь так Цыганскую венгерку не играют. Много было в хоре прекрасных гитаристов, но никто не мог сравниться игрой своей с дядей Федей – Федором Губкиным. Похоронили его на Ваганьковском кладбище в Москве, а в памятник вложили металлический валик с записью его исполнения Цыганской венгерки . И каждый день, в двенадцать часов, раздавались над кладбищем звуки соколовской гитары. Это дядя Федя Губкин уже после своей смерти играл для живых...

Когда умер Григорий Соколов, руководить хором стал Николай Шишкин – курский цыган, любимец писателя Куприна. А от Николая Шишкина знаменитая гитара перешла к дочерям Григория Соколова – Капе и Контралюше. Обычно на Соколовской гитаре играла Капа, у нее и оставалась гитара до самой ее смерти. По наследству Соколовская гитара должна была перейти к племяннику Коле по прозвищу Паяла. Это прозвище получил он за свой вечно сизый нос, да не решилась Капа отдать гитару Паяле. Хоть и прекрасно играл он, да был горьким пьяницей, и боялась Капа, что променяет он гитару на бутылку водки. Так и перешла гитара в другой род – род Панковых. Досталась она Валентине – виртуозной гитаристке. От Валентины гитара должна была перейти к Николаю Панкову. Сам Федор Губкин дал путевку в артистическую жизнь этому парню. Много раз Николай Панков заменял Николая Шишкина и дирижировал хором. Но шла первая мировая война, и все считали Николая Панкова пропавшим без вести...

В тысяча девятьсот девятнадцатом году случилось это: хоронили Валентину. Собрались на кладбище цыгане. Оплакали покойную, а потом, по завещанию, разломали знаменитую соколовскую гитару на щепки, зажгли костерок и сварили на этом костерке кисель. Так и закончилась история соколовской гитары.

Прикрепленное изображение (вес файла 92.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

2 мая - Международный день астрономии

Матарики

Маорийская легенда

Давным-давно была на небе звезда, такая яркая, что другие звезды не осмеливались приблизиться к ней из страха, что их красота померкнет в ее лучах. Она, как луна, затмевала своим сиянием все остальные звезды - не мудрено, что жители земли были особенно привязаны к ней и каждую ночь поджидали, когда она озарит все вокруг своим мягким светом.

Высоко на холмах лежало маленькое озерцо, оно преданно любило звезду. Когда жаркий день медленно склонялся к вечеру, в западной части неба загоралась его любимая звезда. При виде возлюбленной озерцо вздрагивало, легкая рябь пробегала по его воде. А потом всю ночь в неподвижном зеркале его вод отражалась красавица-звезда.

Однажды, когда озерцо дремало на солнце, до него долетел голос Тане. Вы помните, что в незапамятные времена Тане принес на небо корзину звезд и разбросал их по голубому плащу своего отца Ранги. И вот теперь Тане обиделся на возлюбленную озерца за то, что она светила ярче Блесток, которые он подарил Ранги, обиделся так сильно, что решил убить ее.

Озерцо услышало об этих планах. Всю ночь оно смотрело на звезду и изнывало от желания предупредить ее об опасности. Когда на горизонте появилась Хине-ата, Дева заря, и солнечные лучи осветили озерцо, оно открыло свою тайну Ранги. Отец Тане рассердился. Он не мог остановить сына, но приказал солнцу направить на озерцо столько лучей, что его вода обратилась в пар и поднялась облаком высоко над землей. Ветер посадил облако себе на спину и поднял выше гор, потом еще выше и принес к звезде, которая с наступлением ночи вновь засияла на небе во всей красе. Облако-озерцо окутало звезду, и ее лик затуманился.

Тане и его помощники шли по небу, сокрушая все на своем пути, но звезда уже знала, что ее ждет, и решила спастись бегством. Всю ночь Тане гнался за ней, и расстояние между ними постепенно сокращалось, но когда начался рассвет, Блестки побледнели и звезда направила свой бег в сторону Млечного Пути, надеясь, что там ее сияние будет не так заметно. Тогда Тане оторвал одну из Блесток от плаща Ранги и бросил ее в звезду. Страшный грохот прокатился по небу, и звезда рассыпалась на мелкие кусочки. Тане подобрал осколки и зашвырнул их в самый дальний угол неба.

Вы можете увидеть эти семь осколков, хотя Тане и не думал их сохранить. Их называют Матарики - глазки, любимцы людей (Матарики - созвездие Плеяд.). В хорошую погоду они всегда сверкают на небе.

Прикрепленное изображение (вес файла 775.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

3 мая - День Солнца

Фёдор Сологуб

Лучишка в темничке

Пришли лучи к Солнцу, разбирают себе подорожные. Один луч говорит:

— Я нынче во дворец пойду.

Другой говорит:

— Я по Невскому погуляю.

Третий говорит:

— А я по полям пройдусь.

Четвертый говорит:

— А я в речке выкупаюсь.

Все хорошие места разобрали, и побежали было, да Солнце кричит:

— Стойте, братцы, вот еще есть местечко, — тёмная темничка, где сидит бедный заключенный.

Все лучи заговорили жалобно:

— В тёмной темничке сыро, в тёмной темничке грязно, в тёмной темничке скверно пахнет, — не хотим идти в тёмную темничку.

Поймал Солнце одного лучишку за волосенки, говорит:

— Ты вчера шалил много, в непоказанные места заглядывал, — побывай в тёмной темничке хоть пять минуток.

Заплакал бедный лучишка, да нечего делать, нельзя Солнцева приказа не исполнить. Побыл пять минуток у бедного заключенного в тёмной темничке, — кислый, злой, сморщенный. А бедному заключенному и то было за великий праздник.

СКАЗКА К ПРОШЕДШЕМУ ПРАЗДНИКУ

22 мая - Международный день биологического разнообразия

Как заяц стал властителем джунглей

Вьетнамская народная сказка

Случилось это во времена давние-предавние, когда властителем джунглей был лев. Лев ничуточки не сомневался, что на свете нет никого сильнее и умнее его, а потому повелел, чтобы лесные твари каждый день присылали ему на обед одного из своих собратьев. Каждого жителя джунглей бросало в дрожь, едва он вспоминал, что настанет день, когда придется отправляться на съедение к кровожадному льву. Звери очень жалели того, кому выпадал несчастливый жребий - идти ко льву. Всякий раз они приходили проститься с беднягой, и каждый, как мог, утешал несчастного.

И вот однажды пришел черед зайца отправляться к логову льва. Попрощаться с зайцем пришло множество зверей. Были среди них и серый тигр, и белый тигр, и слон, и олень с ветвистыми рогами, и пятнистый олень, и косуля, и лисица, и дикая собака, и белка, и мышь. Все столпились возле заячьей норки, каждый печально глядел на зайчишку и горестно вздыхал. Только заяц, судя по всему, не унывал: он посматривал на друзей, а сам уплетал за обе щеки вкусную травку, и при этом его мордочка расплывалась в улыбке. Старая обезьяна не выдержала и удивленно спросила:

- Уважаемый заяц! Позвольте узнать, как это вам удается сохранять такой спокойный, такой невозмутимый вид? Подумайте, ведь жить вам осталось совсем немного. Мы все тут убиты горем, а вы вроде бы и в ус не дуете!

Перестал заяц жевать травку, подбоченился и ответил:

- Достопочтенная обезьяна! Дорогие мои друзья! Да будет вам ведомо, что решил я воспользоваться случаем и разделаться с кровожадным львом. По какому это праву он объявил себя властителем джунглей? Довольно терпеть! Скоро всем обитателям наших прекрасных джунглей заживется легко и привольно. Жаль, что мой черед наступил так поздно, а то бы я давно избавил вас от этого злодея, не пришлось бы нам расставаться со многими нашими собратьями. Задумал я великое дело, а потому в сердце у меня радость. Ну что вы все носы повесили? Что стоите с таким мрачным видом, словно собрались меня хоронить?

Зашумели звери, загалдели:

- Почтенный заяц! Право же, этот злодей погубил столько наших собратьев - не счесть! Если вам и впрямь удастся с ним разделаться, мы провозгласим вас властителем джунглей, будем почитать вас как своего избавителя! Да только не по плечу вам это. Как-то не верится, что вы сумеете одолеть такого свирепого зверя. Это же лев!

Заяц, конечно, обиделся, но виду не подал. Он расхохотался и промолвил в ответ:

- Конечно, лев - зверь очень сильный, но будьте уверены, слово свое я сдержу. Знайте, мы с вами расстаемся ненадолго. Я скоро вернусь с хорошей вестью.

Поклонился заяц друзьям и шмыгнул в кусты. Выскочил на тропинку, что вела к пещере льва, остановился, призадумался, а потом не спеша затрусил дальше. Постоял немного под большой смоковницей, послушал пение птиц и наконец присел отдохнуть на берегу горной речки да загляделся на воду.

Долго разглядывал заяц свое отражение в воде, потом вдруг вскочил и весело подпрыгнул.

- Замечательно! Как же такая простая мысль мне раньше в голову не пришла? Ну, кровожадный лев, держись!

Больше заяц нигде не отдыхал, не останавливался, а поскакал прямо к логову льва. Тот между тем с нетерпением поджидал, кого ему сегодня пришлют на обед. Увидел лев возле пещеры зайца, весь напыжился, зарычал страшно:

- Эй, косой! Как ты посмел опоздать? Впрочем, невелика от тебя корысть. И кому только пришло в голову послать ко мне такого заморыша! Могу ли я насытить свою утробу одним зайцем! Скачи скорее назад и скажи этим недоумкам, что мне на обед нужен зверь покрупнее да помясистее!

Выслушал заяц и ответил с достоинством:

- Высокочтимый властитель джунглей! Я отнюдь не предназначен вам на обед. Меня послали к вам с поручением достопочтенные тигр и медведь. Им, конечно, и в голову бы не пришло угощать вас чем попало - всякой зайчатиной! Как вы изволили сказать, я и в самом деле мал да тощ. Мне всего лишь велено проводить вас туда, где вы увидите удивительного зверя. Он раз в сто больше меня и, простите, раза в три больше вас. Если высокочтимый лев согласен, я прямо сейчас укажу дорогу. А то ведь можно упустить редкий случай.

Услышал это лев и пришел в ярость, ведь он привык считать себя самым большим, самым сильным, самым храбрым из всех зверей. И как только у этого нахального зайца язык повернулся сказать, что в джунглях живет зверь, который в три раза больше льва!

- Не болтай вздор! - взревел лев не своим голосом. - Заруби себе на носу: нет на свете зверя сильнее и больше, чем я, лев, властитель джунглей! Откуда это в наших краях появиться зверю, который, если верить тебе, раза в три больше меня? Ты, заяц, что-то напутал. А ну-ка веди меня к нему, к этому зверю! Мы с ним померимся силами!

Зайцу же только того и надо. Усмехнулся он довольно и подумал: "Рычи, рычи, старый обжора, скоро тебе придет конец!"

Заяц проворно поскакал вперед, взбешенный лев тронулся за ним. Вскоре пришли они к горной речке с чистой, прозрачной водой, к той самой, около которой заяц отдыхал и любовался своим отражением. Шли они недолго, но все же лев сильно устал, потому что был стар и к тому же в желудке у него урчало от голода. Лев дышал тяжело, его совсем разморило от жары, а заяц легко вскочил на валун и закричал, указывая на воду:

- Вот он, этот зверь! Взгляните-ка туда, высокочтимый лев! Плавает в воде и ничуть не боится вас! Посмотрите, какой огромный! Вы, наверное, если не в три, то по крайней мере в два раза меньше его. Взгляните, взгляните, какой он жирный! Это ли не великолепный, сытный обед для льва, властителя джунглей?

Рассвирепел лев, да и от голода живот ему подводит, прыгнул он к зайцу на валун, всмотрелся в воду, видит, там и впрямь сидит тот самый зверь, про которого заяц рассказывал. Крупный, жирный, на льва смотрит, свирепые рожи строит. Пуще прежнего разозлился лев и - бултых! - с размаху бросился в воду.

Алчный лев совсем забыл, что плавать-то он не умеет, и топором пошел ко дну. Подхватила его горная речка, понесла вниз по течению, закрутила в водовороте. Раз или два лев попытался вынырнуть и выпрыгнуть на берег, да не тут-то было. Так и унесла быстрая вода кровожадного льва.

Увидел заяц, что льву пришел конец, заплясал от радости. Одним махом одолел он все девять лесных полян, не застрял ни в одной из девяти лесных чащоб - бежал, будто летел. Ведь заяц нес счастливую весть своим друзьям. А они терпеливо поджидали зайца возле его норки.

- Нет! Нет больше льва! - еще издали закричал заяц. Услыхали звери, что жестокий лев нашел свой конец на дне горной речки, обрадовались и пустились в пляс.

С того дня перестали они дрожать от страха. Никому из них не надо было отправляться на съедение к ненасытному льву. А чтобы отблагодарить зайца за его сообразительность и смелость, звери объявили его властителем джунглей.

Прикрепленное изображение (вес файла 115.5 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

27 мая - Сидоров день. По сложившейся традиции - сказка про козла.

Козёл

Русская народная сказка

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был купец, и было у него три дочери. Построил он себе новый дом и посылает на новоселье ночевать старшую дочь, чтоб после рассказала ему, что и как ей во сне привидится.

И привиделось ей во сне, что она выйдет замуж за купеческого сына.

На другую ночь посылает купец на новоселье среднюю дочь: что ей привидится?

И приснилось ей, что она выйдет замуж за дворянина.

На третью ночь дошла очередь до меньшой дочери, послал и ту; и приснилось ей, бедняжке, что выйдет она замуж за козла.

Перепугался отец, не велел своей любимой дочери даже на крыльцо выходить. Так нет вот, не послушалась, вышла! А козел в это время подхватил ее на высокие рога и унес за крутые берега.

Принес к себе и уложил на полати спать. Поутру проснулась наша красавица, глядь — ан двор огорожен частоколом, и на каждой тычинке по девичьей головке; только одна тычинка простая стоит. Обрадовалась бедняжка, что смерти избежала.

А слуги давно ее будят:

— Не пора, сударыня, спать, пора вставать, в горницах мести, сор на улицу нести!

Выходит она на крылечко; летят гуси.

— Ах вы, гуси мои серые! Не с родной ли вы со сторонушки, не от родного ли батюшки несете мне весточку?

А гуси ей в ответ:

— С твоей-то мы со сторонушки, принесли-то мы тебе весточку: у вас дома сговор, старшую сестрицу твою замуж выдают за купеческого сына.

Козел с полатей все слышит и говорит слугам:

— Эй вы, слуги мои верные! Несите платья самоцветные, закладывайте вороных коней, чтоб три раза скакнули и были на месте.

Принарядилась бедняжка и поехала; кони мигом привезли ее к отцу. На крыльце встречают гости, в доме пир горой!

А козёл в то время обернулся добрым молодцем и ходит по двору с гуслями. Ну как на пир гусляра не зазвать? Он пришел в хоромы и начал выигрывать:

— Козлова жена! Козлова жена!

А бедняжка по одной щеке его хлоп, по другой хлоп, а сама на коней — и была такова!

Приехала домой, а козел уж на полатях лежит.

Поутру будят ее слуги:

— Не пора, сударыня, спать, пора вставать, в горницах мести, сор на улицу нести!

Встала она, прибрала все в горницах и вышла на крылечко; летят гуси.

— Ах вы, гуси мои серые! Не с родной ли вы со сторонушки, не от родного ли батюшки несете мне весточку?

А гуси в ответ:

— С твоей-то мы со сторонушки, принесли-то мы тебе весточку: у вас дома сговор, среднюю сестрицу твою замуж выдают за дворянина богатого.

Опять поехала бедняжка к отцу: на крыльце ее гости встречают, в доме пир горой!

А козел обернулся добрым молодцем и ходит по двору с гуслями; зазвали его, он и стал выигрывать:

— Козлова жена! Козлова жена!

Бедняжка по одной щеке его хлоп, по другой хлоп, а сама на коней — и была такова!

Воротилась домой; козёл лежит на полатях.

Прошла еще ночь; поутру встала бедняжка, вышла на крылечко — опять летят гуси.

— Ах вы, гуси мои серые! Не с родной ли вы со сторонушки, не от родного ли батюшки несете мне весточку?

А гуси в ответ:

— С твоей-то мы со сторонушки, принесли-то мы тебе весточку: у отца твоего большой стол.

Поехала она к отцу: гости на крыльце встречают, в доме пир горой! На дворе гусляр похаживает, на гуслях выигрывает. Позвали его в хоромы; гусляр опять по-старому:

— Козлова жена! Козлова жена!

Бедняжка в одну щеку его хлоп, в другую хлоп, а сама мигом домой. Смотрит на полати, а там одна козлиная шкурка лежит: гусляр не успел еще оборотиться в козла.

Полетела шкурка в печь, очутилась меньшая купеческая дочь замужем не за козлом, а за добрым молодцем; стали они себе жить да поживать да добра наживать.

Прикрепленное изображение (вес файла 39.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

31 мая - Всемирный день блондинок

Вениамин Каверин

Золотая Пчелка и белый кролик

Ее прозвали Золотая Пчелка, потому что у нее были золотые волосы, которые развевались вокруг ее личика и блестели, как солнечные лучи. Всякий, кто видел эту маленькую девочку, невольно делался веселее. Ее отец и мать жили недалеко от деревни. Они часто посылали Золотую Пчелку за покупками в сельскую лавочку, и все, встречая ее, улыбались.

- Здравствуй, Золотая Пчелка.

- Как поживаешь, Золотая Пчелка?

- Как мы рады видеть тебя, Золотая Пчелка, - слышалось отовсюду.

Ее родители жили в маленьком домике в долине, почти со всех сторон окруженной горами. Золотая Пчелка любила взбираться на скалы и, сидя среди диких цветов, смотреть, как пчелы собирают мед. Она их не боялась, и они знали добрую девочку и любили виться около нее.

Однажды Золотая Пчелка сидела на траве, возле нее жужжали желтые пчелы. Вдруг одна из них, очень большая и старая, подлетела к ней и сказала:

- Не хочешь ли остаться с нами, Золотая Пчелка? Посмотри, как тут хорошо посреди дикого тмина, колокольчиков и других цветов!

- Да, я хотела бы пожить у вас, - ответила Золотая Пчелка, - только я должна вернуться домой к отцу и матери.

Пчела подумала несколько минут, потом сказала:

- Это правильно. Я не помню моего отца, но очень любила нашу мать, старую славную царицу. Однако повторяю, здесь очень хорошо, и у нас отличные соты в дупле вот этого старого дуба.

- Да, я думаю, в дупле старого дуба хорошо, - ответила Золотая Пчелка, - только я не помещусь в нем.

- Правда, ты слишком велика, - заметила пчела, полетав вокруг девочки. - Ну, ничего, дорогая, большой рост не недостаток, и мы все-таки очень любим тебя.

- Благодарю вас, милая, - сказала Золотая Пчелка. - Но послушайте, что там за шум?

- Это охотится великан. Он ужасный человек, его собаки и лошади топчут и портят все наши цветы, я видеть его не могу.

Сказав это, старая пчела улетела.

Золотая Пчелка посмотрела вниз в долину и увидела великана, который ехал на громадной вороной лошади. У него было такое сердитое безобразное лицо, что Золотая Пчелка со страху спряталась между камнями, и великан ее не заметил. Сам он, его охотники и собаки преследовали двух кроликов: большого серого - мать и белого, как молоко - малыша. Серый кролик поскакал через долину, и его убили. Маленький же побежал в скалы и, увидев кроткую Золотую Пчелку, прыгнул прямо к ней на колени. Она обняла его и побежала с ним домой.

Великан, охотники и собаки были очень довольны своей добычей и не заметили, что белый кролик убежал.

Золотая Пчелка очень полюбила кроткого ласкового зверька. Она устроила для него постельку из мха и папоротника и потом сделала ему хорошенький красный ошейничек и пару красных подвязок. Девочка по-прежнему ходила на скалы и всегда брала с собой кролика. Вскоре пчелы привыкли к нему, полюбили его и не сердились, когда он прыгал вокруг Золотой Пчелки. Высосав мед из цветов тмина, они позволяли ему щипать листки растений.

Когда Золотая Пчелка шла в деревню, белый кролик всегда провожал ее, важно выступая на задних лапках.

Время шло. Великан состарился, ему стало трудно охотиться, и он загрустил. Прослышав о Золотой Пчелке и белом кролике, он подумал, что было бы приятно, если бы золотоволосая девочка поселилась у него со своим забавным маленьким зверьком.

- Я нахожу, что мой замок становится темен, - сказал он своей жене. - Поди и приведи ко мне Золотую Пчелку. Я уверен, что, когда она будет у нас, дом посветлеет от ее золотых волос. Кроме того, мне очень хотелось бы разобрать руками ее кудри и посмотреть, действительно ли они золотые. Вдобавок, говорят, у нее есть ученый кролик. Пусть он прыгает по комнате и смешит меня, я слышал, что он умеет ходить на задних лапках и отлично танцует. Когда он мне надоест, я съем его за ужином.

Жена великана была добрая женщина, но она до смерти боялась мужа и ни за что на свете не решилась бы ослушаться его. Старуха пошла в домик, в котором жили отец и мать золотоволосой девочки, и вежливо спросила их:

- Скажите, пожалуйста, где Золотая Пчелка?

- Ее дома нет, - ответил старик.

- Тогда вот что, - сказала жена великана, - как только она вернется, пошлите ее ко мне. Мой муж находит, что в нашем замке стало очень темно, и надеется, что золотые волосы вашей дочери осветят комнаты.

Жена великана повторила также то, что ее муж говорил про белого кролика, но скрыла, что он, может быть, съест зверька за ужином.

Старик и старуха были в отчаянии, думая, что им придется отдать великану их Золотую Пчелку. Но отказать они не смели. Кроме того, они знали, что это ни к чему не приведет, - если великан задумывал что-нибудь, он всегда исполнял свое желание. Они обещали прислать Золотую Пчелку, когда она вернется. Жена великана ушла.

Вскоре Золотая Пчелка вернулась домой, но мать не решилась отправить ее в замок.

- Оставим ее дома хоть на эту ночь, - сказала старуха старику.

- Хорошо, - ответил он.

- Золотая Пчелка, - сказала ей мать, - завтра тебе придется встать пораньше. Великан болен, и ты отнесешь в замок несколько свежих яиц.

- Хорошо, мама, - ответила Золотая Пчелка.

Она не боялась идти в замок, думая, что, раз великан болен, ей не придется встретиться с ним. Золотая Пчелка спала в маленькой кроватке, возле которой была устроена постелька белого кролика. Они оба пошли спать в обычное время, и Золотая Пчелка тотчас же заснула, но белый кролик не закрывал глаз. Около полуночи, когда все в домике затихло, он вскочил на кровать Золотой Пчелки и стал тихонько царапать ее лапкой по лицу. Золотая Пчелка сразу проснулась и при свете месяца увидела зверька.

- Что с тобой? - спросила Золотая Пчелка. - Ты, верно, хочешь пить? Дать тебе воды?

- Нет, благодарю, я не хочу пить, - ответил белый кролик. - Не говори громко, Золотая Пчелка, потому что мне нужно многое сказать тебе. Если завтра ты понесешь в замок свежие яйца, великан не отпустит тебя. Он хочет, чтобы твои золотистые волосы, блестящие, как солнечные лучи, освещали его темный дом. Ему хочется также разобрать их руками и посмотреть, действительно ли они золотые. Кроме того, он надеется увидеть, как я прыгаю, хожу на задних лапках и танцую. Когда же я надоем ему, он прикажет приготовить из меня ужин. (Вы видите, белый кролик не только мог говорить, но и знал решительно все.)

- Что же нам делать? - сказала бедная Золотая Пчелка и заплакала. - Если великан дотронется до моих волос, я умру от страха. Если же он велит из тебя приготовить ужин, мое сердце разорвется от печали.

- Не плачь, Золотая Пчелка, - сказал белый кролик. - Мы все устроим, только слушайся меня. Когда рассветет, оденься и потихоньку отвори дверь, мы убежим в скалы, спрячемся там и, поверь моему слову, великан нас не найдет.

Золотая Пчелка так и сделала. На рассвете она оделась, надела белому кролику его ошейничек и подвязки, потом осторожно-осторожно отворила дверь. Девочка и белый кролик убежали в скалы и спрятались там, невдалеке от дуба, в котором жили пчелы. Золотая Пчелка рассказала им о своем горе и попросила их спрятать ее и зверька, но старая крупная пчела ответила:

- Если бы мы могли, то спрятали бы тебя, Золотая Пчелка, но, видишь ли, ты такая большая, что не поместишься в нашем улье в дубе.

- Правда, правда, - со слезами на глазах сказала бедная Золотая Пчелка, - я хотела бы сделаться совсем маленькой.

- Не плачь, Золотая Пчелка, - сказал белый кролик. - Все окончится хорошо, поверь мне.

Когда отец и мать золотоволосой девочки проснулись и увидели, что ни их дочки, ни ее белого кролика нет дома, они встревожились, подумав о том, как рассердится великан.

И он действительно рассердился и разослал всех своих слуг и собак искать Золотую Пчелку.

- Помните, - сказал он им, - вы непременно должны привести ко мне Золотую Пчелку и ее белого кролика. Я хочу повесить его на его красной подвязке.

Но ни собаки, ни люди не нашли Золотой Пчелки.

- Она и ее белый кролик в скалах у пчел, - сказал наконец один из слуг великана. - Пойдем за ними.

Когда бедная девочка услышала громкий собачий лай и увидела слуг великана, взбиравшихся на скалы, она горько заплакала, ломая руки.

- Что с нами будет, если они нас поймают? - сказала она. - Я скорее хотела бы сделаться вот этой пчелой, чем попасть в руки злого великана!

- Все это прекрасно, - ответил кролик, - но позволь тебя спросить, чем же сделался бы тогда я?

- Ты сделался бы вот этим маленьким коричневым муравьем.

Собаки почуяли белого кролика и залаяли громче прежнего. Слуги великана увидели Золотую Пчелку и закричали:

- Вот она, попалась, попалась!

Но когда они взобрались на скалы и подошли к тому месту, где еще недавно сидела милая девочка, то не нашли ее, только над диким тмином вилась и жужжала пчела с золотистым пушком.

- Я убью эту пчелу, - с досадой сказал один из слуг.

Однако в ту минуту, когда он поднял шапку, чтобы кинуть ее в пчелу, маленький коричневый муравей укусил его в ногу, да так сильно, что слуга подпрыгнул от боли.

Гонцы великана долго искали Золотую Пчелку и ее белого кролика, но не нашли их и доложили своему господину об этом. Великану пришлось остаться без Золотой Пчелки.

Старик и старуха радовались, что их дочка спаслась от великана, хотя и не могли понять, куда она девалась. Они боялись, что бедная Золотая Пчелка голодает, и отправились в скалы, захватив с собой молока и хлеба. Но старик и старуха не нашли ни дочки, ни ее белого кролика и, когда стали звать их, не услышали ответа. Мать Золотой Пчелки заплакала.

- Боюсь, что наша голубушка совсем пропала, - сказала она.

- И я боюсь того же, - ответил старик. - Только не будем терять надежды. Белый кролик очень умен и, конечно, сумеет позаботиться о ней.

Устав искать Золотую Пчелку, они пошли домой, легли спать и в эту ночь оба увидели ее во сне.

- Жена, - на следующее утро сказал старик, - я видел во сне, что наша Золотая Пчелка живет среди скал, греется на солнце и пьет сок из цветов, а также будто с нею и ее белый кролик.

- Я тоже видела это во сне, - ответила старуха, - и мне пригрезилось, что она сказала: "Мне хотелось бы, чтобы здесь росла медуница", а белый кролик ответил ей: "Попроси твоего отца посадить здесь медуницу".

После этого старик выкопал из своего садика несколько кустов медуницы и посадил их в землю среди скал. В эту ночь и он, и его жена увидели во сне, что Золотая Пчелка пьет мед из цветов медуницы, смеется и весела по-прежнему.

Проходили дни, недели, месяцы. Никто не видел Золотой Пчелки и не слыхал о ней. Ее отец и мать каждый день видели ее во сне такой веселой и радостной, что вполне успокоились.

Между тем великан постоянно присылал в дом старика и старухи свою жену справляться, не вернулась ли Золотая Пчелка. Ему казалось, что в его замке делается все темнее, и он еще пуще прежнего хотел поселить золотоволосую девочку у себя в доме.

- Нашей Золотой Пчелке всюду лучше, чем у великана, - сказал однажды старик.

- Правда, правда, - согласилась с ним старуха.

Прошло семь лет. Старик и старуха умерли. Умерла и жена великана, и он остался один со своим внуком, которого называли Принцем потому, что его мать была принцессой. Этот молодой человек - красивый и высокий, но далеко не великан, отличался умом, добротой и твердостью характера. Когда великан понял, что ему не удастся поселить у себя Золотую Пчелку, он стал собирать все золото, которое только мог найти: ему казалось, что блеск желтого металла разгонит темноту в комнатах замка. Скоро у великана скопились целые груды золота, однако он видел, что вокруг него все делается темнее и сумрачнее.

- У меня мало золота, - однажды сказал себя великан, - и я не знаю, где мне достать его. Я слишком стар, чтобы воевать, а соседняя великанша, у которой золота вдвое больше, чем у меня, не захочет стать моей женой. Разве что, не согласится ли она обвенчаться с моим внуком, Принцем, переехать ко мне в замок и привезти с собой все свои богатства?

Великан пошел к великанше, которая приходилась ему троюродной племянницей, и спросил ее, не выйдет ли она замуж за его внука и не привезет ли с собой свое золото? Великанша встретила его любезно и ласково, она согласилась обвенчаться с Принцем, хотя и заметила, что, по ее мнению, он слишком маленького роста.

- Впрочем, - добавила она, - мы можем поставить его на ходули.

- И ты поселишься у меня и привезешь с собой все свое золото?

- Да, конечно, - ответила великанша. - Смотри, сегодня же скажи Принцу, чтобы он завел себе ходули и прилежно учился шагать на них. Мне хочется, чтобы ко дню нашей свадьбы он умел свободно пользоваться ими.

Великан вернулся домой и тотчас же велел позвать к себе Принца, но оказалось, что его нет дома.

- Где же он? - прошамкал великан.

- С позволения вашей милости, - ответил ему слуга, - Принц ушел в скалы. Он каждый день гуляет по горам.

- Да? - спросил великан и нахмурился. - Ну так, когда он вернется, скажи ему, что я его жду.

Действительно, Принц был в скалах. Он очень часто ходил туда. Как-то раз, отдыхая посреди камней, он заметил маленькую желтую пчелку, блестевшую, как золото, и стал следить за ней. С мелодичным жужжанием она летала вокруг него и садилась то на один, то на другой цветок. Принца особенно поразило то, что всюду, куда бы ни летела пчелка, за ней бежал маленький коричневый муравей. Когда через несколько дней Принц снова пришел на то же место, он опять увидел золотисто-желтую пчелку и ее спутника - маленького муравья. Молодой человек теперь приходил каждый день и каждый день видел пчелу и муравья. Раз, когда пчела жужжала возле головы Принца, он сказал ей:

- Сядь на мою руку, пчелка.

И желтая пчелка тотчас же опустилась на его палец, а муравей остановился под травинкой. Принцу было приятно, что пчела не боится его.

- Как жаль, что ты не говоришь, пчелка, - сказал он, - мне хотелось бы, чтобы ты сказала, какое удовольствие я могу доставить тебе.

Но пчелка в ответ только зажужжала и через несколько мгновений улетела. За нею убежал и муравей. Надо вам сказать, что это случилось в тот самый день, когда великан был в гостях у великанши.

- Где ты пропадал? - спросил великан вернувшегося домой внука.

- Я бродил между скал, - ответил Принц.

- Но завтра ты не пойдешь в эти скалы, - сердито проворчал великан. - Иди к великанше, ты на ней женишься. Да смотри, заведи себе пару хороших высоких ходулей, чтобы не казаться слишком маленьким рядом с ней.

- Жениться на великанше? - воскликнул Принц, приходя в бешенство при одной этой мысли. - Никогда!

- А я говорю, что ты женишься на ней, - опять сердито прошамкал великан. (Теперь он всегда шамкал, а не говорил, потому что у него выпали все зубы.)

- Да зачем мне жениться на ней? - спросил Принц.

- Затем, что у нее очень много золота, а мне оно нужно, очень нужно, - ответил великан. - Золото желтое, светлое, блестит, и потому оно нравится мне.

- А я видел сегодня в скалах желтую пчелу, - ответил Принц, - желтенькую, как золото. Она так понравилась мне!

- Пчелу-у-у? - насмешливо спросил великан. - Уж не хочешь ли ты жениться на ней?

- Я скорее женюсь на этой пчеле, чем на великанше, - ответил совсем рассерженный Принц.

- Вот как? - закричал великан. - Хорошо же, женись на пчеле, и пусть белый кролик Золотой Пчелки будет твоим шафером.

Почему в эту минуту великан вспомнил о белом кролике - неизвестно, может быть, потому, что Принц вернулся со скал, в которых любили бывать Золотая Пчелка и ее белый кролик.

- Что ж, я охотно женюсь на хорошенькой пчелке, которую видел сегодня, - со смехом сказал Принц, - и с удовольствием познакомлюсь с белым кроликом.

Великан топнул ногой и погрозил кулаком внуку, но Принц еще раз повторил, что он не женится на великанше (это была преупрямая семья). Тогда великан снова повторил Принцу, что он должен жениться на своей пчелке, а Принц сказал, что он не желает ничего лучшего.

Великан хотел осмеять внука и потому назначил день свадьбы Принца с пчелой. Он разослал приглашения соседям, все согласились приехать. Каждому хотелось посмотреть, как будет венчаться пчела. Только великанша отказалась. Она чувствовала себя слишком обиженной, хотя и старалась смеяться над Принцем, и все спрашивала, не намеревается ли он носить свою будущую жену на шляпе.

Великан приготовил подарки для невесты: золотую корону, ожерелье и подвенечное платье. Все было сделано на размер крупной пчелы. Подвенечное платье сшили из золотой, очень толстой парчи. Венчание должно было пройти в скалах, и в день свадьбы, утром, великан отправился в горы вместе с Принцем, которому очень шел его белый атласный костюм. За дедушкой и внуком маршировали сорок скрипачей, которые всю дорогу играли на скрипках. Дальше двигалась целая толпа приглашенных мужчин и дам, все они были одеты до того нарядно, что видевшие их в один голос твердили: "Уж такой пышной, такой красивой свадьбы никогда никто и не видывал".

Первым на скалы взобрался Принц. Едва он остановился посреди камней и цветов, как к нему подлетела маленькая желтая пчелка и села на его палец.

- Ах, это и есть твоя пчела? - спросил великан.

- Да, - ответил Принц. - Это моя пчела.

- А что за белый кролик стоит позади тебя? - снова спросил великан.

Принц обернулся и увидел хорошенького белого кролика в красном ошейнике и в красных подвязках.

- Это мой шафер, - ответил молодой человек.

- Что ж, прекрасно, - прошамкал великан. - Итак, ты хочешь жениться на этой пчеле?

- Да, - ответил Принц, - хочу.

- А ты, пчела, хочешь выйти замуж за Принца?

- Да, - ответила пчела, - хочу.

И едва прозвучали эти слова, как все увидели Золотую Пчелку в платье из толстой золотой парчи, в золотом ожерелье и в золотой короне на чудных, золотистых, как солнце, волосах. Гости изумились и обрадовались. Музыканты заиграли. Принц отвел Золотую Пчелку в замок. За ними важно, на задних лапках шагал белый кролик, целый рой пчел провожал их до ворот, но пчелы не влетели в замок, боясь каких-нибудь случайностей, хотя Золотая Пчелка, которая была им очень благодарна за их доброту к ней, уговаривала своих приятельниц лететь дальше.

- Благодарим, Золотая Пчелка, - сказала старая большая пчела, - но, помнишь, наше дупло было для тебя слишком мало, замок же велик для нас. Итак, до свидания, приходи к нам.

Пчелы улетели.

Великан был доволен, что наконец Золотая Пчелка поселится в его замке. Он объявил, что теперь ему не нужно ни великанши, ни ее золота, что с него довольно Золотой Пчелки и ее золотых волос. Золотая Пчелка позволила ему смотреть на них сколько ему вздумается, с тем, однако, условием, чтобы он не дотрагивался до них руками.

Великан дал это обещание, но попросил, чтобы за это белый кролик всегда носил ошейник, красные подвязки и танцевал для него каждый вечер. На это белый кролик согласился, потребовав, чтобы великан и не думал делать из него ужина.

Когда все это было оговорено, праздник продолжался. Все были веселы и счастливы, в особенности же Золотая Пчелка и Принц.

Золотая Пчелка не забывала, как добры были к ней пчелы, и часто ходила к ним вместе со своим белым кроликом.

Прикрепленное изображение (вес файла 40.7 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

1 июня - Международный день защиты детей

Марина Соколова

Цветные карандаши

Я сидела у зеркала, смотрела на своё отражение и очень себе нравилась. Особенно мне нравились мои волосы. Недавно меня остригли наголо, но волосы уже отросли сантиметра на полтора, у висков выгорели до белизны и почему-то стояли торчком. «Вот бы запомнить мне себя такой на всю жизнь!» - думала я.

Мне было десять лет, я кончила третий класс и вот уже целую зиму и лето жила в Саратове, куда была эвакуирована вместе с мамой и маминой работой.

Мне очень хотелось запомнить себя на всю жизнь совсем не оттого, что я считала себя первой красавицей в третьем классе «А», просто я очень себе нравилась и с горечью думала о том, что волосы скоро отрастут, время пройдёт, и никогда они больше не будут двухцветные — у висков белые, а дальше серые.

Попросить маму сводить меня в фотографию мне в голову не приходило. Шла война, и я привыкла очень многого не просить у мамы. Даже когда очень хотелось есть, я не просила. Я знала, что значит, уже негде взять ни хлеба, ни картошки. О других, более вкусных вещах я даже не думала. И только однажды, лёжа вечером в постели, я мечтала о том, что прилетят самолёты и будут кидать сверху на Саратов буханки чёрного хлеба, а потом вдруг моя фантазия представила, что за чёрными буханками полетят белые...

Взглянув последний раз в зеркало, я пошла на улицу.

Я шла не гулять, я шла к маме на работу.

Мамина работа находилась в конце нашей Покровской улицы, в жёлтом доме с колоннами, в Саратовском краеведческом музее. Во дворе музея в продовольственной палатке сегодня должны были давать по карточкам необыкновенно вкусный белый хлеб — кух. Вот мне и велено было занять очередь.

На улице было солнечно и очень жарко. Солнца было так много, что слепило глаза, и казалось, что солнце не только на небе, а везде — в воздухе, в стёклах домов, в листьях тополей и в лоснящихся булыжниках мостовой. «Пожалуй, рубашку я сниму и надену платье прямо на голое тело», - подумала я и вернулась в дом.

Я сняла рубашку, а кстати и разулась... «Пойду босиком», - решила я.

У моего платья была одна особенность — оно было почти прозрачное. Сшили его из маминого платья, так как из своих я вдруг выросла. Материал у платья был дорогой, тонкий, шёлковый и назывался креп-жоржет. Я взглянула в зеркало и понравилась себе ещё больше — под тёмно-голубым платьем было бледно-розовое туловище и тоненькие палочки ног.

По улице я бежала бегом, горячая мостовая обжигала мои ноги, и я старалась больше не бежать, а прыгать от дерева к дереву, где была хоть тоненькая, но тень.

Когда я влетела во двор музея, то увидела, что там нет никакой очереди. Двор был пуст.

- Ира! Ира! - раздался мамин голос.

Я оглянулась и увидела у ворот маму.

- Ты зачем сняла рубашку? Я тебя в окно увидела. Ты такая смешная. Иди домой, гуляй во дворе и обязательно обуйся. Кух на базаре будут давать.

- А как же очередь? - спросила я.

- Там наши технички стоят. Беги домой, играй во дворе, а я вечером с кухом приду.

- Мама... - сказала я и вдруг вспомнила о цветных карандашах. Эти карандаши я видела в магазине на улице Кирова. Они были в голубых маленьких коробочках и стоили рубль коробка. Правда, около карандашей под стеклянной витриной лежала ещё маленькая глиняная куколка в глиняной ванночке. Руки у куклы были плотно прижаты к бокам, ноги вытянуты по стойке «смирно», и вся она была розового цвета. Я очень долго смотрела на куклу. Но это была такая роскошь, что я даже маме о ней ничего не сказала.

Я попросила цветные карандаши. Карандаши тоже были замечательные. У меня с самого начала войны не было таких карандашей. Да и в магазине они появились совсем недавно.

- Конечно, купи, - сказала мама и дала мне два рубля.

Я выбежала на улицу и пошла к центру города. Я шлёпала по пыли босыми ногами, и тончайшая горячая пыль взрывалась фонтанчиками под моими ступнями. Мне было так весело, что сердце замирало от радости: ещё бы, через полчаса у меня будут две коробки цветных карандашей!

Я вышла к Липкам — так назывался у нас городской сад — и пошла по тенистой аллее. Я нарочно пошла по саду, а не по переулку. Путь по переулку был короче, но там жил Самый страшный мальчишка. Самый страшный ходил всегда в бескозырке без ленточек и с лыжной палкой. Если он встречал меня в своём переулке, то загораживал мне дорогу палкой и требовал, чтобы я обходила его переулок по другой улице.

А однажды он увидел меня на Волге. Пока я купалась, он меня не трогал, но, стоило мне выйти на тропинку, ведущую к дому, он сразу загородил мне дорогу своей лыжной палкой: «Иди по другой дороге». Я быстро нашла другую дорожку к дому, но мальчишка раньше меня оказался там. Я увидела его и, прячась за перевёрнутыми лодками, пробралась к деревянной лестнице, что шла вверх по крутому берегу. Подойдя к лестнице, я с торжеством увидела, что мальчишки там нет. Бегом я взлетела по лестнице вверх и вдруг увидела, что на самой последней ступеньке сидит мальчишка, опершись на свою лыжную палку без кольца.

- Пусти, - сказала я.

- Иди по другой дороге, тут тебе нельзя ходить.

- Пусти, - повторила я.

- Нет. - он встал и загородил дорогу палкой.

Но тут откуда-то появился взъерошенный парень лет пятнадцати. Сплёвывая семечную шелуху, он сказал:

- Пусти её. Я её знаю. У неё мать в ЦГАКА работает.

ЦГАКА неожиданно произвело впечатление на мальчишку в безленточной бескозырке.

- Ну, если в ЦГАКА, пусть идёт, - произнёс он.

Дома мама спросила меня:

- Где была так долго?

- На Волге. Только оттуда выйти никак не могла. Меня один мальчишка окружил. Мама, а наш архив, где ты работаешь, называется ЦГАКА?

- Государственный архив древних актов, сокращённо ЦГАДА, но у нас есть и ЦГАКА — Центральный государственный архив Красной Армии.

- Значит, ты ЦГАДА, а не ЦГАКА? - спросила я и подумала: «Пусть только Самый страшный теперь меня не пустит, я ему сразу скажу, что моя мама в ЦГАДА работает». Мне казалось, что ЦГАДА обладает ещё более волшебной силой, чем ЦГАКА.

Я бежала по Липкам, наступала на узорные колышущиеся тени листьев, на зыбкие солнечные пятнышки между ними и думала, что было бы здорово, если бы меня сейчас засняли в кино. Мне очень нравилось, что я вся просвечиваю сквозь платье, как балерина на сцене.

Я вовсе не мечтала стать актрисой. Просто мне хотелось, чтобы засняли, как я иду по Липкам за цветыми карандашами. А потом показывали бы всему городу, как я, Ирина Козырева, иду по Липкам.

Придя в магазин, я посмотрела на куклу в ванночке и купила карандаши. Потом, выйдя из магазина, я остановилась на единственной ступеньке, что была при входе.

Коробки были нежно-голубые, ка каждой нарисован жёлтый цыплёнок, а в клюве цыплёнка — красный, красиво отточенный карандаш.

Я осторожно раскрыла одну коробку. Шесть разноцветных, словно лакированных, карандашей плотно лежали в коробке, касаясь друг друга круглыми тугими боками. Чёрный, коричневый, красный, синий, зелёный, жёлтый. Я смотрела на карандаши, и всё моё существо заполнял праздник.

- Это твои карандаши? - спросил меня кто-то.

Я подняла голову. Рядом со мной стоял мальчик. Обыкновенный мальчик. Он был чуть повыше меня, давно не стриженный, белозубый и загорелый.

- Мои, - сказала я гордо.

- Можно посмотреть?

- Смотри. - Я великодушно взглянула на него и протянула ему одну коробку. Он точно, как и я, выдвинул из коробки карандаши и был поражён.

- Красивые! - сказал он мечтательно и с сожалением отдал мне коробку. - Теперь домой понесёшь?

- Ага. А ты в каком классе?

- В четвёртом учился, в пятый перешёл.

- А я в третьем училась, в четвёртый перешла. Уж и не знаю, как я только учиться буду в четвёртом классе, - сказала я и вспомнила карту.

Эта огромная карта висела на стене в четвёртом классе «Б» у нас в школе. Она занимала целую стену и была почему-то вся белая. По белому извивались чёрные линии рек. А всё кругом было в кружках, треугольниках и пирамидках.

Я ходила смотреть карту. Я смотрела на этот таинственный огромный ребус и думала: «Нет, этого я никогда не смогу понять. Наверное, очень трудно изучать карту». Мне и в голову не приходило, что эта немая карта полезных ископаемых принадлежит ученикам седьмого класса, которые учились во вторую смену.

И вот мальчик из четвёртого класса стоит рядом и разговаривает со мной, как с равной.

- Слушай, а ты карту учил? - спросила я.

- Чего? - Он не сразу понял.

- Вы карту проходили?

- А-а-а, - протянул он понимающе и безразлично, - карту. Сто раз. Я даже сам флажки по линии фронта передвигаю. А карандаши сколько стоят?

- Рубль коробка.

- Ты где живёшь? - спросил он вдруг и шагнул со ступеньки на тротуар.

- На Покровской. - Я тоже шагнула со ступеньки на тротуар.

- Пойдём вместе, я там недалеко живу.

- Пойдём, - согласилась я. - Только пойдём по Липкам, а по переулку не пойдём. - Я показала в сторону переулка, где жил Самый страшный.

- Почему? Там же ближе.

- Там живёт один мальчишка.

- Подумаешь...

- Он ходит с лыжной палкой без кольца и всегда не пускает.

- Это «Балтийский флот», что ли?

- Чего? - не поняла я.

- Ну, на голове у него написано: «Балтийский флот».

- На голове! - засмеялась я. Не на голове, а на шапке.

- Не на шапке, а на бескозырке.

- Ну да. Она у него без ленточек. Только я никогда не могла прочитать, что у него написано. Не успевала, - призналась я.

Мальчик вдруг остановился около продовольственного магазина.

- Давай зайдём посмотрим, чего там?

- Зачем? - сказала я и посмотрела на свои карандаши. - Нет, я уж лучше домой побегу скорее.

- Слушай, давай зайдём, а? - И мальчик посмотрел на меня так, словно вся жизнь его зависела от моего решения. - Всё равно нам по пути, а мы только на минуту зайдём.

- На минуту? - повторила я неуверенно и шагнула к двери магазина. - Беги, только скорее, я тебя тут подожду.

- Зачем ты? - сказал мальчик. - Давай лучше я постою, а ты сбегаешь к прилавку посмотреть, что там есть. Я карандаши подержу. Давай мне карандаши. Посмотришь и мне расскажешь.

Я взглянула на него с удивлением:

- Я могу и с карандашами сбегать.

- Да я только подержу.

«Конечно, - подумала я, - даже подержать карандаши — счастье. Только вдруг, как я отойду, он и убежит с моими цветными карандашами?»

- Пойдём вместе посмотрим, - сказала я и подумала: «Это ж очень стыдно — е верить человеку. Вон он стоит и видит, что я ему не верю. Небось думает: «Держит свои карандаши, а живому человеку не верит». Даже в руки не даю. А мне Майка Фролова куклу с закрывающимися глазами подержать давала!»

- Зачем двоим идти? - сказал мальчик. - Я же тебя ждать буду.

- Держи, - сказала я и протянула ему обе коробки с цветными карандашами.

Не оглядываясь я пошла к прилавку, а когда оглянулась, то увидела, что мальчишка убегает вместе с моими цветными карандашами.

Сердце моё оборвалось, я кинулась к выходу. Какие-то люди входили в магазин, и я не сразу пробилась сквозь них, а когда выбежала на улицу, мальчишки нигде не было.

Жгло раскалённое солнце, сияло жаркое высокое небо, густой золотистый летний воздух охватывал землю. Мимо шли люди, мчались машины, тарахтели телеги.

Я неслась по улице Кирова к Липкам, я заглядывала в лица всем мальчишкам, перегоняла прохожих, осматривала каждый уголочек улицы.

Наконец я выбежала на площадь и остановилась. Моё сердце стучало, горло сжимали слёзы, и очень хотелось заплакать. Я посмотрела вокруг и пошла домой через переулок — по самому короткому пути на Покровскую улицу.

Я шла по переулку и ничего не замечала вокруг, словно вместе с карандашами унёс он и солнце, и небо, и всю жизнь, что только что была вокруг меня. Я совсем забыла, что иду по переулку, где живёт Самый страшный.

И только когда он вместе со своей лыжной палкой загородил мне дорогу, я вспомнила о нём. Но почему-то я его больше не боялась. Я посмотрела на него, и по щекам моим вдруг потекли слёзы.

Я совсем не хотела плакать при Самом страшном, я вытирала, размазывала слёзы кулаком, а они текли и текли.

- Что это ты? - растерялся Самый страшный. - Чего ревёшь-то? Иди. Я же тебя не трогаю. - Вдруг он улыбнулся и сказал: - Эх ты, а ещё ЦГАКА.

Я всхлипнула:

- Не ЦГАКА, а ЦГАДА.

- Я же тебя не трогаю, чего же ревёшь, дура! - сказал он почти нежно. - Иди, я теперь тебя всегда пропускать буду. - И он сел на траву у забора, положив лыжную палку у своих ног.

Я посмотрела на его безленточную бескозырку и прочитала сквозь радужно мерцающий туман слёз: «Балтийский флот».

Неожиданно для себя я вдруг села рядом с Самым страшным на траву. Всхлипывая, я рассказала ему всё о цветных карандашах.

- Больше не верь так, - сказал Самый страшный.

- Как же не верить, когда я подумала: «А вдруг он не убежит: А вдруг он будет ждать меня?»

Я опять вспомнила о шести, плотно лежащих в коробке лакированных карандашах, и по щекам моим снова потекли слёзы.

- Не реви! - Самый страшный взглянул на мои волосы. - Зачем тебе карандаши? Всё и так разноцветное. Смотри: трава зелёная, а небо голубое, кирпич красный, а дым чёрный. Ну и рёва!.. - Он вдруг снял с головы свою безленточную бескозырку и провёл ею по моей мокрой щеке.

...Я шла домой. У меня не было больше цветных карандашей, но опять светило солнце, сияло небо, дрожал золотистый воздух. «Зачем мне карандаши, - думала я, когда мир и так разноцветный».

Я шлёпала босыми ногами по пыли, и она взрывалась фонтанчиками под моими ступнями.

Прикрепленное изображение (вес файла 152.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

5 июня - Всемирный день охраны окружающей среды

Георгий Николаев

И чего только здесь не лежит!

Заметки фенолога

Хорошо проснуться утром. Рано-рано. Вроде и не утро вовсе, а ночь. Натянешь левый сапог на правую ногу, а правый — на левую, выйдешь на дорогу и вспомнишь, где сено, а где солома. И вздрогнет сердце в груди — бум! бум! Оглянешься, а вокруг! Ни души. Успокоишься, поменяешь ноги местами — и в путь.

Тут-то и поджидает тебя происшествие. Идёшь, идёшь и вдруг остановишься, как пень. На взгорке, среди россыпи кирпичей, посеребрённых инеем, виден свежий след. Что за зверь такой? Уставишься опытным взглядом и не ошибёшься. Так оно и есть: это трактор проехал. Ранняя весна — любимое время у тракторов. Даже пословица есть: трактор проехал — весна наступила.

Но след следу рознь. Присмотришься повнимательней и как обухом по голове: не трактор это вовсе, а молодой бульдозер. Ишь как сковырнул всё! Начисто. Ранняя весна у бульдозеров тоже любимое время.

Поглядишь на его работу, диву дивному дашься и пойдёшь себе дальше. Полной грудью — вдох, выдох! А ногами — левой, правой! А в голове - «Вкл», «выкл»! «Вкл», «выкл»! Хорошо на прогулке.

Вот здесь бульдозер привал себе устроил. С ночёвкой, не иначе. Лужи солярки блестят, переливаются радугой, словно и не солярка это, а 96-й бензин. Сунешь палец в лужу, мазнёшь себя по лбу, наверняка след останется.

Налюбуешься радугой вдоволь и дальше отправишься. В душе всё поёт, радостью захлёбывается. Станешь со взгорка слезать, сунешься на склон, а там канава прорыта. Неужто экскаватор постарался? Подойдёшь к самому краю, вниз глянешь — не зря рисковал: там труба лежит. Заплесневела вся чем-то сказочно-лиловым, сразу и не поймёшь чем. Уронил, верно, кто-то, а как увидел, какая красота получилась, поднять не решился. Зимой она ещё красивее станет.

Разбежишься тут или там, перепрыгнешь за раз или за два канаву, только гул по бетонным плитам пойдёт. А рядышком арматура торчит, изогнулась вся, сплелась нарядной паутиной, и где тот паучок, что сплёл её? Вокруг всё кирпичами завалено, досками усеяно, сажей густо посыпано. Только старую бетономешалку не тронуло, стоит, вся цементом запорошенная, как засахаренная. Облизнёшь невзначай и дальше тронешься.

А вот и чудо из чудес: сбились дружно в тесную кучу старые бочки. Выберешь одну, с виду ядрёная, ухо к ней приложишь и себя осторожненько по темечку: стук! А эхо в бочке: стуууууук! Знать, пустотелая. В этом году они хорошо прижились.

Дальше идёшь, под ноги смотришь, не наглядишься. И чего только здесь лежмя не лежит! Неисчерпаемое многообразие. Вот и болты из земли растут. Стайками, один к одному, и все такие смышлёные. Шляпки чуть ржавчиной тронуты, но резьба ещё крепкая, держится. Выдернешь один из земли, в руке взвесишь, кинешь куда попало — траххх! В пустую бочку попал, как в копеечку.

Устал уже, но всё равно идёшь, ногами перебираешь. Любознательство как втемяшилось, так и не отпускает. И вдруг захочется тебе чего-нибудь нетронутого, первобытного. Остановишься тогда посреди всего, положишь взгляд на что попало, напряжёшься как следует, вглядишься пристально и увидишь: вот электрончики вокруг ядер друг за дружкой бегают, вот и протончики с нейтрончиками внутри копошатся, взор радуют, душу очищают. Умиротворишься такой картиной родной природы, и достаточно, а то перенапряжёшься.

Здесь мимоходом и солнце надумает подняться. Заглядишься на светило... Впрочем, кто на кого загляделся, это ещё вопрос. Смотрит на тебя светило и любуется. Тринадцать миллионов градусов — и все тебя уважают.

Ощутишь себя тут венцом природы, и от скромности застесняешься. А скромность тебя ещё больше украсит. Тогда опомнишься через силу и закричишь горизонту в полный голос:

- Хорошо-то как!

И гулкое эхо одобрительно поддержит:

- Как, как, как...

1986

Прикрепленное изображение (вес файла 66.9 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

9 июня - Международный день друзей

Сергей Далечин

Снейки и Роберт

Эта сказка учит не ненавидеть тех, кого почти или вовсе не знаешь. Почти всю свою жизнь я наблюдал за замечательными, красивыми созданиями, называемыми змеями.

В детстве я очень часто видел издевательства над ними, как над животными, их называли злыми, подлыми злодеями, обманщиками, и так далее.

Но я никак не мог понять почему, потому что они выглядели почти безобидными, беззащитными и слабыми.

Тогда и не подозревал, насколько я прав.

Все сказки с присутствием в них злых змей были лживы, также как и подобные мультфильмы, фильмы, мифы....

Как я узнал из документальных фильмов, передач о животных, большинство змей не агрессивны, а из всех змей на земле ядовитых видов меньше трети.

Значит, на змей клевещут, то есть врут о них, называя их плохими.

И к сожалению, так лжёт большинство людей, многие из них даже не замечая, что они делают, так как клеветать на них просто ужасно тем, что об их безопасности никто совсем не хочет думать. Вот например вымирание тигров, панд и других млекопитающих большинство людей обеспокоивает, но вымирание змей... Большинству людей просто без разницы - умрут они или выживут, потому что им с самого детства говорили , что змеи плохие, значит их жалеть незачем...Поэтому я решил создать нечто редкое и даже в своём роде уникальное - сказку, где змеи будут добрыми, а не злыми, как это бывает во многих других сказках.

Надеюсь, что я добьюсь успеха, и к змеям перестанут относиться враждебно.

Жил да был маленький ужик по имени Снейки. Жил он один в лесу и много путешествовал. Он помогал другим, когда те попадали в беду, но его никто не любил, потому что он был змеёй, а змей всегда все ненавидели и презирали, к какому бы виду змея не относилась, как бы себя ни вела.

Однажды по лесу, в котором жил Снейки проходил мальчик по имени Роберт.

Бабушка с дедушкой послали его туда за грибами и ягодами, сказав ему до этого:

“Если увидишь змею - тут же убей, а то она тебя ужалит”.

Роберт заблудился, ища чёрную смородину, и вдруг встретил Снейки.

Они оба сначала очень удивились, и Роберт крикнул:

- Не приближайся ко мне, змея подколодная!

Снейки сначала очень расстроился, что ему опять угрожают, потом спросил:

- Что ты делаешь так далеко от деревни, мальчик?

- Не твоё змеиное дело! - грубо ответил ему Роберт- бабушка с дедушкой рассказали мне, что тебя надо убить, до того, как ты меня ужалишь!

Снейки заплакал.

Роберт осторожно спросил:

- Почему ты плачешь?

Змеёныш ответил:

- Все вы, люди такие! Всегда только и хотите, что убить нас!

Роберт был очень удивлён тем, что змеёныш заплакал, потому что он не знал, что у змей тоже есть чувства.

Снейки (плача) сказал:

Я не причиню тебе зла, если ты меня не тронешь! И я мог бы помочь тебе выйти из леса.

- Нет, обойдусь и без помощи всяких гадов -сказал Роберт и ушёл в другую сторону.

Снейки был очень обижен словами мальчика, но он понимал, что без его помощи Роберт заблудится в лесу и не сможет найти дорогу домой. Змееныш хотел последовать за мальчиком, но не успел.

Роберт шёл очень долго и всё дальше забредал в дремучий лес, с каждым часом теряя надежду найти верный путь. Он шёл туда, как ему казалось, верно, но он пробирался через деревья, сучки, болота, и не было ничего, что напоминало бы дорогу или дом. Он начал вспоминать слова змеёныша Снейки, предлагавшего ему помощь.

И тут он споткнулся о сучок дерева и покатился вниз, теряя всё, что он собрал за день. Внезапно ему встретился Снейки, который тут же испугался и отполз подальше, за ближайшее дерево и сказал:

- Только не трогай меня, я помогу тебе добраться домой!

Роберт, немного подумав, согласился:

- Мне терять нечего, хорошо, веди меня домой, а кстати, как тебя зовут?

- Снейки, а как зовут тебя вредный мальчик? –спросил Снейки с улыбкой

- Меня зовут Роберт – ответил вредный мальчик.

И так они отправились в деревню, по пути куда Снейки сказал мальчику:

- Я знаю, что у тебя злые бабушка с дедушкой, и что они не обрадуются, когда увидят, что у тебя совсем нет ягод и грибов, поэтому я нарвал их для тебя и сложил всё на большой листок лопуха, вооон там за деревом (показал хвостом на дуб)

- Спасибо! - Ответил обрадованный Роберт, но мои бабушка с дедушкой не злые, просто они не любят змей…

- Как и почти все люди – с грустью прервал его Снейки .

Мальчик радостно переложил все грибы и ягоды с листа в корзинку, и спросил:

- Далеко ещё до деревни?

Змеёныш ответил:

- Нет, деревня за этим холмом, надеюсь что они не будут ругать тебя очень сильно, прощай и удачи, Роберт!

Мальчику вдруг стало очень стыдно за то, что он так обидел змеёныша при первой встрече, и он сказал:

- Подожди, Снейки! Я был очень груб с тобой, а ты собрал для меня грибы и ягоды, да ещё и помог найти дорогу домой! Прости меня за то, что я так ответил на твою доброту!

-Ничего страшного, - сказал Снейки - я к этому привык, давай будем друзьями, а?

- Давай! – ответил Роберт – никогда ещё не дружил со змеёй!

Они оба рассмеялись.

-Ну что ж, сказал Снейки, тебе пора домой, а то тебя накажут.

- Я расскажу им, как всё было! - с восторгом сказал Роберт – и они больше никогда не захотят причинить зла невинным змеям!

- Отлично! – с радостью ответил змеёныш – спасибо тебе за это. Встретимся завтра!

Роберт пошёл домой, рассказывая бабушке с дедушкой про доброго змеёныша, но они ему не поверили, тогда на следующий день он рассказал про это всем своим друзьям, и подружил их всех со Снейки, и через некоторое время никто в этой деревне не называл змей злыми, все перестали называть плохих людей змеями, даже бабушка и дедушка Роберта!

Конец

Прикрепленное изображение (вес файла 161.8 Кб)

А. И. Куприн

Легенда

Высокий, худой и длинноволосый человек, в лице которого странно соединялась бледность голодной и нечистой жизни со строгой глубиной плачущего вдохновения, заиграл на скрипке. Это был торжественный, сказочный мотив - то жалобно-прекрасный в верхних нотах, то звучавший мрачной скорбью в басах. И было в нем что-то средневековое, безнадежное, изысканно-слащавое, жестокое, длительное и страшное.

Меценат, хозяин дома, в красном халате, с блуждающими, безумными, огромными светлыми глазами, встал и, притворяясь озаренным восторгом творчества, начал импровизировать. И при этом рассчитанно-неверными, широкими, капризными движениями рукавов он опрокидывал на мокрую скатерть бокалы и рюмки.

- Это было давно...-- говорил он, закрывая глаза, тряся головой и поднимая подбородок вверх, и у него выходило: "эття былля дэвно...", хотя он был русский, из хорошей дворянской фамилии, из правоведов.

- Это было давно!.. О, как давно это было! Много веков прошло... О, как много веков... И об этом забыли. Это было страшно давно...

Тогда вдруг встал человек, до сих пор молчавший, почти никому не знакомый; кто-то привел его и даже не позаботился назвать его фамилию. Он был плохо одет, широкоплеч, мал ростом, вульгарен, со смешной конторской прической ежиком.

- Позвольте мне, - сказал он умоляющим голосом. И меценат, паясничая, пятясь назад, согнувшись в пояснице, размахивая руками от груди к земле и назад, ответил клоунски вежливым тоном:

- О, пожж-ж-жалуйста...

- Начните сначала, - строго сказал вульгарный человек скрипачу.

Только одним взглядом обменялись они со скрипачом, и незнакомец начал вместе с первыми звуками скрипки.

---------------

Это было давно. Много с тех пор погибло старых родов и много разрушилось замков.

Тогда старый замок стоял еще на скале среди озера. И знали все вокруг, что озеро это бездонно, замок неприступен, а длинный железный мост на огромных блоках подымается на ночь.

Король изредка писал письма владельцу замка, называл его кузеном и предлагал ему титулы и почести. Но гордый князь, вместо благодарности, вешал королевских послов на зубцах своих башен. Он никого не боялся. Замок его был неприступен, и припасов в нем всегда могло бы хватить на десять лет.

Князь был знатен, силен и безумно смел, хотя и было ему шестьдесят лет. С веселым орлиным криком, страшный в кровавом свете смоляных факелов, мчался он впереди своих воинов ночью через мост, и внизу плескались волны, и стук лошадиных копыт раздавался как плеск. Тогда пылали деревни, плакали женщины, и богатые обозы купцов брались как добыча.

Никто не знает, зачем он женился. Разве мало ему было красивых дочерей его вассалов? Разве не выдали бы за него любую дочь из богатого древнего рода? Он праздновал дикую, кровавую свадьбу, пил вино, бросал челяди горстями брильянты и огромными, страшными, бесцветными глазами глядел на молодую жену. Она была дочерью скромного художника.

Прошел длинный год, и еще один, и еще один. Бледнела молодая жена, страшнее и бессоннее становились глаза князя. Пылали по ночам деревни. И у женщин, осужденных на смерть, одичалые псы выгрызали внутренности.

Тысячи глаз стерегли прекрасную женщину. Но была одна пара глаз, которая глядела на нее с нежной страстью и говорила ей: "Вот моя жизнь. Возьми, если нужно. Я люблю тебя!.."

Однажды, - так говорит темное предание, - князь возвратился с охоты и застал молодого пажа, стоявшего на коленях перед его женой. Он велел вывести пажа на двор и в упор выстрелил ему в правый глаз из арбалета.

Но жены он не тронул. Он собрал свою буйную, послушную шайку, одарил ее золотом, как царь, и сказал:

- Вы все свободны. Уезжайте.

И когда последний из них переехал на тот берег, князь своими руками поднял на визжащих блоках кверху железный мост, оборвал цепь, обломал блок и запер тяжелые ворота замка.

А когда последние из его шайки обернулись назад на замок, они увидели, как в башне, в самом верхнем окне, показался князь и как он бросил в бездонное озеро огромный железный ключ от ворот замка.

И проходили годы за годами. Одиноко стоял среди озера старый, грозный замок. Никто не узнал его тайны. Теперь там одни развалины, мох и мусор, зеленые ящерицы, дикие благоуханные каприфолии... Что было с этими людьми? Много ли длились их мучения? Кто мучился больше?

Никто, никто не узнал этой тайны. Тихо плещутся волны о каменные своды... Слышится в этом плеске давний, страшный топот лошадиных копыт. Никто не узнает тайны.

Тихо, тихо плещутся волны...

Оба умолкли вместе - и скрипач и импровизатор. И среди всеобщей чуткой тишины меценат сказал, презрительно фыркнув:

- Все? Н-да-а. Немного, но жалостно.

<1906>

Прикрепленное изображение (вес файла 112.6 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

17 июня - Всемирный день борьбы с опустыниванием и засухой

Как лягушка выпила всю воду

Австралийская сказка

Очень давно это было. Тогда еще не родился прапрадедушка моего дедушки.

Пришли в страну жара и засуха. И не стало воды ни в одной реке, пруду или ручье. Люди, животные и птицы начали падать и умирать. С ужасом смотрели те, кто остался в живых, на страшное, злое солнце, горевшее ярким пламенем в расплавленном золоте неба. Исчезли тучи и облака, и единственной тенью была тень смерти.

Перестали охотники гоняться за дичью и умирали вместе с животными.

Собрались те, кто еще был жив, у высохшего главного водопоя и стали обсуждать, куда делась вся вода в стране.

Оказалось, что ее выпила лягушка небывалой величины. И решили те, кто был еще жив, люди, животные и птицы, рассмешить эту лягушку, чтобы вся вода вылилась из нее обратно.

Но напрасно хохотала перед лягушкой птица-хохотунья, напрасно смешно прыгал перед ней кенгуру и танцевал на одной ноге журавль. Лягушка небывалой величины крепко сжала рот и не хотела смеяться. .

Тогда забрался маленький юркий червячок на ее голое брюхо и начал щекотать его кончиком своего хвоста.

Долго крепилась, но наконец не выдержала гигантская лягушка, затряслась от смеха, и вода хлынула водопадом из ее огромного рта.

И сразу наполнились до берегов реки, пруды и ручьи, и жизнь всего живого была спасена.

Прикрепленное изображение (вес файла 122.2 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

19 июня - Русалии

Братья Гримм

Русалка в пруду

Жил-был на свете мельник; он жил вместе со своей женой в полном довольстве. Денег и всякого добра было у них вдосталь, и из году в год достаток у них все увеличивался. Но беда-то подкрадывается в ночи: как выросло их богатство, так год за годом стало оно таять, и под конец осталась у мельника одна только мельница, на которой он работал. Он был в большом горе и, ложась спать после трудового дня, не находил себе покоя и ворочался в постели с боку на бок, полный дум и забот.

Раз поутру, когда еще не начинало светать, поднялся он и вышел пройтись, думая, что, может, у него на душе полегчает. Он переходил через мельничную плотину, и как раз в это время засиял первый луч солнца, и вот он услышал, что в запруде что-то шумит. Он оглянулся и увидел красивую женщину, медленно выходящую из воды. Она держала в нежных руках, над плечами длинные волосы, они спускались вниз и покрывали ее белое тело. Мельник понял, что это русалка, и от страха не знал, что ему делать — уйти или остаться здесь. Но раздался нежный русалочный голос, она окликнула его по имени и спросила, отчего он такой опечаленный. Поначалу мельник не мог вымолвить и слова, но, услыхав, что она говорит так ласково, сердце его успокоилось, и он рассказал ей, что он жил прежде в богатстве и счастье, а теперь так обеднел, что не знает, как ему и на свете прожить.

— Успокойся, — сказала русалка, — я сделаю тебя еще богаче и счастливей, чем прежде, но ты должен прежде пообещать, что отдашь мне то, что только что родилось у тебя в доме.

«Что бы это могло быть? — подумал мельник. — Пожалуй, щенок или котенок», — и он посулил то, что потребовала у него русалка. Русалка опять погрузилась в воду, а он, успокоенный и в добром настроении, направился к своей мельнице. Но не успел он дойти, как вышла из дверей работница и крикнула ему, что он может порадоваться, что родила, мол, жена ему мальчика. Остановился мельник, как громом пораженный, и понял, что хитрая русалка знала об этом и его обманула. С поникшей головой он подошел к постели жены, и когда та спросила: «Почему ты не радуешься красивому мальчику?» — он рассказал ей, что с ним приключилось и какое он дал обещанье русалке.

«На что мне. теперь и счастье и богатство, — добавил он, — если я должен потерять свое дитя? Да что делать теперь?» Пришли родственники поздравить его и пожелать ему счастья, но и они тоже не знали, что ему посоветовать.

А между тем счастье снова вернулось в дом мельника. Что бы он ни начинал, все ему удавалось, и было так, будто все сундуки и закрома сами собой наполняются и денег в шкафу каждую ночь становится все больше и больше. В скором времени стало у него богатств больше, чем было прежде. Но не мог он спокойно этому радоваться: обещание, данное им русалке, мучило его сердце. Всякий раз, проходя мимо пруда, он боялся, что вот-вот она выплывет и напомнит ему про его долг. Мальчика он вовсе не подпускал к воде. «Берегись, — говорил он ему, — если ты подойдешь к воде, протянется оттуда рука, она схватит тебя и утащит за собою на дно. Но проходил год за годом, а русалка все не показывалась, и мельник начал было уже успокаиваться.

Мальчик вырос, стал юношей и поступил в обученье к одному охотнику. Когда он выучился и сделался отличным охотником, взял его один помещик к себе на службу. А жила в той деревне одна красивая и честная девушка; она понравилась охотнику, и когда помещик об этом узнал, он подарил ему маленький домик. Молодые справили свадьбу и стали себе жить-поживать мирно и счастливо и от всего сердца любили друг друга.

Как-то раз пришлось охотнику гнаться за ланью. Когда зверь выбежал из лесу и помчался по полю, охотник бросился за ним и, наконец, уложил его наповал. Но он не заметил того, что находится вблизи русалочьего пруда, и, выпотрошив зверя, он подошел к воде, чтобы умыть испачканные кровью руки. Но только погрузил он их в воду, как вынырнула из пруда русалка, обвила его влажными руками и так быстро увлекла его за собой, что только волны над ними заплескались.

Когда наступил вечер и охотник домой не вернулся, жена испугалась и пошла его разыскивать; а так как он часто рассказывал ей, что надо ему опасаться преследований русалки и не подходить близко к пруду, то она сразу почувствовала, что произошло. Она поспешила к пруду и, увидев на берегу его охотничью сумку, поняла, что с ним случилось несчастье.

Плача и заламывая руки, она стала звать своего любимого по имени, но напрасно; она побежала в другую сторону пруда и стала его звать снова; она начала ругать русалку, но ответа не было. Зеркало пруда оставалось спокойным, и только молодой месяц один неподвижно гляделся в него с высоты.

Бедная женщина не покидала пруда. Быстрыми шагами она без устали все ходила вокруг него, то молча, то громко крича, то тихо стеная. Наконец силы у нее иссякли, она упала на траву и крепко-крепко уснула.

И вскоре приснился ей сон. Будто идет она в страхе на гору между огромными обломками скал. Шипы и колючки впиваются ей в ноги, дождь хлещет ей в лицо, и ветер треплет ее длинные волосы. Вот добралась она до вершины, и перед нею открылась другая картина. Небо было голубое, воздух нежный, земля мягко под ней опустилась, и на зеленом, покрытом пестрыми цветами лугу оказалась чистенькая избушка. Она подошла к ней, открыла дверь, смотрит — сидит в избушке старуха с седыми волосами и ласково ей кивает. В этот миг бедная женщина проснулась.

Уже наступило утро, и она тотчас решила послушаться сна. Она с трудом поднялась на гору, и было все так же, как виделось ей ночью во сне. Старуха приветливо встретила ее и предложила ей сесть на стул.

— Ты, должно быть, пережила какое-нибудь несчастье, — сказала старуха, — что явилась ко мне в одинокую хижину?

И женщина рассказала ей со слезами, что с нею случилось.

— Успокойся, — сказала старуха. — я тебе помогу. На тебе золотой гребень. Обожди, пока взойдет полная луна, а потом ступай к пруду, сядь снова на его берегу и расчеши свои длинные черные волосы этим гребнем. Когда ты это сделаешь, положи его на берегу, и ты увидишь, что случится.

Женщина вернулась назад, но время до полнолуния двигалось медленно. Наконец показалась на небе сияющая луна, и женщина вышла к пруду, села на берегу и начала расчесывать свои длинные черные волосы золотым гребнем, а потом положила его на самый край у воды. И вдруг разбушевался пруд, поднялась волна, подкатилась к берегу и унесла с собой гребень. Это длилось не дольше, чем надо было, чтобы гребень опустился на дно, — и вдруг расступилась водная гладь, и поднялась оттуда голова охотника. Он не молвил ни слова, но поглядел на жену грустным взором. В этот миг подкатилась с шумом вторая волна и укрыла голову мужа.

Вдруг все исчезло, и пруд стоял такой же спокойный, как прежде, и только в нем отражалась полная луна.

Женщина вернулась назад безутешной, но сон указал ей снова на избушку старухи. На другое утро женщина собралась опять в путь-дорогу и рассказала про свое горе вещей старухе. Дала ей старуха золотую флейту и сказала:

— Погоди, пока наступит опять полнолунье, а затем возьми эту флейту, сядь на берегу, сыграй на ней красивую песню, и когда ты окончишь, положи ее на песок, и ты увидишь, что случится.

Женщина сделала так, как ей велела старуха. И только положила она флейту на песок, как в глубине пруда вдруг что-то зашумело: поднялась волна, подкатилась и утащила за собой флейту. Вскоре вода расступилась, и показалась оттуда не только голова, но половина туловища мужа. Он протянул ей в страстном желанье руки, но в этот миг зашумела навстречу другая волна, захлестнула его и увлекла снова вниз за собой.

— Ах, что мне с того, — сказала несчастная, — если я вижу своего любимого, но теряю его опять!

Она снова запечалилась, но сон в третий раз привел ее в избушку старухи. Она направилась в путь-дорогу, и вещая старуха дала ей золотую прялку, утешила ее и сказала:

— Еще сделано не все, ты повремени, пока взойдет полная луна, тогда возьми прялку, сядь на берегу и напряди полную мотушку пряжи, а когда ты окончишь, поставь прялку у самой воды, и ты увидишь, что случится.

Женщина так все точно и сделала. Только показалась полная луна, она принесла на берег золотую прялку и усердно пряла до тех пор, пока не вышел весь лен, мотушка была полна пряжи. И только оказалась прялка на берегу, как в глубине пруда зашумело еще сильней, чем прежде, быстро подкатилась сильная волна и унесла с собой прялку. И тотчас вместе с волной поднялась вверх голова, а затем и все тело мужа. Он быстро выскочил на берег, схватил за руку свою жену и побежал с ней. Но только они немного отошли, как поднялся со страшным шумом весь пруд и с яростной силой разлился по широкому полю. Беглецы уже чувствовали свою неминучую смерть, но кликнула женщина в страхе на помощь старуху, и вмиг они были обращены: она в жабу, а он в лягушку. Докатилась до них волна, но не могла их утопить, только разлучила их друг с другом и унесла далеко-далеко.

Когда схлынула вода и они ступили на сушу, к ним вернулся снова их человеческий образ. Но они не знали, где находится каждый из них. Они оказались среди чужих людей, ничего не слыхавших про их родную землю. Их разделяли высокие горы и глубокие долины. Чтоб поддержать свою жизнь, им обоим пришлось пасти овец. Долгие годы они гоняли свои стада по полям и лесам и были исполнены тоски и печали.

Однажды, когда снова поднялась из недр земных весна, вышли оба они в один и тот же день со своими стадами на пастбище и случайно двинулись друг другу навстречу. Он заметил на дальнем обрыве скал стадо и погнал своих овец в ту сторону. Они сошлись в одной долине, но не узнали друг друга. Но им было радостно, что они теперь не так одиноки. С той поры они пасли свои стада вместе; они говорили мало, но чувствовали себя утешенными. Однажды вечером, когда на небе сияла полная луна и овцы уже отдыхали, достал пастух из сумки флейту и начал на ней играть прекрасную, но печальную песню. Кончил он ту песню и видит, что плачет пастушка горькими слезами.

— Чего ты плачешь? — спросил он.

— Ах, — ответила она, — вот так же светила полная луна, когда я в последний раз играла эту песню на флейте и показалась из пруда голова моего любимого.

Он глянул не нее, и словно пелена спала у него с глаз, и он узнал свою милую жену; а когда она посмотрела на него и луна осветила ему лицо, она тоже узнала его. Они бросились друг к другу в объятья и стали целоваться, — а были ли они счастливы, о том спрашивать незачем.

Прикрепленное изображение (вес файла 77 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

27 июня - Всемирный день рыболовства

Царь-рыба

Румынская народная сказка

Что было, то было; а кабы не было, и вспоминать бы не стали.

Жил на свете старик-рыбак со своим сыном. Учил он парня рыбацкому ремеслу, потому что другого ремесла он и сам не знал.

Однажды забросил старик сеть, и попалась ему большая красивая рыба; чешуя на ней сверкала как камни-самоцветы. Обрадовался старик, отдал сыну рыбу и наказал её стеречь. А сам отправился на озеро за новой добычей.

Как только скрылся рыбак на своей лодчонке из вида, рыба заговорила жалобным голосом:

– Послушай, парень, брось меня в воду. Я царь-рыба, и если ты окажешь мне эту услугу, вовек не забуду тебе этого.

Удивился парень, услышав, как говорит рыба человечьим голосом, да так жалобно, что смягчилось бы и каменное сердце. Пожалел он царь-рыбу и бросил обратно в озеро.

Рыба глубоко нырнула, мелькнула разок на поверхности и больше уже не появлялась.

Через некоторое время старый рыбак причалил к берегу; был он зол как тысяча чертей: хотя бы самый ледащий окунёк попался в сети!

– Хороша хоть та рыба, что я тебе оставил? – спросил он. – Да где же она?

– Я бросил её обратно в воду, отец, – ответил сын. – Она вдруг заговорила по-нашему и так жалобно упрашивала меня отпустить её на волю, что не устоял я… Говорила, будто она царь-рыба…

Взбешённый рыбак принялся колотить парня. Долго бил он его, и только когда устал, оставил в покое.

Но делать нечего, отправились они домой с пустыми руками. Пришлось им попоститься в тот вечер пуще, чем в канун пасхи. Маковой росинки во рту не было.

Утром рыбак снова поколотил сына. Побил он его и на второй, и на третий день… Не выдержал сын и ушёл из дому, куда глаза глядят.

Шёл он, шёл и дошёл наконец до города. У городской стены стоял карлик. Увидев сына рыбака, он подошёл к нему, поздоровался, предложил дружить и вместе искать работы. Юноша с радостью согласился. Побратались они и поклялись никогда не расставаться и делить всё по-братски.

Легко сказать – делить! Ведь у обоих в карманах не было и гроша ломаного. Решили новые друзья наняться в работники.

Подрядились они к одному хозяину и начали работать.

Закончил как-то карлик работу, стоит у ворот и видит: едет человек верхом на коне. Ведёт он за собой ещё пять коней, а на одном из них сидит его работник. На следующий день, примерно в тот же час, человек проехал мимо ворот, но уже с другим работником. На третий и четвёртый повторилось то же самое, да и все другие дни тот человек опять проезжал мимо, но каждый раз его сопровождал новый работник.

«У этого хозяина каждый день меняются работники. Куда же он девает своих старых слуг?» – призадумался карлик. И решил увязаться за человеком, чтобы узнать, куда это он каждый день едет и чем занимается.

Так он и сделал. Пошёл карлик на базар и стал там ждать. Приехал богач верхом на коне. Увидел он: стоит человек без дела и стал его нанимать на работу. Сторговались они о цене, и велел хозяин нанятому работнику сесть на коня и следовать за ним. А карлик глаз с них не спускает. Тронулись они в путь, и он за ними. Шли, шли, пересекли красивую поляну, сплошь усеянную цветами, затем углубились в лес. Долго пробирались они по лесу, пока не дошли до высокого дерева. Богач соскочил с коня и велел работнику сделать то же самое. Затем хозяин вытащил из сумы крепкую верёвку, забросил её за железный крюк, вбитый высоко в ствол дерева, и велел работнику взобраться наверх.

Влез работник на самую верхушку дерева и снимает оттуда большую корзину, а в ней до самых краёв драгоценные камни-самоцветы – диво-дивное.

– Батюшки, совсем ослепили меня эти самоцветы, будь они неладны! – вскричал работник.

– Спускайся поскорее с ними, – сердито прикрикнул на него хозяин, – да смотри, держи язык за зубами…

Спустился работник с корзиной и отдал её хозяину. Тот пересыпал самоцветы в перемётные сумы, а корзину вернул работнику и велел снова повесить её на верхушку дерева, туда, откуда он её снял.

Полез работник на дерево, повесил корзину на прежнее место и хотел было спускаться, да не тут-то было: нет верёвки на месте.

– Забрось-ка на место верёвку, хозяин, дай мне спуститься! – кричит работник. – Не стану же я прыгать, кости себе ломать. Калекой на всю жизнь останусь!

Хозяин же, ни слова не говоря, уложил перемётные сумы на коней.

– Не слышишь, что ли? Брось шутить! – кричит ему работник.

Долго кричал бедняга с верхушки дерева, но хозяин притворился, что не слышит его, – вскочил на коня и был таков.

– Стой, барин, стой! – несутся вслед ему вопли работника. – Помоги мне слезть с дерева, ведь не было у нас уговора, что ты меня здесь оставишь!

А тот хоть бы что, скачет, только искры из-под копыт сыплются.

Видит бедняга работник, что дело плохо, горько он заплакал; да так горько, что любой пожалел бы его. А карлик спрятался в кустах, ждёт, что будет дальше.

Работник ещё продолжал отчаянно кричать, а карлик вдруг увидел, как из огромного дупла выполз змей. Он медленно поднялся по дереву, до самой верхушки, где уцепился несчастный. Разинув широкую, как ворота, пасть, с оскаленными клыками величиной с добрую лопату каждый, змей в одно мгновение сожрал беднягу. Затем опять открыл свою пасть и стал изрыгать в корзину красные, зелёные и белые камни-самоцветы, пока не наполнил её до краёв. Потом пополз вниз и скрылся в своём дупле.

Сидя неподалёку в кустах, карлик видел всё происшедшее и окаменел от страха и жалости к бедному работнику. А как только змей скрылся в своём дупле, он пустился в обратный путь.

На следующий день, когда хозяин приехал на базар на своих лошадях, карлик смело подошёл к нему и предложил свои услуги. Он, видать, что-то надумал.

Ударили они по рукам, вскочил карлик на коня и поехал вслед за хозяином. Они проехали город, пересекли поляну, углубились в лес и достигли наконец знакомого дерева. Оба спешились, затем хозяин накинул верёвку на крюк, как и в прошлый раз; карлик послушно вскарабкался на верхушку дерева, снял с неё корзину с драгоценными камнями, как этого потребовал хозяин, и спустился с нею на землю.

Пересыпал богач драгоценные камни в перемётные сумы и отдаёт корзину обратно карлику, – велит повесить её на место.

– Не могу, – говорит карлик. – У меня голова закружилась. На верхушку дерева ещё раз ни за что не полезу…

– Что же мне делать с корзиной? – спрашивает сердито хозяин.

– Что делать? Полезай сам и дело с концом! – отвечает карлик.

«Как же быть, – раздумывает богатей. – Если я заберусь на верхушку, то должен и спуститься, ведь не сумасшедший же я, чтобы там остаться. А если я никого не оставлю на съедение змею, он никогда больше не будет изрыгать самоцветов…»

– Послушай-ка, дружище, – заискивающе говорит хозяин, – полезай на дерево, я тебе за это дам пригоршню драгоценных камней.

А карлик всё отнекивается.

– Лезь, говорю тебе, – кричит богатей, – ведь я с таким уговором и нанимал тебя.

Господи, как голова кружится, словно вся земля завертелась подо мной! – заорал вдруг карлик и бросился навзничь на землю.

Видит богатей, не сладить ему с упрямым слугой, и пришлось взяться за дело самому. Схватил он пустую корзину и полез с ней на дерево, чтобы повесить её, как полагается, на самую верхушку.

А карлик этого только и ждал: увидел он краем глаза, что хозяин добрался до верхушки дерева, и сразу прошло у него головокружение. Вскочил на ноги, бросился к верёвке и сдёрнул её с крюка.

– Что ты делаешь? – кричит тот сверху. – Повесь на место верёвку, дай мне слезть!

– Тебе и наверху хорошо! – отвечает ему карлик, взбираясь на седло.

– Стой, парень, стой, отдам тебе все мешки с драгоценными камнями, только забрось на крюк верёвку…

А карлик, устроившись поудобнее в седле, тронулся с места и, обернувшись к богатею, крикнул ему на прощанье:

– Оставайся, брат, на верхушке! – и, хлестнув коня, поскакал к городу.

Заметался богатей на дереве, как в западне, но видит – спасения нет: прыгать с дерева – разобьёшься, так что и костей своих не соберёшь… Выглянул змей из дупла, видит – человек на верхушке дерева, выполз и проглотил добычу целиком. Так богатей нашёл свою кончину в брюхе змея.

А карлик решил заехать к богатею домой, посмотреть что у него там делается. Но как найти его дом? Отпустил он поводья, конь и привёл седока прямёхонько к дому хозяина. Ворота были заперты на замок. Порылся карлик в сумах и в одной из них нашёл ключ.

Открыл ворота и вошёл в дом. Увидел он там столько несметных богатств, что у него в голове помутилось. Но вскоре он пришёл в себя, выпростал сумы, вскочил на коня и отправился за своим другом.

Сын рыбака был дома и сидел, грустно понурив голову, в тревоге раздумывая, не случилась ли с карликом беда, а как увидел друга, обрадовался, словно самому господу богу.

– Рассказывай скорей, где пропадал? – молит он карлика.

– Потерпи, друг, всё расскажу по порядку, – ответил ему карлик. – Сначала пойди возьми расчёт у нашего хозяина.

Пошёл сын рыбака к хозяину и потребовал расчёта.

– Очумел ты, что ли? Что это взбрело тебе ни с того, ни с сего уходить со двора? – удивился хозяин.

– Давай, хозяин, расчёт, больше я тебе не работник, – настаивает сын рыбака.

«Парень с ума спятил», – подумал хозяин.

– На, тебе, расчёт и иди с богом! – согласился он.

Собрал парень свои пожитки и пошёл вместе с карликом к дому богатея, а когда добрались они до места, карлик показал своему приятелю все найденные там драгоценности и сказал, что всё это принадлежит им двоим.

– Ты что, дружище, смеёшься надо мной, что ли? – говорит рыбацкий сын своему другу-карлику. – Не могу прийти в себя от изумления. Неужто всё это богатство – наше?

– Конечно!

– И хитёр же ты, брат! – воскликнул он, восхищённый рассказом карлика о том, как он заманил своего хозяина в западню.

Словно о попе-расстриге разнеслась по округе весть о сказочном богатстве, доставшемся сыну рыбака и его другу-карлику.

В тот год решил царь выдать замуж свою дочь. Разослал он по всей стране гонцов, и объявили они народу: коли найдётся удалец, который согласится провести с царевной ночь в её тереме, тот и станет её мужем. С царевной же дело было неладное: девяносто девять раз она выходила замуж, но все царёвы зятья погибали в первую же ночь: наутро в её горнице находили одни только их кости. Никто не мог разгадать – что было причиной их гибели.

Услышав об этом, карлик, как человек бывалый, тотчас пошёл во дворец и заявил царю, что у него-де есть крестовый брат, который решил попытать счастья и добиться руки царевны.

Царь с радостью согласился и велел карлику немедленно привести во дворец своего друга, подтвердив, что отдаст тому царевну в жёны, если жениху удастся остаться в живых.

Побежал карлик домой, позвал сына рыбака и вместе с ним вернулся во дворец.

Когда наступил вечер, сын рыбака вместе с царевной вошёл в её горницу. Карлик прокрался за ними и улёгся в углу на полу.

Ночью он встал, разбудил сына рыбака и велел ему незаметно лечь на другую кровать. Затем вытащил свой меч и стал ждать. Вскоре видит: изо рта царевны выполз большой змей. Размахнулся карлик своим мечом, и полетела с плеч голова змея. Вслед за тем разбудил он своего названого брата и говорит ему:

– Помнишь наш уговор? Всё, что добудем – делить пополам?

– Верно, таков был наш уговор, – отвечает парень.

Тогда карлик бросился с поднятым мечом к царевне:

– Разрублю и возьму себе половину! – воскликнул он.

Царевна была так напугана, что громко икнула, и из её рта выпало яйцо. Ещё два раза заносил карлик свой меч над головою царевны, от страха она раскрывала рот, и каждый раз из него выпадало по яйцу.

– Ну, друг, – сказал карлик, – забирай свою невесту, и будьте с ней здоровы. Ведь змей, будь он проклят, оставил в животе царевны три яйца, и из них должны были вылупиться три змеёныша!

Тут карлик признался сыну рыбака, что он – царь-рыба, над которой тот сжалился и выпустил в озеро. Обещав своему спасителю отплатить добром, он честно сдержал своё слово: добыл для него несметные богатства и царевну в жёны.

– Желаю тебе счастья и здоровья! – С этими словами карлик словно растаял в воздухе.

Наступило утро. Царь пришёл в горницу царевны. Безмерны были его удивление и радость, когда он увидел царевну и её жениха живыми и невредимыми.

Семь дней и семь ночей длился свадебный пир.

Я там поел,

Потолстел

И раздулся как клубок,

Как беременный сверчок.

Прикрепленное изображение (вес файла 121.1 Кб)

Ихара Сайкаку

Тяжба, решенная ко взаимному удовольствию

(из сборника «Рассказы из всех провинций»)

Фудзивара Каматари, великий канцлер, дабы вернуть сокровища, похищенные дочкой владыки моря Дракона, пригласил из столицы искуснейших музыкантов и повелел им играть на водах. Два барабана, кои при сем звучали, поступили затем на хранение, один — в Великий Восточный храм Тодайдзи, другой — в Великий Западный храм Сайдайдзи, в городе Нара.

Со временем барабан из Сайдайдзи передали во владение храма Ниси-Хонгандзи, в столичный город Киото, где он звучит и поныне, оповещая жителей о наступлении определенного часа. Много лет назад, когда на барабане меняли кожу, на внутренней стенке корпуса обнаружили надпись, рассказывающую о способе изготовления чудодейственного лекарства — пилюль «хосинтан», коими славился храм Сайдайдзи. Этот барабан, снаружи деревянный, изнутри расписан золотой и серебряной краской и украшен яркими рисунками, изображающими сонмы небесных воинов-хранителей Будды. Поистине другого столь роскошного барабана не найдется во всей Японии.

Что до второго барабана, то он остался в храме Тодайдзи, и потому всякий раз, как с наступлением Нового года совершалось особо торжественное богослужение и возникала нужда в этом барабане, соседний с Тодайдзи храм Кофукудзи брал его взаймы для отправления службы.

Как-то соседи вновь попросили барабан, но монахи храма Тодайдзи ответили отказом, причинив тем самым немалые затруднения храму Кофукудзи. Пришлось самому настоятелю вместе с главным жрецом храма Касуга вторично обратиться в Тодайдзи с просьбой — дать барабан хотя бы в последний раз. Те в конце концов с неохотой дали, и в храме Кофукудзи отслужили службу, как полагалось.

Вскоре из храма Тодайдзи прибыли посланцы с просьбой возвратить барабан, однако монахи храма Кофукудзи и не думали отдавать его обратно, и в превеликом волнении собрались в храме на совет.

— Столько лет мы брали у них барабан, а нынче они вдруг отказывают! Нет, по-хорошему, в целости и сохранности мы им барабан не вернем! Его прежде разломать надо, кожу изодрать в клочья, — кричали одни; другие же добавляли: — Нет, этого мало! Лучше сожжем его дотла в поле Тобухи!

В особенности ярились молодые, задиристые монахи; громкий крик стоял в главном притворе храма, унять буянов было невозможно.

Тогда выступил вперед престарелый монах, ведавший обучением послушников, и сказал:

— С самого утра внимаю я вашим словам, и все они — во вред государству! Есть способ вернуть барабан целым и невредимым и в то же время устроить так, чтобы он навеки перешел в наше владение!

И вот они стерли с внутренней стенки прежнюю надпись «Тодайдзи» и сызнова написали то же название, но свежей тушью, после чего вернули барабан, никого не оповестив о своем поступке. В храме Тодайдзи обрадовались, бережно спрятали барабан и больше не доставали.

На следующий год, перед началом богослужения, из храма Кофукудзи в храм Тодайдзи послали монаха и велели ему сказать следующее: «Я прибыл, как обычно, за нашим барабаном, каковой мы временно оставляли вам на хранение!» Услышав такие слова, монахи храма Тодайдзи чрезвычайно разгневались, избили посланца и прогнали его ни с чем.

Тогда храм Кофукудзи подал жалобу правителю города Нара, и началась тяжба. В ходе расследования барабан тщательно осмотрели и увидели, что кто-то соскреб старую надпись и взамен вывел слово «Тодайдзи» свежей тушью.

— Даже если надпись сия — уловка монахов храма, Кофукудзи, все равно это упущение храма Тодайдзи, раз они недоглядели за сохранностью своего барабана, — сказал правитель. — Теперь невозможно установить, какова была прежняя надпись. А посему отныне барабан переходит в собственность храма Кофукудзи, местом же хранения его, по обычаю прошлых лет, определяем храм Тодайдзи.

С тех пор барабан по-прежнему хранится в храме Тодайдзи, но монахи храма Кофукудзи беспрепятственно берут его каждый год и бьют в него, сколько им заблагорассудится.

Прикрепленное изображение (вес файла 1900.7 Кб)