Сектор Орион - Мир Беллатрикс - Сказочный мир

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

1 марта - Праздник прихода весны

Римантас Будрис

Пробуждение дуба

Весна – это утро деревьев. Они просыпаются, и каждая почка начинает ждать тепла и солнечных лучей. Потом деревья, подняв зелёные головы, смотрят на солнце. Уходящими вглубь корнями тянут соки земли. И ни на миг не отрывают взгляда от солнца. До тех пор, пока не приходит осень – вечер деревьев. Липы, дубы, берёзы, клёны роняют свои листья. Жёлтые, багряные, оранжевые. И засыпают деревья.

Является зима и застаёт их спящими. Бегают вокруг зайцы, оставляя на снегу множество следов. А деревья спят и ничего о том не ведают.

И вот опять наступает утро деревьев. Солнце плавит снег. Начинают звучат канавки, становясь ручейками. Постепенно отходит земля. Покидает её холод, гонимый солнечными лучами, и растворяется в прозрачном воздухе.

И незачем ждать, пока земля совсем отогреется. Склон холма даже не успел как следует промёрзнуть: он весь был укрыт прошлогодними листьями. Там всю зиму скреблись под снегом лесные мыши. А теперь расцвёл первый подснежник.

Кто раньше, кто быстрее? Орешник или цветок? Эти двое всегда стараются перегнать друг дружку. Поднимается подснежник и раскрывает первый голубой венчик. Взглянешь на куст орешника, а он уже свесил первые серёжки. Потом они удлиняются, желтеют, и стоит подуть ветерку, как сыплется с них золотая пыль.

Волчье лыко тоже торопится. В неодетом лесу уже издали можно заметить лиловатое пятно. Волчье лыко – куст приземистый, ниже пояса будет. Летом, когда всё вокруг зеленеет, пройдёшь мимо него и внимания не обратишь. А теперь только его и видишь. Остановишься рядом и вдыхаешь аромат его мелких сиренево-розовых цветочков. Волчье лыко просыпается одновременно с подснежником и лещиной. И так радостно и нежно цветёт, что само солнце им восхищается.

Розовеет вершина ольхи. Солнце на рассвете весь лес подрумянило. А потом оно взобралось повыше, и утренняя алость исчезла. И только вершина ольхи белой, подкрашенная зарёй, не блекнет и в полдень. Это она цветёт.

По берёзовому стволу движется сок. Отломишь ветку – и сразу выступит капля, свежее самой росы. Это кровь берёзы. Берёза тоже проснулась.

На разные голоса распевают вешние птицы. А деревья ещё только потягиваются. Никак не могут одолеть глубокую дремоту.

Клён, тот погодит просыпаться. До тех пор, пока певчий дрозд не примется вить гнездо. А тогда клён раскроет золотистые зонтики своих соцветий, и от него повеет мёдом. Клён – один из ранних друзей пчелиного братства.

На каштанах набухают большие клейкие почки. В семье деревьев оживление. Пора уже листья развернуть, пора!

И дерево деревьев – дуб – тоже услышал зов солнца. Но он не торопится. Его суровое сердце не сразу поддаётся ласке весны. У деревьев уже скоро полдень, а ветки дуба ещё не одеты листьями. Множество белых весенних облаков проплывут над ним, пока он не выпустит из заточения свои мелкие резные листики.

Стоит дуб, окружённый молодой порослью, а самый крепкий его сынок уже сильно вытянулся. Они в один день раскроют почки и взглянут на солнце. А потом старик невольно начнёт застить солнце подростку… Он не виноват, что у него такие раскидистые ветви. Куда жёлудь упал, там и дубок вырос. А крепкий молодой наследник старого дуба вырос прямо у ствола. Вырос, ничего не поделаешь. В сторонку не отойдёшь. Но каково молодому деревцу без солнца? Может, потому старик и не торопится распускать листья…

А дубок уже раскрывает почки. На самой верхушке выглянул первый листик. И увидел над собой солнце – большое и ясное. Ощутил тогда дубок, как солнечное тепло пронизывает его до самых корней. И ещё сильнее потянулся он к светилу. Не заметил он над собой ветвей старого дуба, который прежде заслонял от него небо.

Удивился дубок. Деревья тоже могут удивляться. Принялся он озираться и увидел чуть поодаль старое дерево. Могучий дуб обнимал ветвями облака и взирал на своего наследника из такой же молодой, как у того, листвы.

Потом пришёл к дубку мальчик, вбил рядом колышек и мягким мочалом привязал к нему тонкий ствол. Теперь никакой ветер не страшен.

Оказывается, осенью, когда молодой дубок погрузился в сон, он и не почувствовал, как двое ребят выкопали его и пересадили на новое место, обложив еловыми ветками, чтобы зимой заяц не изгрыз его нежную кору.

Дерево само не ходит. Но на помощь ему являются люди. Жил когда-то человек. Много лет назад посадил он дуб. А сейчас двое ребят позаботились о потомстве старого дуба.

Так наступило утро молодого дубка, солнечное, ясное, не такое, как в прошлом году. Стоят, одетые листвой, старый дуб и дубок и радуются наступлению долгого дня.

1969

Прикрепленное изображение (вес файла 195.4 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

1 марта - Всемирный день кошек

Антон Лукин.

Защитница кошек

(Публикуется с любезного разрешения автора. Взято отсюда: http://privet.ru/ )

Антону Котюсову.

В одном лесу жила была эльфа. Лес был обычным и ничего в нем волшебного, вовсе не было. Только вот откуда появилась там эльфа, ни кто не знал. Но она была. От людей она пряталась. Но кому ее все же удавалось встретить, говорили, что она была похожа на девушку, с зеленою кожей и в фиолетовом платье. Ее уши, пожалуй, как и у каждого эльфа, были заострены вверху. Но самое главное, что с ней всегда были кошки. Много, много кошек. И маленьких котят, и больших котов. Она их очень любила, хотя это они ее и выдавали. Если, встречали в лесу множество кошек, то всем было ясно, что где-то рядом эльфа. Она их ни когда не бросала и не давала в обиду. Но я еще раз говорю, мало, кому удавалось ее встретить. Она боялась и опасалась людей, потому, как ни раз, сталкивалась с их злом. Единственными ее друзьями были эти милые, четвероногие существа. И все бездомные, брошенные, ни кому не нужные кошки, убегали в лес, где их принимали с любовью и теплом. Как и эльфы, она была лесным обитателем и знала свой лес, как своих, зеленых, пять пальцев. Поэтому и находила самые отдаленные, трудно проходимые места. Где они вместе с кошками жили спокойно. Она же н много знала волшебство, хотя, не была волшебницей, но молока и мяса, с помощью волшебства, исполнить могла. Так что кошки ее не голодали. Она так любила в солнечный, теплый день поваляться с ними на травке и почесать им шерстку. Она брала их на руки и гладила их, а те в свое время мурлыкали ей. Как она это обожало, казалось, она могла за это отдать все. Ей безумно это нравилось, когда они ей мурлыкали. Их было несколько сотен, а то даже и тысяча, и когда все одновременно мурлыкали, потому, как знали, что ей это нравиться, и не важно, кого, она гладит, было похоже на пение. И она вместе с ними начинала петь. Ее милый и нежный голос и их мурчание, так совпадали и так сливались, что рождалось новое искусство.

А кошкам в лесу нравилось. Их любили, о них заботились, и это самое главное. Не нужно теперь мокнуть под дождем, и орать от голода, пока, кто ни будь, не ударит или чем ни будь, не запустит. Не нужно. У эльфы, хватало нежности на всех. А, как приятно ей было смотреть, когда маленькие котята играли с бабочками, охотились на них. Или приставали к жукам и гусеницам. Среди кошек создавались семьи и рождались много котят в любви и ласки. И вот, где-то в глуши леса, создавался новый, кошачий мир.

Это случилось давно. Она, как обычно лежала на траве и играла с ежиком, что ей только что попался. Она была еще маленькой. И вдруг, она услышала мяуканье. Такое жалкое и звонкое мяуканье. И оставив ежа в покое, она побежала на зов. Это мяукал маленький котенок, оставленный грибниками. Этот крохотный комочек шерсти, оглядывался по сторонам, дрожал от страха и жалобно мяукал. Нет слов, чтобы описать, как ей его стало жалко. Сердце ее екнуло, когда она его увидела. Эльфа взяла его на руки и стала гладить, а он мяукал и дрожал. Но постепенно, его пищание переросло в мурлыканье. И, как я говорил, она была от этого без ума. Она забрала его собой, и теперь ей стало с кем играть. Она его очень любила, просто души не чаяла. А, когда он облизывал ей лицо: щеки, губы, нос…, она готова была визжать от радости. Ей это безумно было приятно. Но она не знала, чем его кормить. Ягоды он ни ел и траву тоже. И тогда, она решила пойти в город и разузнать, чем же они питаются. Она не очень любила людей, потому как, они ее боялись. Она не раз встречала их в лесу и пыталась с ними поиграть, но те, увидев, зеленую эльфу, бросали в нее всем, чем попало, и убегали, громко крича. Поэтому идти в город она решила ночью и очень осторожно. Но, то, что она там увидела, ее довело до слез. Множество кошек, грязных, хромых и голодных бегает по городу, плачут и просят еды, а люди вовсе не обращают на них внимания. Проходят мимо, что-то едят и не делятся с ними. А не которые, даже лягают ногой, прогоняя от себя. Даже маленькие их дети, и то, кидают в них палки и камни, при этом громко смеясь. И эльфа, возненавидела людей. Поняла их всю сущность и жестокость. И она решила помочь всем этим бедным кошкам и забрать их собой в лес. Так и сделала и спрятала их там, где ни один человек их больше не обидит. И сама больше не желала с ними сталкиваться. Она выяснила, чем они питаются и с радостью кормила их молоком, рыбой и мясом. Так они и жили дружно.

Но однажды, ей все-таки пришлось столкнуться с человеком. Это был парень, молодой и красивый юноша. Тогда она еще не пряталась так далеко, где людям не пройти. Парень ходил и фотографировал цветы, бабочек, грибы, как вдруг увидел котенка. Он гладил его кроссовки и мурлыкал.

- Эй, а ты, что здесь делаешь?! – Улыбнулся тот и тоже его сфотографировал.

Затем взял котенка на руки и стал его гладить. Поиграв с ним не много, он отпустил его и принялся фотографировать дальше.

- Спасибо, что ты его не обидел. – Вдруг услышал он. Парень обернулся и увидел эльфу. Конечно, он испугался и замер. Но не закричал, как все и не убежал.

- Кто ты? – Дрожащим голосом спросил он.

- Не бойся меня, я не причиню тебе вреда. – Попыталась успокоить его эльфа. – Я раньше считала, что вы люди жестокие, но оказывается, я ошибалась. Ты вот только что играл с рыжиком и даже его не обидел.

- Я, я, я очень люблю кошек, честное слово, я их просто обожаю. – Все еще заикаясь, говорил парень. Кошек с нею было много, поэтому он так и стал расхваливать их.

- Не бойся меня, правда. Хочешь погладить черненького?!

Парень не успел ни чего ответить, как она подошла к нему и протянула черного котенка, что был у нее в руках. Она еще не как не могла поверить, что есть человек, который любит кошек. Парень взял его на руки и стал гладить. Тот сразу замурлыкал. Эльфа улыбалась.

- Ну, чего ты какой?! Не бойся меня. А хочешь, ты меня погладь. – И она подола ему свою ладонь. Юноша взял ее зеленую кисть и стал гладить. – Хочешь, я тебе тоже буду мурлыкать.

И она ему тоже замурлыкала. Это очень рассмешило парня, что он улыбнулся. Эльфа тоже обрадовалась этому и рассмеялась. Затем юноша не много осмелел, и они разговорились.

- Знаешь, ты не похож на других. Раньше я считала, что все люди плохие, а теперь знаю, что это не так. Что я ошибалась.

- Почему ты так думала?

- Вы их обижаете. Разве они этого заслуживают. – Эльфа показала на кошек. – Но ты их любишь, и это очень похвально.

- Да я очень люблю кошек. У меня у самого их семь штук. – Сказал ей парень.

- Правда?!

- Да. Одна кошка, три кота и три котенка. – Ответил он ей. – И если ты хочешь, я тебе их завтра покажу.

- Хочу, хочу, конечно, хочу. – Заулыбалась она и захлопала в ладошки.

- А, как тебя зовут?

- Что? – Не поняла эльфа.

- Вот меня зовут Игорь, и теперь ты можешь обращаться ко мне так. Как к рыжему котенку Рыжик. Поняла?!

Эльфа кивнула головой.

- А, как тебя зовут?

Она пожала плечами.

- Ясно, тогда я буду тебя звать Цветочек. Можно? – Сказал ей парень. Она была зеленой, как стебель цветка, но сказать ей об этом он не решился.

- Конечно. – Улыбнулась ему эльфа. – Ты можешь меня так звать.

И эльфа была очень рада своему новому другу. Она показала и познакомила его со всеми своими кошками. И тот охотно их гладил. И они долго еще с ним общались и играли вместе с котятами. И эльфа была очень и очень довольна, что повстречала Игоря и подружилась с ним. Но уже начинало темнеть.

- Мне нужно идти домой. – Сказал парень, посмотрев на часы.

- А, когда ты придешь снова?

- Завтра. И принесу своих котят. И мы поиграем все вместе.

- Да, да, да. – Обрадовалась его подруга. – Приходи, приходи…

- Можно я тебя сфотографирую?!

- Это как? – Удивилась она. – Зачем?

- Не бойся. Возьми котенка на руки. – Эльфа взяла на руки котенка, и Игорь сфотографировал ее. – Все.

- Все?! – Удивилась та.

- Да, все. – Сказал парень, попрощался и ушел.

Эльфа только и думала всю ночь о нем. Как они будут играть с ним вместе и ей безумно хотелось увидеть его котят. Как же она ошибалась в людях. Не все такие плохие. И ей даже стало стыдно.

Утром она услышала, как ее зовут.

- Цветочек, Цветочек, ты где?! – Раздавался по лесу знакомый голос. Она побежала на встречу и увидела Игоря. Но он был не один. С ним были еще трое мужчин.

- Что я вам говорил, вот она! – Крикнул вдруг почему-то Игорь.

- Ловите ее! – Закричал бородатый мужик и двое других, схватили эльфу за руки. – Понесли к машине.

Эльфа очень испугалась и пыталась вырваться, но у нее не получалось. Уж больно крепкие руки держали ее. И тут, все кошки, которых она любила, набросились на людей. Они громко мяукали, фырчали и царапали их. Те не смогли справиться с такой большой армией и бросились бежать. Эльфа с кошками тут же запряталась далеко-далеко, куда не пройдет не один человек, и осталась жить там. Люди еще долго приходили в лес, но так и не смогли найти ее.

Теперь эльфа знала, что все люди жестокие и им нельзя доверять. И правильно она делала, что разочаровывалась в них. Людям нельзя доверять и они не имеют доверия. Самые лучшие ее друзья, что ни когда ее не бросят и любят ее так же, как и она их, эти пушистые, четвероногие. Людям до них далеко.

И если вы когда-нибудь, придете в лес и увидите там много кошек, знайте, что где-то рядом находится зеленая девушка эльфа. Но не пытайтесь ее найти и подружиться с ней. Она очень и очень обижена на нас. На людей. И, пожалуй, ее можно понять.

Прикрепленное изображение (вес файла 232.6 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

3 марта - Всемирный день писателя.

Н. Крайнер

Сказка про старика и море

Далеко-далеко, у самого синего моря (не в том смысле, что близко очень, а в том, что синее моря во всем мире не сыщешь) жил-был старик. Старик каждый день ловил рыбу и продавал ее жителям деревни, которая рядом находилась. И не сыскать было на всем побережье вкусней рыбы, чем у того старика. Поговаривали, что он рыбу не ловит, а просто находит ту, которой жить не хочется, да и уговаривает плыть к нему в невод. А если рыба не боится и добровольно на смерть идет, там уж вкус другой совсем. Еще поговаривали, что когда-то была у старика и старуха, да только сбежала. Пошла как-то в деревню, рыбой торговать, да и сбежала с приезжим торговцем корытами. Старик после этого расстроился сильно и из ума слегка выжил. Сидит по вечерам на берегу, с морем разговаривает. Да так разговаривает, как будто море ему отвечает что-то.

У старика был маленький полуразвалившийся дом, маленький полузаросший садик и маленькая полусчастливая жизнь. Так, по крайней мере, казалось ему самому. И жить бы ему доживать свой старческий век, да только случилось в один прекрасный день вполне знаменательное событие. В деревню вернулась его старуха. Пришла к старику и сказала:

– Ну, здравствуй, дорогой, вот я и вернулась.

Старик сначала обрадовался очень, обнял свою старуху, а потом задумался о чем-то и спросил:

– А ты почему вернулась, собственно?

– Ну, как тебе сказать, – замялась старуха. – Просто спрос на корыта сильно упал, а на рыбу наоборот – вырос, вот я и решила к тебе вернуться. Да и вообще, жалко тебя стало. Вон ты как постарел. Как будто бы меня тридцать лет и три года не было. А ведь я всего пять лет назад от тебя ушла. Видно, плохо тебе без меня жилось.

Старик хотел было согласиться, что да, плохо, но неожиданно для себя самого покачал головой:

– Хорошо я жил без тебя. Очень хорошо.

Он еще раз покачал головой, вышел из домика и пошел к морю. И пока он шел, понял вдруг, что начинает опять молодеть, что радикулит уже не мучает, что зубов во рту становится больше и что старуха его уже не кажется ему чужой незнакомой женщиной, а кажется очень даже родной и весьма привлекательной. Старик поборол в себе желание вернуться в домик и пообщаться со своей старухой подольше да поближе и уселся на берегу моря, как делал каждый вечер.

– Вернулась? – спросило море.

– Вернулась, – ответил старик. – Сколько я тебе щелбанов должен?

– Четыре, – ответило море. – Ну ты хоть счастлив?

– Нет, само же видишь, – сказал старик и бросил в море камешек.

– Еще четыре щелбана, – ехидно напомнило море. – В следующий раз будешь меня слушать, вместо того, чтобы стареть не по дням, а по часам.

Старик, который уже перестал быть стариком, промолчал, он любовался закатом, как любовался им каждый вечер.

– Эй, возвращайся домой, – закричала с крыльца старуха, которая никогда не была старухой. – Завтра надо встать пораньше рыбы наловить. Да и соскучилась я по тебе. Пять лет не виделись, все же.

Старик встал и уже собирался было идти домой, но тут море сказало:

– Подожди, я же не ирод какой, давай я тебе помогу. Хочешь новую жизнь, совсем новую?

Старик кивнул, оглянувшись на свой домик, около которого стояла вроде бы знакомая ему женщина.

– Только давай в этот раз без всяких старух, хорошо?

Если бы море умело улыбаться, оно бы, конечно, улыбнулось, а так только мелкая рябь по воде пошла.

– Хорошо, – сказало оно. – В этот раз никаких старух.

Больше старика в той деревне никто не видел. Прибежала его старуха вся в слезах, сказала, он сидел у моря да и утопился вдруг. Просто взял и пошел туда, в море, и шел, пока его вода с головой не накрыла. Все в деревне решили, что старик от счастья выжил из ума окончательно, да и забыли про него. А старуха почти сразу вышла замуж за гробовщика, решив, что эта профессия всегда востребованной будет.

Так вот, далеко-далеко, у самого синего моря (в том смысле, что близко очень, а не в том, что синее моря во всем мире не сыщешь) живет старик. Старик каждый день ловит рыбу и продает ее жителям деревни, которая рядом находится. И не сыскать на всем побережье вкусней рыбы, чем у того старика. Поговаривают, что он рыбу не ловит, а просто находит ту, которой жить не хочется, да и уговаривает плыть к нему в невод. А если рыба не боится и добровольно на смерть идет, там уж вкус другой совсем.

Еще иногда приходит на берег моря бородатый дядька с блокнотом, смотрит на старика, который смотрит на море, и что-то к себе в блокнот записывает. Ходят слухи, что это самый настоящий писатель. Но слухи эти стараются ходить как можно тише, потому что характер у дядьки с блокнотом суровый, чуть что, блокнот кидает и норовит в драку полезть.

А про старуху в той деревне ничего не поговаривают. Поэта Пушкина никто не читал, потому что. Да и не принято там про чужую личную жизнь поговаривать.

Прикрепленное изображение (вес файла 61.4 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 92.8 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

Также, 3 марта - День квадратного корня. По традиции, выкладываю сказку о круглом корнеплоде.

Репа

Индийская сказка

Давно это было. Жил в одной деревне старик-крестьянин. Как-то посеял он на своем поле репу, а поле его находилось по соседству с домом помещика. Однажды вечером помещик выпустил на поле крестьянина стадо овец и свиней. Овцы поели нежные золеные листки репы, а свиньи разрыли землю и обгрызли корни.

Бог знает, каким чудом уцелел на поле один-единственный росток. Бедный крестьянин принялся заботливо ухаживать за ним. Каждый день он щедро поливал его водой, раз в неделю удобрял землю.

Пришла зима. Ударили морозы. Но крестьянину и в голову не приходило пойти выкопать репу. Наконец, когда наступила весна, он выкопал ее. Репа выросла на диво большая. Она была такая огромная, что за нее, как за стол, свободно могло усесться десять человек! Случилось, что через деревню проезжал судья той округи со своей свитой. Паланкин, в котором он возлежал, несли восемь человек. Когда судья увидел репу, лежащую на дворе у крестьянина, на лице его отобразилось величайшее изумление.

- Поразительно! -воскликнул он, не отрывая глаз от огромной репы.

- Удивительно! - хором подхватила свита.

- Поистине это какое-то чудо! - присоединился к ним и подоспевший помещик.

- Ты должен послать это чудо нашему махарадже! - обратился судья к старому крестьянину.

- Ваша милость считает, что мне следует отдать репу? - недовольно возразил тот.- А что я буду есть?

- Как?! Этакая деревенщина собирается съесть эту чудесную огромную репу? Не смей и помышлять об этом! Поспеши поднести репу махарадже, а не то я сделаю это вместо тебя!

И судья написал махарадже послание:

"Государь мой!

Благодаря Вашему милосердию, под сенью закона и справедливости, в Вашем государстве уродилась репа невиданных размеров. Ни один из Ваших подданных не достоин того, чтобы обладать этим чудом. А посему велите человеку, вырастившему репу, преподнести ее Вашей милости".

Прочтя послание судьи, махараджа был весьма польщен, хотя и не совсем хорошо понимал, что он будет делать с такой огромной репой. Но подарок он все же принял. Судья был повышен в должности, а старого крестьянина одарили драгоценностями. Слуги махараджи забрали у него репу и удалились во дворец. А старик-крестьянин с горечью глядел на драгоценности, лежавшие на его ладони. Съесть их он не мог и продать также. Ведь это был подарок махараджи!

А помещик был погружен в размышления иного рода.

"Какой счастливец этот старик! - думал он. - Такое огромное богатство получил за какую-то репу! О, если б я мог преподнести махарадже какую-нибудь диковинную вещь!"

Ни днем, ни ночью не знал он покоя от своих тяжелых дум; он так сокрушался, что даже заболел и чуть не умер.

Но вдруг его озарила счастливая мысль. Он отправился к судье, который стал еще более важным и знаменитым человеком в их округе, дал ему денег и попросил написать от своего имени послание махарадже.

Когда махараджа прочел это новое послание, он вспомнил о репе и подумал, что напрасно принял такой подарок. Какая от репы польза? Только место лишнее занимает!

И махараджа решил, что его и на этот раз хотят провести.

Когда помещик предстал перед своим господином, тот спросил его сурово:

- Ну, говори, с чем ты явился ко мне?

- О господин мой, я привел в подарок вашей милости свою дочь,- сказал помещик, склоняясь в почтительном поклоне.

Махараджа пришел в восторг при виде прелестной молодой девушки, которая плакала, прижавшись к отцу. Он распорядился немедленно препроводить ее на женскую половину дворца.

- А тебе я подарю дорогую и редкостную вещь. Ей цены нет,- сказал он помещику.

И прежде чем тот смог догадаться, какая его ждет награда, слуги притащили огромную репу и положили ее перед помещиком. Как он мог проявить хотя бы малейшее недовольство! Пришлось ему забрать репу с собой. Вернувшись домой, он выбросил ее во двор.

Когда старый крестьянин узнал, что репа его гниет на помещичьем дворе, он воскликнул:

- О, как глупы все эти раджи, махараджи и помещики! Не знают даже, на что годится репа!

И он принялся еще усерднее трудиться на своем поле.

Прикрепленное изображение (вес файла 98.2 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 36.6 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

5 марта - День рождения Колобка

Ганна Шевченко

Колобок

Бабка испекла колобок и положила на подоконник. Он лежал и смотрел вокруг себя остывающими глазами. Его терзали сомнения. Он ощущал, что создан для чего-то другого.

Внезапный внутренний импульс подтолкнул Колобка к действию. Он выпрыгнул из окна и покатился по дорожке. Вскоре на его пути встретился Заяц.

- Давай, я тебе песенку спою, – предложил ему Колобок.

- Я всего лишь учитель пения, – ответил Заяц и пошёл прочь.

Колобок покатился дальше и встретил Медведя.

- Давай, я тебе песенку спою, – снова предложил Колобок.

- Я всего лишь директор ДК, – ответил Медведь.

Колобок покатился дальше и встретил Волка.

- Давай, я тебе песенку спою, – предложил Колобок.

- Спой, – согласился Волк, – я продюсер.

Колобок спел. Волк предположил, что проект «Поющий Колобок» может иметь успех, и предложил записать сингл «Я от бабушки ушёл».

Песня мгновенно взлетела на самые верхушки хит-парадов. Колобок подписал контракт с «Cash Money Records» и записал свой первый альбом.

Прикрепленное изображение (вес файла 135 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

8 марта - Международный женский день

Мария Дюричкова

Женское племя

Когда-то – правда, очень давно – женщин было намного меньше, чем теперь, поэтому ценились они очень высоко. Ну, а раз они были в цене, то отец и не думал давать приданое за дочкой, а сам брал выкуп с жениха. А выкуп тогда полагался такой:

Кусок холстины, две-три овчины,

Пшеницы мешок и ведро медовины.

Если невеста усердна была,

Жених приводил в придачу вола.

А если невеста – мила, черноброва

Отцу полагалась ещё и корова.

И случилось в то время одному отцу пообещать свою дочь сразу трём женихам.

Первый жених был спокоен и тих,

Выкуп хороший дать посулился –

Отец подумал и согласился.

Весел и лих был жених второй:

«Будет не свадьба, а пир горой!

А если невеста твоя красива –

Завтра же будет бочонок пива!»

Отец был до пива ужасно охоч.

«Ну что ж, приходи, - говорит, - я не прочь!»

Третий жених был мужик богатый,

Шляпа с пером, борода лопатой:

«Выкуп двойной, и десяток овец!»

- «Тогда по рукам!» - согласился отец.

Вот так и получилось, что на следующий день к его избе приближались с трёх сторон сразу три жениха: первый нёс обычный выкуп, второй катил перед собой бочку пива, а третьего вообще не было видно – такую пыль поднимали его овцы.

Схватил отец дочку за руку и сунул её в хлев, где он держал свинью и козу:

- Сиди здесь и не пикни, пока я тебя сам не выпущу!

Приходят женихи и каждый спрашивает молодую.

- А она как раз к тётке своей ушла в соседнюю деревню, - говорит отец, а у самого коленки трясутся. – Приходите, молодцы, в другой раз.

Но в молодцах уже кипят гнев и обида, им сразу стало ясно, что их за нос водят. Вошли они в избу, всё вверх дном перевернули, разыскивая девушку: мол, сначала нужно её найти, а там уж как-нибудь разберёмся. Может, у тебя и вовсе никакой дочки нет!

Отец обмер, чует, что это добром не кончится, того и гляди, до поножовщины дело дойдёт. Только бы они в хлев не сунулись!

А они уже там!

- Это же хлев, у меня там только и есть, что свинья и коза, - говорит отец дрожащим голосом, а потом начинает бормотать что-то совсем непонятное: то ли он богу, то ли чёрту молится, не разберёшь…

Открывают женихи хлев, а там – подумать только! – забились в дальний угол три девушки: первая похожа на вторую как две капли воды, вторая на третью как яйцо на яйцо, и все три на одно лицо.

Парни смеются:

- Шутник вы, отец, нашли куда прятать наших невест!

Весь их гнев как рукой сняло, поотдавали они отцу выкуп, справили три свадьбы под одной крышей, а потом каждый увёл свою жену к себе домой.

Всё вроде бы хорошо, только отец с той поры не знал покоя. Получил он выкуп за трёх невест, но мало ему от этого радости: ведь он даже не знает, которая из девушек его родная дочь!

Прошло время, и собрался он девушек навестить.

приходит к первой. Солнце уже давно взошло, а она ещё в постели валяется. Хутор богатый, но грязь всюду несусветная. Чумазые дети шныряют по дворуу и грызут дикие груши, жёлуди, корешки какие-то.

"Ну, с этой всё ясно, - подумал отец, - была свиньёй и осталась свиньёй." И пошёл дальше.

Приходит он ко второй. А та как раз с мужем ругается, орёт на него и головой трясёт, будто боднуть его хочет. А муж таращит на неё пьяные свои глаза. Вокруг дети бегают, всё "бэ-э да мэ-э", путного слова от них не услышишь.

"А эта, видать, козьих кровей," - подумал отец и пошёл дальше.

Вечером приходит он к третьей. Та его ласково встретила, накормила, в чистую постель спать уложила. Утром встала спозаранку, умылась, причесалась, потом детей разбудила, опрятно одела, за стол усадила. И со всеми у неё совет да любовь: с мужем, с отцом, с соседями.

- Вот это и есть моя родная дочь! - говорит отец.

Прикрепленное изображение (вес файла 121.2 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 83.9 Кб)

С. В. Афоньшин

Сказ о башне Белокаменной

В то лето, как великий князь московский задумал Нижний Новгород кругом каменной стеной обнести, томились в нижегородских темницах молодцы-удальцы из новгородских ушкуйников, а с ними их земляк Данило Волховец. Совсем молодым пареньком он в Новгороде Великом на возведении детинца трудился - камни тесал, кирпичи подносил, известь месил да и мастером стал. А когда детинец построили, другие ремесла от заморских мастеров перенял и стал искусником на всякую руку - и меч выковать, и колокол отлить, палаты каменные выстроить и судно морское починить заново. И такой тот Данило Волховец был толковый да памятливый, что перенял говор заморских гостей, что в Новгород по торговым делам наезжали. Вдруг в жизни Волховцу перемена вышла. Решился он с новгородскими ушкуйниками на Волгу податься, на вольный свет поглядеть, другую жизнь повидать. Ушкуйники люди верные, но отчаянные головушки, с ними подружиться - все одно что в "орлянку" сыграть: либо орел, либо плата-расплата! Так и у Волховца получилось. Попались они в цепкие лапы стражи княжеской и очутились в темницах Нижня Новгорода. Чуть не год сидели в застенках молодцы-удальцы, солнышка не видели, жаждой, голодом мучились. Ладно, что добрые люди сквозь решетки бросали им подаяние. Но одним днем распахнулись двери тяжелые и всех узников из темниц на волю кликнули:

- Эй, вылезай на свет, кровь разбойная!

Высыпали из башни каменной изнуренные новгородцы и пошли за стражей на горы высокие копать рвы глубокие, камни тесать, кирпичи таскать, стены крепостные выкладывать и башни под самые небеса поднимать. Скоро смекнул воевода Волынец, слуга князя великого, что напрасно новгородских молодцов в застенках держали, давно бы их к делу крепостному приставить - такие они сноровистые да ловкие в работе были! А первым среди них - Данило Волховец. И посулил воевода всех новгородцев за отменную работу на волю отпустить, а Волховца поставил главным мастером над всей ватагой каменщиков.

Не одно лето трудились новгородцы рука об руку с коренными нижегородцами. Крепко-накрепко строили, не простою кладкой, а крестового, а известь так хитро да умело гасили, что схватывала камень и кирпич намертво. Знали и умели люди русские, как кремль против ворогов строить: неспешно да надежно, на веки веков! Вот и показалось князю великому Василию, что нижегородская крепость строится мешкотно. И послал он в Нижний Новгород искусника и мастера по крепостям итальянца Петруху Франческо с помощником Джовани Татти. Оба прибыли разряжены по-заморскому, в шапочках диковинных, в плащах-накидушках и при шпагах, как настоящие воины. Мастер Петро Франческо всем русским по нраву пришелся, сразу угадали в нем человека великого духа и мастерства. А помощник его, Джовани Татти, был настоящий головорез, заморский хвастун и задира. Чуть что - и за шпажонку свою хватался, на ссору, на драку напрашивался. В крепостном деле только понаслышке смекал, а своими руками и одного кирпича не вкладывал. И за все его проделки и выверты переделали русские люди имя Джовани Татти на свой русский лад – Жеваный Тать.

Начал было распоряжаться этот разбойник Жеваный Тать над артелью новгородцев, приказывал класть крепость не крестовой кладкой, а простой, чтобы скорее дело шло. Вот и стали рассуждать между собой русские мастера-каменщики, что кремль нижегородский строили: "Доколе будем терпеть ругань да понукание в убыток Руси и Нижню Новгороду? Некрепко крепость класть - в беду попасть! У иноземных мастеров одна заботушка – поскорее мошну набить и за море уплыть. А нам перед всей Русью ответ держать!"

Знал Данило Волховец, что правду говорят мастера-нижегородцы. Не раз слышал он, как Джовани Татти уговаривал Франческо крепостные дела торопить и восвояси домой спешить. Вот выбрал Данило время, когда воевода Волынец с Петром Франческо вместе мимо проходили, и рассказал им о недовольстве мастеров-нижегородцев. А Петруха Франческо и сам давно приметил, что нижегородцы да новгородцы и без подсказки и указки надежно и умело крепость кладут. Особо отличал он Данилу Волховца и часто маэстром называл-величал, это по-иноземному, а по-русски сказать - искусник и умелец большой. Вот после того и приказал он своему помощнику Татти: "Не неволь русских по нашему способу стену класть. Их кладка крестовая чуть помешкотней, зато долговечнее!"

Воевода Волынец в тот раз с Данилой тоже ласково обошелся и опять посулил всех новгородцев вольно поселить в любом посаде Нижня Новгорода, как только закончат постройку крепости. А тальяшка этот, Жеваный Тать, после того еще злей стал придираться к русским каменщикам и особо к мастеру Даниле Волховцу.

Жила в ту пору на верхнем посаде одна девка-краса, темные глаза, толстые косы, а улыбнется - словно бутон розовый раскроется. По имени звали Настасьей, а прозывали Горожаночкой, лет ей за двадцать перевалило, но замуж что-то не торопилась и отшучивалась:

- Милый не берет, а за немилого сама не иду - не миновать вековушей быть!

Жила своим домком, с матушкой родной, честным трудом. Частенько она по горе за водой спускалась, и каждый раз ей молодцы-каменщики с крепости подмигивали, ягодкой называли, на стену зазывали. Только ягодка, видно, не промах была, отвечала бойко, но по-умному. Сам Петро Франческо на ту Горожаночку заглядывался, шапочку на лысине поправлял, усы крутил, завивал и, за шпагу держась, как журавель по стене выхаживал. А подручный его Жеваный Тать, завидев Настасью, добрым притворялся и рожу свою идолову старался подделать под ангельскую. Не знали, не ведали они, дурачки заморские, да и никто другой не догадывался, что не зря Настасья Горожаночка мимо стен часто ходила, ватагу трудовую водой поила. Давным-давно через решетку темницы она с Данилом Волховцем добрым словом уж перемолвилась. "Добьюсь воли - назову женушкой!" - так ей Данило однажды из окна темницы сказал. А теперь, не жалея сил, служил он князю московскому, надеясь дожить до обещанной воли. Молодецкая артель новгородская ничем перед девкой не бахвалилась и не охальничала, а, завидев ее, песни заводила и под песню крепость строила - камни тесала, тяжести поднимала:

Ай, ладушка, Горожаночка,

Не жаль такой полушалочка!

Аи, ладушка, пожалей молодца -

Не жаль для такой золотого кольца!

Краса молода, откуда вода?

Чай, с Почайны-ручья, нам напиться бы!

Али с Волги-реки, так умыться бы!

С такой песней и камень легче казался, и с ношей кирпичей веселее бежалось, и крепость быстрее росла. Как пройдет мимо Настя Горожаночка - словно солнышком всех пригреет, и каждому горемыке-труженику казалось, что это ему она так радостно и по-родному улыбнулась.

Трудились люди русские на нижегородской крепости почти без сна и отдыха, подвозили кирпичи каленые, как кровь багряные, а в ямах кипела, пузырилась известь горячая, набирая силушки, чтобы камень-кирпич схватить мертвой хваткой. Согнувшись под ношами, вбегали на стену сотни людей и, сваливши груз, обратно скатывались. А ловчее, быстрее и крепче всех работали молодцы из ватаги Данилы Волховца, зарабатывая милость княжескую – волю вольную! Сам Петро Франческо, маэстро великий, не мог надивиться на мастерство и неутомимость артели новгородской, и наполнялось его сердце уважением к русскому мастеру: "Таких поучать не надо - сами любого научат!"

А помощник его, этот Жеваный Тать, все придирался и подгонял, очень хотелось ему поскорее золотом мошну набить и за море удрать. Особо невзлюбил он ватагу новгородцев после того, как они его на безлюдьи окружили и посулили в горячей извести выкупать, если не перестанет докучать Настасье Горожаночке.

А матушка-Волга катилась и катилась, неудержимо, как время, волной играла, по утрам солнце с левого берега принимала, по вечерам за правым горным прятала, то стужу, то зной, то каргу-осень встречала, то весну-молодушку. А за весной и праздники весенние спешили. Ко дню праздника зачатия приурочили нижегородцы закладку сразу трех башен кремлевских: Бориса да Глеба, Зачатьевскую и Белокаменную, да всей стены между ними. Выкопали котлованы и рвы, натесали камня белого, кирпича навозили гора горой, заварили известь в ямах глиняных. И в день непорочного зачатия все нижегородцы на молебен высыпали. Под колокольный звон из церквей иконы вынесли, а передом, на полотенцах льняных, белоснежных, икону Богородицы. Все труженики кремля, простые люди и знатные, обнажили и склонили головы. Петро Франческо, мастер гордый и суровый, с непокрытой головой незаметно в сторонке стоял. Уважал он и народ и веру русскую, православную. Только Джовани Татти, этот безумный Жеваный Тать, не снимая шапчонки, среди народа важно расхаживал, на православный обряд дивился.

Под конец моления стали нижегородцы нательные крестики снимать и на дно котлованов бросать, чтобы стояли башни и стены кремля веки вечные, не поддавались вражьим осадам и приступам. Вот подошла к яме Настасья Горожаночка, расстегнула на груди пуговки, сняла с шейки крестик золотенький и в котлован бросила. Тут откуда-то Жеваный Тать под-Еернулся, как угорь

начал вокруг девки увиваться, обнимать, да под расстегнутую кофту заглядывать. Гляди того, целовать-миловать при народе начнет. Оторопела было Горожаночка, но скоро образумилась и наотмашь охальника по роже ладошкой ударила. Попятился от нее Джовани Татти да в яму и свалился, озорник заморский, на смех всему миру нижегородскому. Свалился, а выбраться не может, злится и ругается по-иноземному: "О, Мадонна путана!"

Все видел и слышал Данило Волховец, и не стерпело сердце его. Подскочил он к яме, за руку Жеваного вытащил да тут же, не откладывая, ударил того по одной щеке, потом по другой, поучая уму да разуму: "По-вашему она путана, да по-нашему матерь честная!" Стыдно стало Татти, что при народе по щекам бьют, и за шпагу схватился. Но Данила его за руки ловко поймал и, когда шпага вывалилась, в охапку супротивника сгреб. И тут от боли нестерпимой охнул новгородец, но приподнял злодея-тальяшку и в яму с кипящей известью бросил. А сам, как дуб подрубленный, медленно к земле склонился. Подбежали к яме люди - Джовани Татти вытаскивать, да нескоро достали. А Данила без дыхания лежал, с заморским ножом в подреберье.

Затужили, загоревали нижегородцы, заголосили, запричитали бабы. Настасья Горожаночка в сторонке стояла и платок свой в горячих слезах молча купала. Потускнел лицом главный мастер Петро Франческо. Жалел он земляка своего, Татти шалопутного, а еще больше печалился о русском мастере Даниле Волховце. Поговорили они с воеводой и распорядились, чтобы обоих смертоубийц в подбашенных котлованах захоронили.

Невесело разошелся с молебна народ нижегородский. Недобрая примета при закладке башен получилась. Не устоять долго стенам кремля, что близко к Волге спускаются. Неохотно и каменщики за известь брались, в которой безбожный тальяшка сварился. Ватага Данилы Волховца молча работала, воздвигая башню-памятник над могилой своего товарища. Весь белый камень с берега Волги своими руками переносили, известь по-своему в яме замесили и трудились неистово, не жалея себя.

С каждым днем и часом прибывала, росла у Волги величавая суровая башня. Все остатки белого камня на нее израсходовали, и прозвал ее народ Белокаменной. А на полдень от нее, из кирпича кроваво-багряного другая башня росла, Зачатьевская. Под ней богохульник и хвастун тальяшка Тать лежал.

Живые же люди, как муравушки, на стены карабкались, кирпичи, камни, известь тащили, стены лепили с верой великой, что простоят они веки вечные, никаким стихиям и бедам непокорные.

А Настасья Горожаночка не забывала своего Данилу Волховца, не затухала в ее сердце любовь к нему и ненависть к злодею Джовани Татти. Из года в год, в погоду и непогодь, каждый вечер она на откос выходила, к башне Белокаменной, и негромко свою песню пела. Налетавший с Волги ветер обнимал кремлевские стены, сердито гудел в бойницах, трепал полушалок и косы Горожаночки, но не успевал осушать ее слезы, не заглушал песни:

Горы хмурые, высокие,

Воды хладные, глубокие,

Сдвиньте к Волге стены тяжкие,

Что сокрыли ясна сокола!

Волга, реченька могучая,

Проложи русло под кручами,

Размечи струею быстрою

Прах злодея ненавистного!

И Волга, и Дятловы горы слушали ту песню, но молчали. Молчали до поры до времени, как судьба неисповедимая, что всю правду жизни знает, да не скоро сказывает. Спустя много лет, словно исполняя волю Горожаночки, подточили подземные воды склон горы вместе с крепостью и башней Зачатия, чтобы сползли они к Волге оползнем. А башню Белокаменную не тронули, оставили памятником над могилой мастера, сложившего крепость нижегородскую.

Прикрепленное изображение (вес файла 226 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 497.3 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

17 марта - день святого Патрика. Национальный праздник Ирландии

Чёрный вор

Ирландская сказка

В давние времена правил в Эйре король, который взял себе в жены королеву, прекрасную и добрую. Она была такой доброй, что все люди в стране любили ее, особенно бедняки, и не проходило дня, чтобы они не появлялись в королевском замке со своими просьбами. У короля и королевы росло три славных сына, и не было никого счастливей их во всем королевстве Ирландском до того самого дня, пока королева не слегла от неведомой болезни. Она почувствовала, что смерть ее близка, и позвала к себе короля, и сказала ему:

– Если я умру и вы женитесь еще раз, обещайте мне отослать моих трех сыновей в самую отдаленную часть королевства, чтобы они не оказались под властью чужой женщины. Пусть они живут там, пока не станут взрослыми.

Король поклялся, что исполнит желание королевы, и она спокойно умерла.

Король горько оплакивал ее год, а то и два и даже не думал брать себе новую жену, пока советники не сказали ему, что для блага государства ему следует жениться. Тогда он приказал выстроить в самой отдаленной части королевства замок и отослал туда своих трех сыновей со слугами и учителями, чтобы они ухаживали за детьми. А потом женился и был опять счастлив, пока новая жена не подарила ему сына.

И вот как-то вскоре после рождения сына король уехал на охоту, а молодая королева вышла погулять в окрестностях замка. Когда она проходила мимо хижины полувыжившей из ума старой птичницы, она услышала, как старуха жалуется, что новая королева совсем не заботится о бедных.

– Тебе-то нет дела до бедняков и горемычных людей, что живут у самых стен твоего богатого замка, – кричала ей вслед старуха. – Не то что славной, доброй королеве, которая была женой нашему королю до тебя. Недаром говорят, что благородная леди готова была снять со своих плеч плащ и отдать его любому, кто больше в нем нуждался.

Услышав эти слова, молодая королева остановилась и решила расспросить птичницу о покойной королеве. Она пообещала старухе сотню пестрых коз, сотню овец и сотню коров, чтобы та ей все рассказала, и услышала от нее про трех королевских сыновей, живущих в уединенном замке в самой отдаленной части королевства.

– А когда они вырастут, – закончила старуха, – твоему собственному сыночку негде будет и головы приклонить словно пташке небесной.

Рассказ старой птичницы встревожил молодую королеву, она испугалась за судьбу своего сына, но старуха успокоила ее:

– Послушай меня, и я научу тебя, как отделаться от сыновей короля. Заставь короля пригласить их в гости, сюда в замок, а пока они будут гостить здесь, попроси их сыграть с тобой в шахматы. Я дам тебе заколдованную доску, и ты выиграешь. Когда ты выиграешь у всех троих, скажи, что в наказание ты велишь им отправиться за тремя скакунами короля Конала, потому что хочешь трижды объехать на них границы королевства. Они поедут, и ты их больше не увидишь, ведь уж немало героев отправлялось на поиски коней короля Конала, и никто из них не вернулся назад. А твой сын станет королем, когда придет время.

Королева пошла домой и в тот же вечер, как только король прискакал с охоты, спросила его, почему он прячет от нее своих сыновей.

– Верни их в замок, – попросила она, – и ты увидишь, что я полюблю их не меньше, чем своего родного сына.

И вот король вернул своих трех сыновей и велел в их честь приготовить великий пир. И все люди в королевстве ликовали, потому что снова видели их в королевском замке.

После пира королева вызвала каждого брата, одного за другим сыграть с ней в шахматы. С каждым она играла трижды; два раза выигрывала, а на третий нарочно проигрывала.

Вечером старший из братьев пришел к ней и спросил:

– Какое наказанье будет мне и моим братьям за то, что мы проиграли вам?

– Я требую от вас клятвы не спать дважды под одной крышей и не есть дважды с одного стола, пока вы не приведете ко мне трех скакунов короля Конала, потому что я хочу трижды объехать на них границы королевства.

– Но где, скажи, о королева, искать нам коней короля Конала? – спросил старший принц.

– Обойдите четыре части света, – ответила королева, – и в одной непременно найдете их.

– А теперь я назначу наказание вам, – сказал старший брат, – за ту партию, что вы проиграли мне: я беру с вас клятву подняться на крышу замка и стоять там и смотреть, ни разу не спускаясь вниз, до тех самых пор, пока мы не вернемся со скакунами.

– Отмените ваше наказанье, и тогда я отменю свое! – воскликнула королева.

– Если человек в молодости увиливает от первого же наказания, которое назначили ему, то ничего путного из него не получится, – сказал принц. – Мы отправляемся за конями!

На другой день три брата распрощались со своим отцом и отправились на поиски замка короля Конала. И вот, пропутешествовав много дней и не найдя даже следов этого замка, они повстречали какого-то хромого человека в черном колпаке на голове.

– Кто вы такие? И что вас завело в эти края? И куда вы так спешите? – спросил человек в черном колпаке, остановившись перед ними.

– Мы сыновья ирландского короля, – ответил старший из братьев, – и мы ищем трех скакунов короля Конала, чтобы привести их к нашей мачехе.

– Пойдемте со мной, – сказал хромой незнакомец, – проведем вместе ночь, а завтра я отправлюсь с вами и покажу дорогу к замку короля Конала.

Уже смеркалось, братья пошли за незнакомцем и провели ночь в его хижине. А на другое утро раным-рано человек в черном колпаке разбудил их и сказал:

– Немало отважных героев пытались уже достать коней короля Конала и поплатились за это жизнью. Но, – добавил он, – я вам помогу, и, может быть, вам это удастся. А без меня вам ни за что их не найти.

И вот четверо пустились в путь и еще засветло добрались до замка короля Конала. Однако они дождались полночи и только тогда пошли на конюшню за конями. Велика же была их радость, когда они увидели, что вся стража крепко спит.

Три брата и человек в черном колпаке воспользовались этим, и каждый выбрал себе коня. Но едва они дотронулись до них, как скакуны бешено взвились на дыбы и стали так громко ржать, что подняли на ноги весь замок. Стражники бросились на братьев и вмиг схватили их и человека в черном колпаке. А потом отвели пленников к королю Коналу.

Король Конал сидел в главном зале своего замка на большом троне из чистого золота. По обеим сторонам от него и позади трона стояла стража с обнаженными мечами. А перед ним на жарком огне в огромном котле кипело и пузырилось масло.

– Что такое! – воскликнул король Конал, увидев перед собой человека в колпаке. – Если бы Черный Вор не умер, я бы сказал, что это он и есть!

– Я и есть Черный Вор, – сказал человек в черном колпаке.

– В самом деле? – сказал король. – Ну, мы это еще проверим. А кто эти трое молодцов?

– Мы сыновья ирландского короля, – ответили трое братьев.

– Что ж, – молвил король Конал, – начнем с младшего. Только сначала разбросайте-ка огонь под котлом, а то масло все выкипит!

Потом король повернулся к Черному Вору и спросил:

– Ну что, разве этот юноша не близок сейчас к смерти?

– Однажды я был ближе его, – ответил Черный Вор, – и спасся.

– Расскажи-ка, – говорит король, – и если ты и в самом деле был ближе к смерти, чем он сейчас, я дарю ему жизнь.

– По рукам, – сказал Черный Вор и начал свою историю:

ТРИ ЗАКОЛДОВАННЫЕ ДЕВУШКИ

В молодости у меня были земли и несметные богатства. Жизнь моя текла в полном покое и довольстве, пока не явились три ведьмы и не разорили меня дочиста. Тогда я вышел на большую дорогу и стал знаменитым разбойником, самым знаменитым во всем Ирландском королевстве – Черным Вором.

Так вот, эти три ведьмы были дочерьми короля, который правил в то время в Зйре. Днем это были самые прелестные девушки во всем королевстве, а ночью, по заклинанию злого волшебника, они обращались в трех мерзких ведьм.

И так получилось, что, еще до того как мне потерять все свое имущество и выйти на большую дорогу, я отдал приказание моим слугам запасти торфа на целых семь лет – нарезать его и принести ко мне. Возле дома моего выросла огромная куча, такая большая, словно настоящая черная гора. И вот однажды ночью, – это случилось после полуночи, – возвращаюсь я с пирушки домой и что же вижу: три страшенных ведьмы хватают из моей кучи торф, бросают его в три корзины, взваливают корзины на спины и уносят его. Так они в ту зиму и таскали мой торф, пока весь не перетаскали.

На другой год я снова сделал запас торфа на семь лет, но ведьмы явились опять и принялись его растаскивать. Тогда как-то ночью я подстерег их, подождал, пока они наполнят корзины, и пошел за ними следом до самых холмов. Я заметил, как они спустились в подземную галерею под скалами на глубине ста двадцати футов. Заглянув вниз, я увидел, что там пылает огонь, и ведьмы варят в огромном котле целую тушу вола. Я огляделся по сторонам, чтобы найти, чем бы запустить в них, и, заметив возле самого входа в подземелье огромный валун, стал толкать и катить его, пока он не свалился прямо на ведьм. Валун разбил горшок и расплескал по золе весь бульон.

Я пустился бежать, но три ведьмы вскоре нагнали меня. Чтобы спастись от них, я влез на высоченное дерево, но они меня заметили, остановились внизу и стали разглядывать меня сквозь ветви. Старшая из трех ведьм превратила среднюю в острый топор, а младшую в свирепую гончую собаку. Потом схватила топор и стала подрубать подо мной дерево.

С первого удара ведьма перерубила ствол дерева на целую треть. Она ударила топором во второй раз и перерубила еще на вторую треть. Наконец замахнулась для третьего и последнего удара... но тут как раз прокричал петух, и у меня на глазах топор превратился в хорошенькую девушку; ведьма, которая рубила дерево, в другую хорошенькую девушку, а свирепая гончая – в третью. Сестры взялись за руки и пошли прочь, счастливые и невинные с виду, как любые три девушки в королевстве Эйре.

– Ну, – сказал Черный Вор королю Коналу, – разве я не был тогда ближе к смерти, чем этот юноша сейчас?

– Пожалуй, был, – согласился король. – Ну что ж, вместо него пойдет его брат! Масло как раз кипит, так что не стоит откладывать.

– И все же, – сказал Черный Вор, – однажды я был к смерти ближе, чем он в эту минуту.

– Послушаем твою историю, – молвил король Конал, – и если ты и в самом деле был ближе к смерти, чем он, мы отпустим на свободу и второго молодца.

И Черный Вор начал свою вторую историю:

ТРИНАДЦАТЬ ЗАКОЛДОВАННЫХ КОТОВ

После того как я разбил трем ведьмам, укравшим у меня торф и весь мой скот, их горшок, они перерезали у меня всех кур, потоптали посевы, в общем, довели меня до такой нищеты, что мне пришлось выйти на большую дорогу, чтобы прокормить жену и всю семью.

Как-то ночью гнал я домой старую клячу и коровенку, чтоб было чем накормить детей, и так устал, тащась вслед за ними, что сел в густом лесу под деревом передохнуть. Было холодно, а так как в кармане у меня лежал кремень, я высек огонь, чтобы согреться. Недолго я просидел у костра, как вижу – из темноты со всех сторон, крадучись, появляются тринадцать большущих и жутких котов! Таких больших и страшных, каких свет еще не видывал: двенадцать котов ростом со взрослого мужчину, а тринадцатый, их вожак, еще того больше. Огромный, свирепый, с дикими зелеными глазами, так и загоревшимися и засверкавшими, когда он уселся у огня и уставился на меня. Остальные расселись по шести с обеих сторон от него и все вместе принялись мурлыкать, да так громко, словно гром загремел в тихой ночи.

Немного погодя главный, рыжий кот, встает, поднимает морду и, глядя на меня через огонь, говорит:

– Не желаю я больше голодать! Дай мне сейчас же чего-нибудь поесть!

– Но у меня ничего нет, кроме вон той белой клячи, которая привязана к дереву позади тебя.

Рыжий кот прыгнул на лошадь и, разодрав ее пополам, одну половину съел сам, а другую оставил своим двенадцати дружкам. Те живо расправились с нею и даже обглодали косточки.

Потом все тринадцать вернулись на свои места к огню и уселись вокруг меня, облизываясь и мурлыча так громко, хоть уши затыкай.

Немного погодя главный кот заговорил опять и сказал:

– Мне опять хочется есть. Дай чего-нибудь еще!

– Но у меня ничего нет, кроме этой безрогой коровы, – ответил я.

Рыжий кот набросился на корову и разделил ее пополам, как раньше лошадь. Одну половину съел сам, а другую оставил своим двенадцати дружкам. Пока коты-чудовища жрали корову, я снял с себя плащ и обмотал его вокруг пня, а наверх нахлобучил мой колпак. Я хотел, чтобы получилось похоже на меня, потому что хорошо знал, что эти чудовища сделают, когда покончат с коровой. Потом сам влез на дерево.

Коты очень быстро покончили со старой коровой, вернулись на свои места и опять расселись вокруг огня. Вскоре рыжий кот взглянул на пень, который я оставил вместо себя, и сказал:

– Есть у тебя еще чего-нибудь? Я умираю от голода! Пень, конечно, не ответил, тогда вожак котов перескочил через костер прямо на него и давай его терзать и рвать когтями. Но очень скоро он заметил, что ошибся.

– Ага, – сказал он, – значит, ты удрал! Ну ничего, мы тебя быстренько найдем, куда бы ты ни запрятался!

И он приказал своим двенадцати котам обойти хоть все королевство Эйре, но найти меня. Шесть котов должны были искать меня под землей, а шесть на земле. Сам же он уселся под деревом. Вскоре коты вернулись, облазив всю землю снизу доверху и не найдя даже моих следов.

Тут рыжий кот случайно посмотрел вверх на дерево и увидел меня.

– Ага, – сказал он. – Вот ты где! Ничего, скоро ты у меня оттуда слетишь. А ну-ка, – приказал он двенадцати котам, – подгрызите это дерево!

Двенадцать котов тут же окружили дерево и принялись подгрызать ствол. Не успел я и глазом моргнуть, как они перегрызли его и свалили на землю прямо перед своим вожаком. Но когда дерево падало, я успел перепрыгнуть на ветки соседнего. Тогда коты стали подгрызать это дерево, и только в последнюю минуту, перед тем как ему упасть, я спасся на третьем дереве.

Так они преследовали меня всю ночь, подгрызая каждое дерево, на котором я прятался, пока я не добрался до самого последнего дерева в этом лесу. Они принялись и его подгрызать, и я просто не знал, как же мне от них теперь улизнуть. Они перегрызли уж полствола, как вдруг, откуда ни возьмись, появляются тринадцать страшных волков: стая из двенадцати волков и один огромный, свирепый – их вожак.

Волки напали на котов, и между ними завязалась кровавая и жестокая битва, пока наконец двенадцать котов и двенадцать волков не оказались замертво распростертыми на земле. И только два вожака продолжали сражаться. Но вот вожак волков нанес рыжему коту ужасный удар; рыжий кот успел лишь схватить волка за голову и за хвост и разорвать его пополам, и оба свалились мертвыми друг на друга.

Тут я спокойно мог сойти с дерева на землю и отправиться домой. И когда я начал спускаться, дерево так и скрипело, так и качалось подо мной – ведь коты почти совсем успели подгрызть его.

– Ну, – спросил Черный Вор, – разве в тот раз я не был ближе к смерти, чем этот юноша сейчас?

– И в самом деле, был, – ответил король Конал. – И я дарю ему жизнь, так как своего слова нарушать не собираюсь. Но остается еще третий брат, так что подбавьте-ка жару под маслом, чтобы оно было горяченькое! – И добавил: – Ну, был ты когда-нибудь ближе к смерти, чем этот юноша сейчас?

– Еще бы! – отвечал Черный Вор.

– Расскажи-ка, – молвил король Конал, – и если и вправду был, я отпущу его на свободу вместе с его братьями.

И Черный Вор поведал королю Коналу третью историю:

(окончание следует)

Прикрепленное изображение (вес файла 72.9 Кб)

Чёрный вор

Ирландская сказка

(окончание)

ВЕРОЛОМНЫЙ УЧЕНИК

После того как я уже некоторое время занимался своим ремеслом, я овладел им в таком совершенстве, что взял к себе несколько учеников, чтобы обучить их тому же, – начал свой рассказ Черный Вор. – Среди них был один, молодой, который отличался умом от всех прочих, – с ним я занимался больше всех. Он был очень сообразительный, и ученье давалось ему легко. Довольно скоро я обучил его всему, что знал, и он стал еще более искусным вором, чем я сам.

Это было в те времена, когда на другом конце нашего королевства в каменной пещере жил великан. А так как этот великан обирал и грабил окрестную знать, всем было известно, что его пещера битком набита золотом и разными прочими богатствами. Вот мы и надумали с моим учеником отправиться туда в один прекрасный день и набрать всяких драгоценностей побольше, сколько сможем унести. Отправились мы в путь-дорогу и, пропутешествовав много дней, добрались до пещеры великана, которая находилась в горах.

Это была подземная пещера, спрятанная в скалах. В нее вел лишь один ход – глубокая, темная расселина. Несколько дней мы наблюдали за великаном. Обычно он каждое утро уходил, а вечером возвращался с мешком за плечами, наполненным, – мы могли поклясться в этом, – золотом и драгоценностями.

И вот в одно утро, когда великан ушел, я обвязал моего ученика веревкой вокруг пояса и начал спускать его в дыру между скалами, ведущими в пещеру великана. Но когда он был уже на полдороге, то вдруг как закричит, как завопит, чтобы я его вытянул обратно наверх. Я вытянул его, и он признался, что боится спускаться вниз.

– Спускайся сам, – говорит, – а я подержу веревку и вытащу тебя наверх.

Я спустился и, когда добрался до пещеры великана, увидел огромные желтые груды золота и сверкающие белые кучи серебра и драгоценных камней. Я развязал мешок и насыпал в него всякого добра, сколько под силу поднять одному человеку, а потом отправил мешок на веревке вверх, к моему ученику. После этого я крикнул ему, чтобы он спускал веревку для меня. Сначала ответа не было, потом слышу, он кричит мне:

– Больше я не буду у тебя учиться! Хватит! Я уже стал вором получше тебя. Будь здоров! Надеюсь, ты проведешь приятный вечер с великаном.

И больше я ничего от него не услышал. Тогда я огляделся, чтобы найти хоть какой-нибудь выход из пещеры великана, но выбраться оттуда было невозможно, даже муха и та не сделала бы ни шагу по крутым и скользким скалам. И тут в углу пещеры я заметил груду мертвых тел. Я залез под них, так как больше спрятаться было негде, и растянулся во весь рост, будто и сам мертвый.

Вечером великан вернулся, неся еще трех мертвецов. Он бросил их в общую груду, как раз рядом со мной, и принялся разжигать огонь в очаге. Когда очаг запылал, он повесил над ним огромный черный котел с водой, взял большущую корзину и наполнил ее мертвецами. Я оказался первым, а на меня он набросал еще шестерых. Подтащил корзину к котлу и опрокинул, так что шесть мертвецов упали в кипящую воду, а мне, уж не знаю как, удалось уцепиться за дно корзины. Потом великан забросил корзину вместе со мной в дальний угол пещеры. Так, ненадолго, я был спасен...

Великан поужинал, уселся поудобней в кресло и захрапел. Я улучил минуту и вылез из-под корзины. Потом подошел к выходу из пещеры и что же вижу – вот подвезло, так подвезло! – великан забыл повернуть к стене свою лестницу. Лестница была выдолблена в стволе дерева, и когда великан уходил из пещеры или возвращался в нее, ему стоило лишь повернуть лестницу ступенями к стене, и никто уж не мог ею воспользоваться, разве только такой же силач, как он сам. Я полез вверх по лестнице и мигом очутился на земле.

– Ну, как вы считаете, был я тогда ближе к смерти, чем этот юноша сейчас?

– Клянусь, ты был достаточно близко! – сказал король. – И я помилую его, как помиловал и его братьев. А теперь твоя очередь! Теперь уж ты сам угодишь в горшок, и делу будет конец. Да-а, наверно, никогда ты не был так близко к смерти, как сейчас!

– Что и говорить, ближе некуда, – молвил Черный Вор. – И все-таки однажды я был еще ближе.

– Когда это? – спросил король. – Расскажи, и, может быть, я отпущу тебя на волю вместе с остальными.

И Черный Вор рассказал историю, как он спасся от трех людоедов:

ТРИ ЛЮДОЕДА

Как-то раз, – начал Черный Вор, – я устал в дороге, да и есть захотелось, вот и подошел к какому-то дому попросить чего-нибудь поесть. Вхожу и вижу молодую женщину, а на коленях у нее младенца. В руках у женщины нож, и она то занесет его над ребенком, словно собирается его убить, то отведет. И при этом горько плачет, а милый ребенок так и смеется, так и заливается от радости.

– Зачем ты все замахиваешься ножом на ребенка? – спросил я у женщины. – И почему так горько плачешь?

Тут она мне рассказала свою историю:

– В прошлом году, когда я была с отцом и матерью на ярмарке, вдруг, откуда ни возьмись, налетели на людей три великана. Никто и опомниться не успел: у кого в руках кусок был, не успел его в рот положить, а у кого во рту – проглотить. Всех дочиста обобрали великаны, а меня схватили и увели от отца с матерью вот в этот дом, а потом сказали, чтоб я стала женой старшему великану. Но я упросила его не жениться на мне, пока мне не минет восемнадцать лет. А мне будет восемнадцать уже через несколько дней, и тогда нет мне спасения, если до этого кто-нибудь не убьет трех людоедов.

– Но зачем же ты хочешь зарезать этого ребенка? – спросил я.

– Вчера они принесли этого мальчика и сказали, что он – сын короля. Они отдали его мне и велели приготовить из него паштет, и чтобы паштет был готов сегодня к ужину.

– Не убивай мальчика! – сказал я. – У меня тут есть поросенок, можно из него приготовить паштет, они и не спохватятся.

Девушка так и поступила, как я посоветовал ей, и приготовила паштет из поросенка. Три людоеда съели паштет с превеликим удовольствием и только приговаривали, что очень вкусно, да маловато. Потом старший людоед, – он все еще не наелся, – послал младшего брата в погреб, чтобы тот отрезал кусок от какого-нибудь мертвеца, и принес наверх. Тот спустился в погреб и, схватив меня, отрезал порядочный кусок от моей ноги чуть повыше колена. Этот кусок пришелся так по вкусу старшему людоеду, что он сам спустился в погреб, чтобы забрать меня и поджарить на огне. Он поднял меня, перебросил через плечо, но не сделал и нескольких шагов, как я вонзил свой нож прямо ему в сердце. И он замертво рухнул на землю.

Потом в погреб спустился средний брат тоже, чтобы найти, чего бы поесть. Он, как и тот, взвалил меня на спину, но я его тоже заколол и уложил на землю рядом с братом.

А младший брат ждал-ждал за столом, когда принесут подкрепление, наконец разозлился и тоже спустился посмотреть, что это так задержало его братьев. Он нашел их распростертыми на земле, стал тормошить их и обнаружил, что они оба мертвые. Он с удивлением огляделся по сторонам и заметил меня. Размахивая над головой огромной железной дубинкой, великан бросился на меня. Он нацелился мне в голову и опустил дубинку с такой силой, что она на три фута вросла в землю. Но я успел увернуться, и ни один волос не упал с моей головы. Пока великан старался вытащить дубинку из земли, я подбежал к нему и трижды всадил ему в бок свой нож.

Он занес дубинку еще раз, прицелился в меня, но я опять увернулся и опять, пока он вытаскивал свою дубинку, трижды ударил его ножом в живот. Но он замахнулся на меня в третий раз, и коварный сучок его дубинки впился в меня и просверлил большую дыру в моем боку. Тут великан свалился на землю и испустил дух. Однако я тоже был очень слаб, кровь так и хлестала из меня. И я уж совсем было приготовился закрыть навеки глаза, как тут в погреб сбежала по ступенькам девушка. Увидя ее, я приподнялся на локте и крикнул ей:

– Скорей беги за мечом великана, он висит возле его кровати на гвозде, и отруби ему голову!

Она выбежала и тут же вернулась с мечом в руках. Бесстрашно, не хуже любого мужчины, она размахнулась и отрубила людоеду голову.

– Теперь я умру с легким сердцем, – сказал я.

– Нет, ты не умрешь, – сказала она, – я отнесу тебя в соседний погреб, где стоит котел с живой водой, и твои раны сразу заживут, и ты встанешь как ни в чем не бывало.

И она тут же взвалила меня к себе на спину и поспешила в другой погреб, где хранился котел с живой водой. Она подняла меня к краю котла, но тут я совсем потерял сознание. Тогда она погрузила меня в живую воду, и не успела вода коснуться моей кожи, как я уже снова был здоров и полон сил.

– Ну что, близко к смерти я был тогда? – спросил Черный Вор короля Конала.

– Конечно, – ответил король, – но если бы и не был, я все равно не бросил бы тебя в котел, а подарил бы тебе жизнь, как и остальным, потому что, не будь тебя, и меня бы не было сегодня здесь – ведь я и есть тот самый ребенок, которого должны были запечь в паштете людоедам на ужин.

– Мой отец знал, что жизнь мне спас Черный Вор, – молвил король, – и он обыскал весь свет, чтобы найти тебя и наградить, но так и не нашел. Поэтому милости просим к нам, будешь дорогим гостем, и в честь твою я прикажу приготовить великий пир.

Ну вот, попировали, а потом король одарил Черного Вора и золотом, и серебром, и чем только можно, а трем сыновьям короля Эйре дал трех коней, чтобы они отвели их и показали своей мачехе.

– Когда она объедет на них все королевство, – сказал король Конал, – отпустите коней, и они прискачут обратно ко мне.

И вот три брата привели в королевство Ирландское трех коней короля Конала и явились к мачехе, которая с того самого дня, как они ушли, стояла на крыше замка и ждала, пока они вернутся.

– Вы привели скакунов? – удивилась мачеха.

– Да, привели, – ответили братья. – Но мы не собираемся отдавать их вам насовсем. Ваше задание было: отправиться за скакунами короля Конала и привести их сюда. Мы это выполнили!

И с этими словами они отпустили коней. Как ветер, помчались скакуны назад к королю Коналу.

– Могу я теперь спуститься в замок? – спросила мачеха.

– Пока еще нет, – сказал младший из братьев. – Ведь еще я не назначил вам свое наказание за партию, которую выиграл у вас до нашего отъезда.

– А какое твое наказание? – спросила злая королева.

– Оставайтесь на этом месте до тех пор, пока не найдется еще трех королевских сыновей, которые согласились бы отправиться за конями короля Конала.

Как только королева услышала это, она замертво свалилась с крыши замка.

Прикрепленное изображение (вес файла 110.6 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 102.4 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

17 марта - Герасим-грачевник

Валентин Беспалов

Грач – капусткин врач

Когда грачи весной прилетели домой в березовую рощу, было заметно, что молодой грач Гришка держал себя солидно, настоящим Григорием Григорьевичем, и напропалую важничал перед смешливой грачушкой Граней. А почему? Да потому что Гришка был с этой весны не просто молодым грачом, а самим капусткиным врачом. А известно, каждый мастер в своем деле цену себе знает. Мастер в своем деле – это тебе не какой-нибудь там записной лодырь кот Усач-Запечкин.

По утрам Гришка, точь-в-точь как, бывало, отец, чистил каждое перышко, полировал о кору крепкий клюв, поднимался на самую высокую ветку берёзы, зорко оглядывал огород и уважительно здоровался с дедом –огородником. А дед-огородник снимал картуз и торжественно раскланивался с Гришкой, которого он непременно называл уважительно Григорием Григорьевичем. В точности так же, как и его отца.

Жители березовой рощи –скворцы, вороны, галки, грачи - каждый раз наперебой лезли со своими умными советами:

- Ты, Гришка, за такое-то уважение в оба глаза присматривай за капустой! Помни, отец твой наилучшим капусткиным врачом был! Не посрами!

И все сразу замолкали. Погиб осенью Гришкин отец. И виноват в этом был какой-то несуразный рогаточник. Взял да и ради забавы выстрелил в Гришкиного отца тогда, когда он осматривал грядки.

Гришка терпеливо выслушивал советы, вздыхал:

- Не опозорюсь я, не уйдет от меня ворюга Капустный Проволочник! Дед-огородник соберет такую же крепкую сочную капусту, как и при моем отце.

- А не принимает ли дед-огородник тебя за отца? – насмешничала грачушка Граня, чтобы обратить на себя внимание Гришки. Но Гришка даже не оборачивался, будто и не слышал подобных слов. Кто ж не знает, что они с дедом-огородником закадычные друзья и оба наслышаны друг о друге лучше некуда. И если уж на то пошло, дед-огородник – его спаситель и знает каждое перышко наперечет.

В прошлом году всем известный лодырь кот Усач-Запечкин, когда Гришка учил урок, заданный отцом, вцепился ему в хвост. Дед-огородник так огрел кота Усача-Запечкина метлой, что тот перелетел через все капустные грядки и долго орал в крапиве.

А Гришку дед-огородник лечил целых два дня и отправил к отцу с наказом не только внимательно учить уроки, но и поглядывать по сторонам. Потому как известно, коты и рогаточники не перевелись.

Весенний день год кормит. И поэтому трудился дед-огородник с первых петухов до последних петухов. А высадил рассаду, поклонился Гришке.

- Ты уж, Григорий Григорьевич, того, проследи, значит. Сам знаешь, как мой внучек Гришутка сладкие кочерыжки любит.

А тем временем кот Усач-Запечкин не дремал. Он отлично запомнил метлу и крапиву и поклялся отомстить Гришке за свое позорище. Откровенно говорить, не лез бы – и позорища не было, а у него вон как получилось. С больной головы да на здоровую. Сам набезобразничал, а обиженного обвинил.

У Гришки к этой весне клюв стал таким – не подходи. И кот Усач-Запечкин надумал исподтишка совершить чёрное дело. Он отправился на дальний заброшенный огород, где коротал свои дни вечно голодный червяк Капустный Проволочник. Как поселились в березовой роще грачи, житья ему никакого не стало. И он весь в три дуги изгибался от голода, когда вспоминал о сладких корешках капустной рассады. И чернел от злости и страха при одной мысли о крепком клюве грача Гришки. В прошлом году грач Гришка чуть было не схватил его за хвост, да ладно самому кот Усач-Запечкин чуть хвост не оторвал.

Капустный Проволочник с отвращением жевал полынный корешок, когда неожиданно к нему заявился кот Усач-Запечкин, завилял хвостом и брякнул о том, что у деда-огродника выдалась преотличная капустная рассада, а охраны никакой нет.

Капустный Проволочник больше ничего и слушать не стал, кинулся по подземному ходу к дедову огороду. Кот Усач-Запечкин ухмыльнулся и помчался на печку.

А на печке спал внучек Гришутка. Тот самый, который любил сладкие кочерыжки. Кот Усач-Запечкин пристроился рядом и пошёл напевать, что внучку не видать сладких кочерыжек как своих ушей. А виноват в этом будет препротивный грач Гришка. Он нацелился утром выкинуть с грядок капустную рассаду. Побезобразничать ему захотелось.

- А дед твой с утра до ночи трудился, - жалобно ныл кот Усач-Запечкин, - хотел внучка сладкими кочерыжками угостить!

А утром кот Усач-Запечкин с простодушным видом лежал на заднем крыльце и нет-нет да и почесывал бока, как вспоминалась метла.

Грач Гришка, только солнце показалось, глянул на капустные грядки и сразу почуял – подобралась к рассаде хворь. Несколько кустиков завяло, пожелтело.

Всполошился грач Гришка, кинулся к грядкам, на свою беду обо всём на свете забыл.

Увидел внучек грача Гришку на огороде, вспомнил нытье кота Усача-Запечкина, схватил метлу и кинулся на огород. Он так ловко швырнул метлу в Гришку, что тот сразу свалился с грядки. В клюве он держал Капустного Проволочника. Тот извивался и шипел:

- Так его! Так его!

Кот Усач-Запечкин вытянул хвост трубой и орал с крыльца:

- Мало! Мало!

Внучек кинулся к метле, чтоб окончательно прибить Гришку, да ладно дед услыхал шум, прибежал на огород и успел спасти неудачника.

- Я ж тебе, Григорий Григорьевич, говорил: не забывай о разбойниках и дураках! – в сердцах укорил он Гришку.

- О разбойниках ты говорил, - простонал Гришка, - а о дураках нет.

- Неужто запамятовал? – строго поглядел дед-огородник на внучка. –Дурацкий-то обычай какой? Дела не узнают, недуром ломают.

- Да-а…- заревел внучек. – Гришка рассаду вырвал!

- Ворюгу Капустного Проволочника искал! – сказал дед. – Вот он, обжора, валяется. Запомни: грач – капусткин врач! И сейчас же проси прощения у Григория Григорьевича, а то откажется от работы - не хрустеть тебе сладкими кочерыжками. Капустный Проволочник залезет в огород – считай, пропала капуста.

Что было делать внучку? Целых два дня просил он у Гришки прощенья, пока тот не простил. Жители березовой рощи – скворцы, вороны, галки, грачи – укоряли Гришку за непреклонность, да не мог Гришка вот так сразу и простить. Прежде всего, он себя уважал, а потом, как известно, он любил делать всё солидно и серьезно. Тем более, что на него как раз в эти дни внимательно и серьёзно поглядывала грачушка Граня и даже сказала одной, особенно настойчивой галке:

- А где ты была, когда внучек обижал Григория Григорьевича?

И галка сразу замолкла. То ли не хотела связываться с грачушкой Граней, то ли усовестилась.

А лодырь кот Усач-Запечкин? Спрятался за печкой и носа оттуда не высовывал. Как ни считал себя обиженным, а чуял: метла по нему ох как скучает! Он даже надумал не на огород ходить, а мышей в подвале ловить.

Прикрепленное изображение (вес файла 72.1 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

21 марта - Всемирный день поэзии

Автор под ником Фанг Илтмарский

Поэт и принцесса

Он был вечным странником. Широкополая шляпа с обвисшими краями, хранившая память о своей былой форме с той же тщательностью, с какой трясется древний старик над воспоминаниями о первой любви. Побитый молью дорожный плащ, обтрепанный и посеревший от пыли множества пройденных дорог. Из под волнистой кромки шляпы, из тени, которую не смел разрушить солнечный луч ни одного из посещенных странником миров, на всякого встречного смотрел настороженный взгляд серых глаз. У кота, важно восседающего на покрытом плащом плече, глаза были голубые… А крылья? Конечно же, черные! Не один кот не набрался бы храбрости даже близко подойти к облюбованному им в качестве насеста человеку, если его крылья – не черны как вороново крыло. Кот тоже, как плащ и шляпа, возрастом мог сравниться лишь со своим хозяином. Но в отличие от шляпы и плаща, хозяин и кот шли сквозь годы нетронутые прикосновением времени. Их старость исчерпывала себя мудростью, глубокомысленным взглядом на жизнь, да на этом она, пожалуй, и заканчивалась. Страннику на вид трудно дать больше двадцати пяти, а коту… Об этом лучше спросить у его родичей.

Пройдя первую сотню врат, странник повстречался с принцем, потерявшим свое королевство и утратившим ясность ума. Принц когда-то писал музыку, в далеком детстве трех тысячелетней жизни. Делал он это скорее от скуки, так же как и: охотился, рисовал, сочинял произведения эпистолярного жанра, плотничал и выделывал шкуры страшных зверей, добытые в смежных измерениях. Он верил в двенадцатимерность вселенной, мстил своим врагам и был счастлив. Странник вернул ему утраченную веру в способность любить и ушел прочь. За два мира до этого, он стал поэтом, отчаявшись выразить в обыденных фразах огонь, сжигавший его разум и сердце целым сонмом непохожих друг на друга чувств. На память принцу он оставил свою поэму и прошел через врата, навсегда расставшись с другом, которому еще предстояло восстановить свой семейный союз и заново отстроить разрушенную страну.

Годы, дороги, миры – все, что делало странника - странником длилось вечность, сменяя самое себя и чередой событий сплетая ткань полотна жизни. Жизнь поэта напоминала лоскутное одеяло: черная полоса, белая полоса, треугольный лоскуток боли, золотой обрывок счастья, розовый туманный кусочек мечты… Кот ухмылялся в усы и слазил с плеча лишь, для того чтобы полакомиться молоком. По его мнению, странник мог и не увеличивать количества жизненных лоскутков, а просто обитать в одном мире и сочинять свои пылкие строфы, глядя на одно и тоже небо. Но поэт жил видением чужих лиц и чужих звезд. Иначе он не мог.

И в одном из бесконечных миров он встретил самую настоящую Принцессу.

Она, конечно, даже не догадывалась о своем благородном происхождении. Да и не было у нее времени на подобные глупые размышления. Принцесса вставала рано утром, умывалась, завтракала и половину дня стояла за прилавком фруктового киоска. Потом она забегала домой, переодевалась в современную красивую одежду и четыре восхитительных часа проводила в Институте. Там она могла не вспоминать о том, что надо самой зарабатывать себе на жизнь и общалась на равных с будущими сливками общества. Можно, если подходить к этому делу с пристрастием, допустить, что отнюдь не все Благополучные Студентки – дочери финансовых воротил с Золотой улицы, но принцесса старалась держаться от таких мыслей подальше. После лекции она вновь возвращалась домой, переодевалась в застиранный халат и мыла полы в шести подъездах своего многоквартирного дома. Ночью же, перед сном, она на два часа заглядывала в волшебную страну, через окошко своего старенького монитора.

Крылатый кот, всегда сопровождавший странника, одним ненастным вечером простудился. Странствующий поэт отпаивал кота малиновым вареньем с молоком, подаренным доброй женщиной из оставшейся позади деревни, но кот все-таки чихнул, и как раз в тот момент, когда они пересекали очередные врата из мира в мир. Простой чих редко приводит к смертельным катастрофам, но странник все же выйдя из врат, обнаружил себя в довольно необычном мире. Все вокруг только и делали, что разговаривали. У них не было ни формы, ни голоса, но они общались, весьма довольные самим фактом состоявшегося разговора. Не стоит и говорить о том, что поэт следил за течением разговора в течение нескольких недель, прежде чем сказал свое первое слово.

День шел за днем, к присутствию странника все привыкли, а, к счастью редких, реплик кота – старались не замечать. Получив свободу слова кот, порой наглел и, встряв в особенно бурные перепалки, начинал шипеть, плеваться и расправлять свои мохнатые перепончатые крылья. Странник, зная, что кот все равно не взлетит, все же гладил его по голове, почесывал за ушком и успокаивал.

И не было бы истории, если бы Принцесса не решилась заговорить со Странником. Через полчаса они перешли на частный разговор, невидимый и неслышимый прочими беседующими. Поэт почувствовал сердцем, что разговаривает с самой настоящей принцессой. Как человек честный и прямолинейный, он тут же признался Принцессе в своих чувствах.

Она рассмеялась.

Он написал в ее честь сонет.

Она влюбилась.

Кот, раздраженно фыркнув, спрыгнул с плеча странника и, промурлыкав что-то вроде: «неизвестно с кем, неизвестно где, ай-ай-ай», ушел ругаться со своим заклятым врагом. Враг, хоть и бесплотный, осмелился сомневаться в крылатости кота, за что и должен был поплатиться.

Странствующий поэт, послав к чертям свой жизненный опыт и вековую мудрость, одним ничем не примечательным днем, решил покинуть волшебную страну и встретиться с Принцессой. Он хотел увидеть ее прекрасное, напоенное божественной красотой лицо и фигуру, достойную кисти принца живущего в двенадцатимерном мире. Она была богиней. Странник ни разу не встречал богинь, и тем более ни одна из них его не любила.

Отшатнувшись от монитора, Принцесса с ужасом и восторгом наблюдала, как светящееся облачко отделилось от экрана, проплыло в центр маленькой комнатки и оформилось в фигуру высокого человек с котом на плече. Когда последние атомы заняли свое законное место на полях широкополой шляпы, странник открыл глаза, сияющие от наполнявшей его сердце любви. Взор его достиг стоявшей возле компьютера Принцессы. Кот зашипел, выгнув спину дугой и, прядая высоко поднятыми черными крыльями, попытался взлететь.

Странник моргнул, проясняя свои мысли, понимающе кивнул и, плавно развернувшись, вышел из комнаты. Через несколько секунд хлопнула входная дверь – он отправился искать очередные врата в очередной иной мир, так и не изведав любви богини.

Руки принцессы дрожали… Странник… Он был именно таким, каким рисовало его ее воображение. Он был ее мечтой, внезапно воплощенной в реальность. И он ушел.

Она могла, конечно, пойти в прихожую <skipped>. Но она продолжала обманывать себя, как до этого – поэта, поверившего ей. Рыданья и ненависть, злость, обида – все это рвалось из ее груди, и она всю ночь плакала, насквозь промочив подаренную мамой подушку. Утром, умывшись, позавтракав, она переоделась в белый халат. Половину дня она стояла за прилавком….

Прикрепленное изображение (вес файла 316.4 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 68.8 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

Также, 21 марта - Навруз

Влас Дорошевич

УЧЕНЬЕ И ЖИЗНЬ

(Арабская сказка)

«Grau, teurer Freund, ist alle Theorie Und grun des Lebens goldner Baum». Mephistopheles. «Faust»

(«Сера, мой друг, теория везде, Златое древо жизни зеленеет». Мефистофель. «Фауст» - нем. - Перевод В. Я. Брюсова)

Султан Эбн-Эль-Даид, - да будет имя его хоть наполовину так прославлено потомством, как славили его придворные, - созвал своих приближенных, - тридцать благородных юношей, воспитанных вместе с ним по-царски, - и сказал.

Эбн-Эль-Даид был молодым, но мудрым султаном. Он читал мудрецов, что случается со многими. И слушал их, чего не бывает почти ни с кем. Он сказал:

- Только добродетель почтенна. Порок заслуживает презрения. Воздержание ведет к добродетели. Невоздержание родит порок, и порок родит невоздержание. Так змея, рождаясь от змеи, родит змеенышей. Надо идти тем путем, который приведет в цветущий сад, - надо избегать того пути, в конце которого бездонная пропасть, хотя бы путь этот и был усыпан цветами. Воздержание лучше невоздержания.

Он посмотрел на юношей-друзей и спросил:

- Кто скажет, что уста мои произнесли ложь и глупость?

Юноши поклонились и ответили:

- Мудрость избрала тебя, чтоб вещать, - как соловей выбирает самый цветущий куст роз, чтобы в нем петь.

Султан улыбнулся и сказал:

- Пророк повелел женщине закрывать свое лицо. Женщина стала ткать чадры, прозрачные, как паутина. Она закрывает свое лицо, - и все его видят. Женщина обманула пророка. Чего же ждать от них нам, простым смертным?

Он положил руку на меч, лежавший на книге, и сказал:

- Обещаю, - и добродетелью клянусь исполнить обещанное. Объявляю отныне городу и всей стране. Если какая-нибудь красивая женщина осмелится показаться в моем дворце, или в саду при моем дворце, или вблизи моего дворца, или вблизи сада при дворце, - с ней будет поступлено так, как поступаем мы с человеком, задумавшим убийство. Мы обезоруживаем его. У виновной будет отрезан нос, отрезаны уши, - и я оставлю ей язык только для того, чтоб этот урод надоедал всем рассказами о своей прежней красоте. Я сказал. Это сделано.

Он протянул руки друзьям и сказал:

- А мы здесь, в тишине дворца и ароматном покое нашего сада, предадимся наукам и размышлениям, никем не тревожимые, кроме наших высоких мыслей!

И все хвалили добродетель султана и мудрость, с которой он ведет других к добродетели.

А глашатаи объявили на перекрестках и базарах волю султана.

На всех женщин во всем Багдаде напал ужас. Султан говорил о красивых, - и потому повеление все женщины приняли на свой счет.

Женщины боялись улицы, которая могла привести на улицу, соседнюю с той, что шла ко дворцу султана.

В саду дворца росли дивные цветы, и к цветникам вели тенистые аллеи.

Но когда ветер приносил в город благоухание дворцового сада, - женщины с ужасом бежали от этого аромата как от дыхания чумы.

И если им снились во сне тенистые аллеи султанского сада, по которым они любили гулять, - то женщины в ужасе просыпались и спросонья кричали:

- Спасите! мне режут нос!

Тихо было во дворце и саду. Все было полно спокойного размышления. Задумчиво бродили по тенистым аллеям юноши, воспитанные по-царски. Царили добродетель и мудрость.

Прошел год.

Ветер, который приносится с полдня, прилетел и раскрыл чашки цветов. Ветер, несущийся из суровых ночных стран, где, говорят, родится золото, принесся и золотом одел деревья. И снова принесся влажный и теплый ветер с полудня, и снова раскрылись чашки цветов.

Была лунная ночь.

По снегу из опавших цветов яблоней шел Эбн-Эль-Даид по дорожке сада, полный размышлений.

Гремели соловьи.

Вдруг из-за куста пурпурных роз, которые казались огромными черными цветами при ярком лунном свете, раздался поцелуй.

Кто-то шептал, задыхаясь:

- Ты прекраснее неба, цветов, весны...

А из-за густой стены олеандров доносился другой страстный шепот:

- Зачем ждать смерти, чтоб насладиться раем? Рай пророка - ты!

И звучал поцелуй.

Все кусты шептали, и словно все розы целовались. Задрожав от негодования, султан Эбн-Эль-Даид побежал во дворец и крикнул евнуху, дремавшему в углу:

- Измена! Женщины! Опасность!

В ужасе евнух ударил в огромный барабан. Все двери и окна дворца вспыхнули светом. Оружие проснулось и заговорило. Весь сад в одно мгновение был окружен воинами. И длинной вереницей, при ярком свете луны, под стражей шли тридцать юношей.

Рядом с каждым шла женщина, дрожа, чуть не падая, кутаясь в чадру, несмотря на ночь.

Их ввели во внутренний двор, где на троне ждал их с бледным от гнева лицом султан Эбн-Эль-Даид.

Перед ним на коленях стоял с мечом палач и глядел жадным взором в глаза повелителю, как смотрит собака, ждущая, что хозяин бросит ей подачку.

Печально обратился султан к одному из юношей:

- Рахейд! Ты был первым в моей дружбе, будь первым в моей Немилости!

И указав с презрением на стоявшую рядом с юношей закутанную женщину, - султан поднялся и гневно крикнул:

- Сорвать покрывало с негодной! Мы хотим видеть то оружие, которым она поразила нас в сердце, отнявши любимого из друзей.

Евнух с ругательством сдернул покрывало. И евнух отступил.

Султан зашатался и упал на трон.

- Кто это? - прошептал султан. Перед ним стояла старая кривая женщина. - Кто это? - прошептал султан.

- Судомойка Акнэ! - отвечал, падая ниц, главный евнух. - Негодная женщина, оставленная во дворце только за ее безобразие! Она мыла посуду в кухне. Прикажи, повелитель, отрезать ей нос и уши!

- Не надо! - покачал головой султан. - Не уменьшай ее уродства! Пусть эта женщина только закроется!

И с отвращением отвернувшись от нее, султан приказал:

- Следующая!

Евнух, дрожа, сорвал покрывало. Это была кривобокая, хромая поломойка.

- Следующая! - с отвращением и в ужасе закричал султан.

Покрывало было сорвано с седой старухи, работавшей на грязном дворе.

И все прачки, стряпухи для прислуги, прислужницы на самые низкие должности, оставленные во дворце только за безобразие, оказались налицо.

Только евнухи могли смотреть на них без отвращения. Эбн-Эль-Даид всплеснул руками

- Какое безумие, словно чума, поразило мой двор?! Где были ваши глаза? Вы изменили там, где не было даже цехина, чтоб заплатить за вашу измену! Рахейд, лги мне! Правда, которую я вижу, слишком безобразна!

И Рахейд выступил вперед и с поклоном сказал:

- Мне не надо осквернять ложью юных уст, которые привыкли, чтоб правда скользила по ним! Гнев - дурное стекло, повелитель! Он искажает предметы, на которые через него смотрят! Право, повелитель, Акнэ вовсе не так плоха, как тебе кажется в твоем гневе! У нее, - это правда, - один глаз. Но разве не одно солнце светит на небе? И мы находим его прекрасным. И мы находим это достаточным. Оно дает нам довольно и света и зноя. И безумцем мы назвали бы того, кто потребовал бы еще одного солнца: «будет светлее».

- Повелитель! Будь справедлив! - воскликнул второй юноша. - И прежде чем произнести приговор, взгляни не на одни недостатки того, кого судишь, но и на его достоинства. Пока я говорю тебе, прикажи моей милой пройти перед тобой под звук моих речей. И гляди! Она хрома и кривобока. Но не сравниваем ли мы женщину с пальмой, когда хотим похвалить ее стройность? Видал ли ты пальму, повелитель, когда бушующий ветер качает ее ствол? Какой красивый изгиб! Вели идти моей милой! Смотри! Она колышется, как пальма, наклоненная ветром. Как ствол пальмы под напором ветра, изогнулся ее стан! С пальмой только, с пальмой во время бури, сравню я милую мою!

- Повелитель! - воскликнул третий юноша. - Вся природа кажется мертвой во время затмения солнца. Лицо моей милой закрыто чадрой, и как мертвые немеют мои уста! Повелитель, она стара! Костер угасает и покрылся белым пеплом седин. Но под пеплом еще горят потухающие угли, - ее глаза. Они еще горят, и пламя можно раздуть! Она стара, - но как прекрасна в тени олеандров, когда мы играем в прятки с луной. А когда любопытная луна найдет нас и защекочет своими лучами, чтоб пробудить от сладкого забвенья, - как сверкнут на лунном свете белые волосы моей милой! Как девственные снега вершин прекраснейших гор! У нее один зуб, - но как изумруд сверкает он! А любоваться тончайшей сетью мельчайших морщин на ее лице, - любоваться изящнейшей работой художника - природы! Повелитель! Те искры, что тлеют в глазах ее, жгли меня в любовных сновидениях! Повелитель, нет женщины прекраснее на свете!

- Довольно! - крикнул султан Эбн-Эль-Даид. - Не оскорбляйте красоты! Кто оскорбляет душу человека, - оскорбляет мысли аллаха. Кто оскорбляет тело, - оскорбляет слова аллаха, в которые он вложил свои мысли! Ваши речи - богохульство против природы! Молчите!

Он схватился за голову:

- О мудрость! Как мудра ты здесь, в доме мудреца! Какие глупости способна ты наделать, стоит тебе выйти на улицу! Чем началось, и чем кончилось? Вы мудро ушли с дороги, украшенной цветами, и глупо украсили себя пожелтевшими, сгнившими листьями. Выгнать этих красавиц для ослепших, воровок поцелуев, назначенных другим! С восходом солнца объявить всему городу и всей стране, что сад мой открыт для всех женщин! Я позволяю им рвать цветы, какие они хотят и сколько они хотят!

И в отчаянии он воскликнул:

- Я отменяю ранее сделанное мною распоряжение! Я отменяю все сделанные мною раньше распоряжения!

И, схватившись за голову, Эбн-Эль-Даид, шатаясь, ушел во внутренние покои, повторяя:

- О, самое мудрое ученье! Каких глупостей наделаешь ты, едва выйдя на улицу!

И снова сады дворца, - даже днем, - наполнились красивыми женщинами.

Только султан Эбн-Эль-Даид не принимал участия в общем веселье.

Он заперся в своих покоях, погруженный в размышления.

Он писал мудрые учения.

Потому что был мудр.

И сжигал их.

Потому что был очень мудр.

Он боялся, чтоб мудрость, выйдя на улицу, не наделала самых глупых дел.

Прикрепленное изображение (вес файла 376.8 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 89.7 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

А ещё, 21 марта - Международный день кукольника.

Ихара Сайкаку

Что днём, то и ночью

(из сборника «Рассказы из всех провинций»)

Иноуэ Харима, главный актёр в кукольном театре, знал множество разнообразных мелодий и пользовался громадным успехом; многие ему подражали. Как-то раз придумал он для новогодних спектаклей пятиактную драму о битве при Ити-но Тани, мастера-кукольники тоже постарались на славу, каждую куклу изготовив с особым тщанием, а кукловоды-актёры вложили в исполнение всю душу, разыгрывая пьесу о том, как Тайра и Минамото, разделившись на Западный и Восточный лагерь, сражались между собой в великой битве. Зрителей было так много, что казалось – весь город Осака собрался здесь, в театре; долгое время играли эту пьесу с огромным успехом.

Но подошёл к концу второй месяц года, с утра до самого вечера зарядили весенние дожди, и представления во всех театральных балаганах прервались. И вот однажды в полночь, когда тишину нарушали лишь удары колокола в храме Сэннити да кваканье лягушек, два театральных сторожа, Сёхэй и Саэмон, убавив огонь в светильнике, беседовали между собой, составив рядом деревянные изголовья. Через некоторое время они задремали и вскоре погрузились в глубокий сон, как вдруг звук шагов заставил их пробудиться. Высунув голову из-под одеяла, увидели они, что куклы, валявшиеся в беспорядке после спектакля, встав друг против друга, хотя и не произносят ни слова, но дерутся совсем как живые, кусаются и так яростно воюют между собою, что небу жарко! Потом марионетка по имени Эттю Дзиробэй из лагеря Тайра неспешно выступила вперёд, а навстречу ей из лагеря Минамото вышла кукла, изображавшая Сато Цугинобу, и они схватились в поединке, длившемся около часа. Наконец, утомившись, они разошлись; Цугинобу, потирая поясницу, присел отдохнуть, а Дзиробэй спустился в сени, схватил ковшик и чашку и, чтобы перевести дух, стал жадно пить воду; слышно было, как он громко причмокивает, совсем как человек. Затем кукла Цугинобу начала заигрывать с куклой изображавшей юного красавчика Ацумори, приставала к куклам-женщинам, и при этом каких только фокусов не выделывала! При виде этого сторожа, забыв первый испуг, стали смеяться А кукла Дзиробэй всю ночь носилась кругом, однако к утру угомонилась и замерла неподвижно.

Оба сторожа, весьма удивлённые, рассказали об увиденном владельцу труппы. Услышав их рассказ, все всплеснули руками от изумления. Только старый комедиант по имени Ёдзо нисколько не удивился.

- С давних пор не раз случалось, что куклы дрались между собой, - сказал он. – Но с чего это вздумалось им воду пить – этого я в толк не возьму!

На следующий день продавцы входных билетов и театральные зазывалы собрались целой гурьбой выяснить, в чём тут дело. И что же? Из-под пола во множестве повыскакивали старые барсуки и пустились наутёк по направлению к Сосновой роще, что в Имамия.

Вот какое происшествие приключилось – не просто страшное, а, можно сказать, ужасающее!

Прикрепленное изображение (вес файла 87.6 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 173.3 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 155.2 Кб)

Прикрепленное изображение (вес файла 81.3 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

И наконец, 21 марта - День весеннего равноденствия

Автор под ником Улитка

Сказка про весну.

Снежная королева проснулась..... Открыв льдистые глаза, опушенные белыми ресницами, похожими на снежинки, она нахмурилась. В окно ее чертога проник солнечный лучик... Гораздо меньшие причины могли заставить ее рассердиться. А тут.... Напоминание о том, что скоро весна и царствование Зимы завершится до следующей зимы, не могло не расстроить. Взмахнув рукой, она призвала жмущихся от испуга по углам снежинок... Служанки подрагивая, так страшил их гнев хозяйки, приступили к своим повседневным обязанностям. Облачив госпожу в великолепные белоснежные одежды, они предпочли отлететь и дожидаться очередных приказаний на расстоянии.

Величественно двигаясь, королева холода и снега, подошла к окну.... Яркое весеннее солнышко игриво мазнуло лучом по ее лицу, заставив брезгливо поморщиться... Топнув ногой, и зло поджав губы, прекрасная, но холодная правительница хлопнула в ладоши. Пейзаж за окном отозвался на ее движение. Тучи стали затягивать небо, и солнце, сделав последнюю попытку прорваться, грустно спряталось за ними. Начался снег, усиливаясь с каждой минутой, он заметал все в округе. И вот скоро уже вид за окном радовал Снежную Королеву.

* * *

Ненавижу снег! Не люблю холод! Так наблюдая за изменениями на улице, думала девушка, задумчиво смотрящая в окно. Что хорошего в том, что мерзнут руки, ноги и в лицо летят холодные и противные снежинки?

Зазвонил телефон, заставив ее вздрогнуть.

- Катюш! - радостно завопила трубка голосом хорошей подруги, - Давай выходи! Ты не представляешь как здесь весело!

- Ни за что! В этот холод? Светонька, даже и не рассчитывай! Ты же знаешь, как я не люблю зиму, - передернув плечами, светловолосая красавица, поежилась.

- Золотце, если не хочешь, чтобы мы с Мишкой пришли и вытащили тебя за шкирку, собирайся. Мы ждем. И потом, зима уже заканчивается. Когда мы еще сможем так повеселиться. Отказ не принимается, - в трубке раздались короткие гудки. Ну что ты будешь делать с этой сумасшедшей. Расстроено покусав розовые губки, девушка оделась. Спустилась по лестнице к двери подъезда, постояла и, набрав в грудь побольше воздуху, вынырнула в белоснежное марево, создаваемое кружащимися в воздухе снежинками.

- Катюшка пришла! - меховое чудовище все облепленное снегом налетело на вышедшую из подъезда девушку и повалило в сугроб, - Мы решили пойти на коньках покататься, здесь недалеко каток!

Речь миниатюрной блондинки изобиловала восклицательными знаками. Восторженно смеясь и не обращая внимания на ворчание и брезгливые вздрагивания при соприкосновениях со снегом подруги, она восторженно продолжала описывать предстоящее времяпровождение.

- Ты даже не представляешь, как будет весело! Катюшенька золотце, я так рада, что ты вылезла-таки из своей берлоги!

- Как бы было хорошо, если можно было бы всю зиму проспать, как медведь в берлоге... - мечтательно протянула Катенька. - А какая польза для фигуры все это время не кушать...

- Не пугай меня, тебя и так скоро ветром унесет, - Света погрозила подружке пальцем в белой перчатке и весело засмеялась, - мы лучше тебя в кафе чем-нибудь сладеньким накормим, чтобы ты не была такой букой.

- Не хочу сладенькое, хочу домой, - притворно надула губки бука.

- Раз уж ты вышла, - пробасила вся облепленная снегом высокая фигура, сквозь рой снежинок было и не разобрать, кто это, медведь или человек, - То даже не рассчитывай, что мы отпустим тебя так быстро.

- Ох, Мишута, Мишута, - хихикнула Катя, - как есть вылитый Ведмедь...

- Не ведмедь, а медведь, - Мишка совершенно не обиделся и весело улыбнулся, откликнувшись на свое прозвище.

- Пошли, хватит стоять, - вездесущая Света вмешалась и потянула Катю за рукав, - А то можно и в ледяные статуи превратиться.

- Я же говорю, дома сейчас лучше, - хмыкнула Катюня.

- Ну, уж нет, и не рассчитывай, - Света была настроена решительно, - Пошли, пока ты не сбежала от нас госпожа Весна.

- А почему весна? - полюбопытствовала высокая блондинка.

- А потому что зиму не любишь. И не весна. А, - повысила голос Света, - Вес-на! Вот. С большой буквы.

Снежинки кружили хороводом, заметая следы, которые оставались на белоснежном покрове после веселой и дружной троицы.

Высокая девушка, шла, задумавшись, и очень быстро потеряла из виду своих друзей. Метель усиливалась, ледяной ветер рвал шарф, проникал сквозь рукавицы и одежду. Мороз крепчал. Еще раньше, сообразительные птицы попрятались, пропали вездесущие голуби, исчезли суетливые воробьи и важные вороны. Впрочем, и остальная живность предпочла разбежаться по своим норкам и тихо переждать непогоду. Даже собаки, выгуливающие своих хозяев, не встречались. Или просто время для этого неподходящее? Скорее всего, это так и есть, собаки на прогулки ходят обычно утром и вечером. А сейчас день на дворе. Но темновато для дня. Скорее появляется ощущение позднего вечера, от низко висящих туч и от серости неба.

- Света, - девушка замерзла и приняла решение вернуться домой, - Света, Мишка. Вы где?

Тишина стала ей ответом. Никто не откликнулся. Улица вымерла, проезжая часть опустела, словно и водители поняли, что лучше не высовывать носа на улицу. И ни одного прохожего вокруг. Тихие дома, белые деревья и на грани слышимости, шорох снега. Самое настоящее царство Матушки Зимы. Пугающе тихо, пугающе красиво. Шум города растворился в этой тишине, нет, не растворился, а просто пропал.

Повернувшись вокруг своей оси, девушка осмотрела окрестности. Она пока так и не поняла, что вызывает ее беспокойство. Тишина? Буйство метели? Которая, зачерпнув горсть снега из ближайшего сугроба, закрутила снежинки в одной ей известном танце. Или... Замерев на месте, Катя стояла и пыталась поверить своим глазам.

Метель развлекалась вовсю. Ухватывая пальцами ветра все новые и новые порции снега, смешивая его с летящими плотной стеной снежинками, она творила чудо. Страшное чудо. Закручиваясь по спирали, снег стягивался к центру отовсюду, превращаясь во что-то. Или в кого-то. Волк! Белый волк! Сначала единичный экземпляр. А потом один за другим, стали появляться его собратья. Все как на подбор. Белые, ростом с некрупного коня и с синими жуткими пастями. Ледяные клыки и бледно голубые глаза дополняли картину.

Почувствовав, как волосы по всему телу подымаются дыбом, девушка потрясенно выдохнула:

- Снежные волки.

Она не смогла бы сказать, откуда в ее памяти взялось это название. Но, то, что это определение подходит этим зверюгам, никто бы не усомнился. И еще она знала, что бежать, значит проиграть. Но вот что делать, Катюша просто не знала. Так и стояла на месте столбом, пока волки окружали ее, медленно приближаясь. Глаза их по мере движения разгорались синим светом. А девушка, чувствовала, что мороз все сильнее и сильнее сковывает ее движения. Появилось желание заснуть и не просыпаться. Ноги подогнулись, и Катя упала бы, но...

Гортанный крик отвлек внимание снежных чудовищ. Половина из них обернулась на звук. Зарычав, звери перегруппировались. Часть отсекла замерзающую девушку от человека появившегося прямо перед ними. Другие же волки, избрали объектом своего гипнотизирующего воздействия мужчину. Хотя. Поторопилась я с определением. Явно молодой человек.

Так вот, молодой человек впал в ступор при виде открывшегося зрелища. Скорее всего, уже десять раз пожалел, что незнамо с какого перепугу вмешался. Снежные волки, впечатлили бы кого угодно. Как и Катя, он примерз к своему месту, стараясь не показывать своего испуга.

Медленно, медленно парень поднял глаза на свою соратницу по несчастью и застыл, впрочем, как и Катюня. Его правая рука зажила своей жизнью и, вытянув ее ладонью вверх, он оторвал взгляд от бледного лица девушки и запрокинул голову. Широко открывшиеся глаза пронзительно голубого цвета высматривали что-то там в вышине.

Клекот разорвал нереальную тишину. И золотая птица, ярким пятном выделяющаяся на фоне белоснежной сюрреалистической картины, опустилась на протянутую руку. Сжавшись в комок золотого пламени, пернатая помощница поменяла форму, постепенно перетекая в меч. Странный меч. Кате в глаза бросилось, что меч не металлический, а какой-то деревянный. Грубая фактура коры дуба, делала оружие в ее глазах, не более чем впечатляющей игрушкой. Но как показали дальнейшие действия парня, Катя обманулась насчет серьезности оружия. Взмах, свист ветра, взметнувшиеся в воздух снежинки и молодая леди, почувствовала, что мороз стал чуть послабее. Один из волков превратился в то, чем и являлся на самом деле. В горку белого снега. Еще взмах, и очередной волк прекратил свое существование.

Рыцарь деревянного меча быстро расправился со своей порцией врагов, перетянув внимание Катиной стражи на себя. Но и эти звери прожили недолго. Девушке сразу же стало легче дышать, и она с благодарностью сделала шаг навстречу своему спасителю. К нему ее тянуло как магнитом.

- Помоги мне, - выдохнул парень, смахивая рукой пот со лба, - Без тебя я не справлюсь. Милая пришла пора просыпаться.

- Но ты же убил их всех, - беззаботно распахнула такие же, как у него, пронзительно голубые глаза Катя.

- Вспомни, - настойчиво протянул руку к ней молодой человек, - Если ты не вспомнишь, то все мои усилия бесполезны.

- Но, - сделала еще один шаг к парню девушка и тут же испуганно отпрянула.

С ужасом, Катя наблюдала, как из кучи снега прямо перед ней образуется снежный волк. А когда обернулась, то увидела подымающиеся горсти снега, собирающиеся в синие клыкастые пасти.

Еще полностью не сформировавшийся волк прыгнул. Засвистел меч, и девушка, испуганная, дрожащая, кинулась в подставленные крепкие объятия. Тепло окружило ее со всех сторон. Бешеный стук чужого сердца, отдавался гулом в голове. Теперь она смогла по-настоящему ощутить, как тяжело ему дается этот неравный бой.

Гул в голове усилился и плотина, сдерживающая воспоминания рухнула.

- Мой теплый Ветерок, - ласково прошептала девушка, прижавшись к сильной груди.

- Вспомнила, - раздался довольный смешок, - Хватит отлынивать от работы. Пришла твоя очередь родная. Как? Сможешь?

- Конечно, - еще раз прильнула она к его груди, - А теперь отпусти меня.

- Уже сделано моя госпожа, - теплые объятия разомкнулись, выпуская на свет существо.

Просто девушкой ее язык бы не повернулся назвать. Глаза засияли светом яркого весеннего неба, волосы засветились живым золотом. Пропала беличья шубка, осталось тонкое зеленое платье. Сапожки растворились, и сейчас невероятно красивая молодая девушка стояла босиком на холодном снегу. Снег таял, разбегаясь ручьями, там, где она касалась его ногами. Браслеты из тонких побегов, на глазах выпускающие нежные зеленые листочки обхватывали запястья и щиколотки. Ожерелье из подснежников, словно живое сплелось самой собой на девичьей груди.

Появление чудесного видения снежные волки встретили разочарованным воем. Медленно отступая, они постепенно рассыпались тающими снежинками.

- Все таки проснулась, - беловолосая женщина с недовольно поджатыми губами выступила из-за редеющей завесы снега.

Сопровождал красавицу высокий мужчина. Белые пряди волос, льдисто-голубые глаза, белоснежные одежды, делали их очень похожими. Рядом с ними медленно и важно выступал огромный снежный волк.

- Ваше время ушло, - солнечно улыбнулась Весна, - Пришла пора нашей с тобой встречи Зима и братец Буран. И пора отдыхать вам от трудов нелегких. Знаю, ты хотела бы царствовать вечно. Но как говорит закон, каждая из нас, имеет право только на свое время. И мое время пришло. Я не могла не вспомнить. А ты не могла не попытаться мне помешать.

- Мне не удалось, - тонкие пальцы с льдистыми ногтями судорожно коснулись ледяной короны на беловолосой голове, - Теперь это твое. Возьми.

Нежные черты холодного лица исказились от неудовольствия. Снежная Королева царила бы вечно, будь ее воля. Она единственная из сестер, кто не хотел делиться властью. Всех других устраивал существующий порядок. Только Зима не хотела уступать. И каждый год она делала попытку повернуть все в свою сторону. И каждый раз ей это не удавалось.

- Спасибо сестрица, - юная девушка, приняла ледяной дар, который в ее руках сразу же превратился в венок из подснежников, - Сестра Осень вернет ее тебе. Как говорят традиции, как и должно, быть. Благодарю тебя за труды твои. Теперь мое время трудиться. До свидания сестрица. До свидания Буран. До следующей весны.

- Прощай Весна, - холодно произнесла Зима, - Надеюсь не увидеться с тобой в следующий раз. Прощай Ветерок. Тебя бы я тоже не хотела увидеть в следующем году.

Звонкий смех, разбежавшийся ручейками, стал ей ответом. И две белые фигуры растворились в снежной поземке, поднятой легким ветром.

- Ну, здравствуй мой Ветерок, - нежный девичий голос зазвенел сквозь шум набирающих силу ручьев.

- Здравствуй Весна. Давно не виделись, - на руке парня одетого в коричневые штаны, рубашку и сапоги, сидел золотой голубь и мирно дремал.

- С прошлой весны, - засмеялась золотым смехом девушка.

- Может, ты поприветствуешь меня поцелуем? - игриво приподнял бровь юноша.

- А не слишком ли многого ты хочешь? - в тон ему ответила Весна.

- Неужели ты совсем по мне не соскучилась? - притворно нахмурился парень.

- Соскучилась. Нужно столько дел переделать. И сестрица Зима еще не сдала своих позиций. Как много забот, и все надо успеть. А времени так мало, - бросила девушка хитрый взгляд из-под ресниц на своего возлюбленного.

- Хм, придется попросить сестрицу Лето взять меня к себе, вторым мужем. Думаю, ей понравится эта идея. Она любит нестандартные ходы, - хмыкнул Ветерок.

- Братец Гром не простит тебе этого, - засмеялась Весна, - Не боишься его гнева? Он так ревнив.

- Ну а что мне делать, если ты меня совсем не любишь?! - хитрый блеск в глазах выдавал Ветерка с головой.

- Люблю глупенький. Люблю, и очень соскучилась, - нежно улыбнулась ему Весна.

- Я предлагаю ненадолго забыть про дела. У меня есть кое-какие идеи, - многозначительно промурлыкал юноша.

- Да? А идеи действительно того стоят? - девушка притворилась, что не верит, при этом улыбаясь во весь рот, - Имеет смысл дать сестрице Зиме, еще почувствовать себя хозяйкой? Как считаешь?

- Отлично. У нас пока есть дела и поинтересней, - притянул к себе Весну Ветерок, - Правда, милая?

- Да, - голос красавицы опустился до шепота, - Я тоже так считаю...

Договорить парень ей не дал, накрыв рот поцелуем. Забыв обо всем на свете, они прижимались друг к другу все сильнее и сильнее. Золотой голубь взлетел и растворился в сером небе.

Одежда же влюбленных претерпела обратные изменения. На девушке вновь появилась беличья шубка, теплый шарф, рукавички и кокетливые сапожки. На парне джинсы, дубленка и тяжелые ботинки.

Оторвавшись друг от друга, они еще долго не могли отдышаться:

- Дома у девушки никого нет? - спросил Ветерок.

- Нет, родители на работе, - зарделась Весна.

- Ну, как? Пригласишь в гости. На чай. А то я замерз, ужас как, - веселые искры в глазах и теплые ладони, из которых он не выпускал нежную ручку, говорили о том, что проказник врет как сивый мерин.

- Приглашу, - с вызовом посмотрела ему в глаза девушка.

- Пошли?

- Пошли!

Две фигуры, направились в сторону домов, а на улице снова начался снегопад. Откуда ни возьмись, появились прохожие. Загудели стоящие в пробке машины. И даже, какая-то смелая собака отважилась вывести хозяина на улицу, на прогулку.

Хлопоты Весны и Ветерка растянулись на всю весну. Разрываясь между реальной жизнью молодой студентки и своими обязанностями хозяйки этого времени года, Весна с упоением отдавалась своему любимому делу. И рядом любимый, и деревья в цвету, и живность выводит потомство. Не это ли счастье? Для Весны это оно и есть. И девушка в этом году идеально подходит для того, чтобы Весна могла не отвлекаться, на конфликт с принявшей ее в своем теле. Да и Ветерок доволен выбором. А когда хозяйка трех весенних месяцев счастлива, то эти месяцы удаются на славу. В этом году весна радовала всех своей хорошей погодой, мягким теплом, легкими дождями и обильным цветением деревьев.

Три месяца спустя, грустные Ветерок с Весной, стояли посредине пустой улицы и прощались. Зеленые деревья, птичий щебет, яркие одуванчики в зеленой траве. Труды влюбленных как всегда не прошли даром.

Лето стояло на пороге. Зацветающими ромашками, синими незабудками сестрица Лето напоминала, что пришла ее пора.

- Я буду скучать, - слезы стояли в прекрасных глазах юной девушки.

- Я тоже, - вымученно улыбнулся светловолосый парень.

- Почему нам обязательно нужно расставаться? - грустно прошептала Весна.

- Но мы увидимся, следующей весной, - нежно провел по теплой девичьей щеке пальцами Ветерок, вытирая слезы.

- Я буду скучать, - повторила Весна.

- Я люблю тебя, - запустил пальцы в светлые длинные волосы парень, приподнимая заплаканное нежное лицо к себе.

- Я тоже люблю тебя, - коснулась девушка его лица рукой.

- Пора сестрица, - теплый женский голос вывел их из забытья.

- Здравствуй сестрица Лето, - печально улыбнулась Весна, высокой красивой молодой женщине с зелеными волосами, изумрудными глазами, одетой в красное платье.

- Здравствуй сестрица Весна, - ласково отозвалась сестрица Лето, - Пришла наша пора с Громом. Спасибо тебе Весна и тебе братец Ветерок за труды ваши тяжкие. Все цветет и зеленеет. С таким наследством будет несложно выпестовать новый урожай. Спасибо Вам.

- Это теперь твое, - сняла с себя венок Весна, в руках сестрицы Лето, подснежники превратились в ромашки.

- Спасибо Весна, - улыбнулась зеленоволосая красавица.

Тепло, нежно улыбаясь, она и высокий брюнет с зелеными глазами, да еще чуткий, настороженный олень, наблюдали как две светловолосые фигуры, держась за руки, исчезают в дали.

- Пора, - вздохнула сестрица Лето.

- Пора, - гулким басом отозвался Братец Гром.

* * *

Катюня, удивленно подняла руку к лицу. Понять, почему щеки мокрые она никак не могла. Как и разобраться в том, почему удаляющаяся фигура блондина в черной куртке вызывает адскую тоску.

Еще секунду она постояла, а после решилась. Бегом девушка бросилась вдогонку за парнем. Действуя на эмоциях, Катя схватила его за руку:

- Постой, не уходи, - и замолчала, не зная как объяснить ему свой поступок.

- Привет, - неожиданно радостно парень улыбнулся, - Меня зовут Лешей. А тебя как?

- Я, - отошла от шока девушка, - Меня зовут Катя.

- Я так рад Катюш. Рад, хоть и не понимаю почему. Пойдем, прогуляемся? Погода хорошая.

- Пойдем, - робко высвободила она свою руку из его захвата, теперь уже он не хотел выпускать теплую ладонь, удерживая ее в своей.

Глупо улыбаясь друг другу, молодые люди шли по улице, натыкаясь на прохожих. И на душе у обоих было так тепло, так спокойно. Они были счастливы. Впереди их ждало теплое лето и еще множество прогулок вдвоем.

Музыкальная илюстрация: Настя - Снежные волки

Прикрепленное изображение (вес файла 168.3 Кб)

СКАЗКА К ПРАЗДНИКУ

22 марта - Сороки (Жаворонки).

Вера Чаплина

Жаворонок

Марина пришла из школы гордая и счастливая. Ещё бы, у неё в дневнике почти одни пятёрки.

— Бабушка! — торжественно обратилась она ко мне. — А помнишь, что ты мне обещала?

— Помню, — сказала я.

И вот в воскресенье я выполняю обещанное. Мы отправляемся с Мариной на Птичий рынок, пока только на разведку.

Сначала мы ехали в метро, потом сели на трамвай. В трамвае народу было очень много. У всех какие-то сумки, корзины, клетки… Кто вёз кроликов, кто щенят, кто птиц, а один мужчина запихнул под сиденье большую собаку с завязанной мордой. И никто никого не ругал, хотя все знали, что возить животных в трамвае запрещено.

У Птичьего рынка вышли почти все. Вышли и мы. Спрашивать, где находится рынок, нам не пришлось, потому что туда направился весь поток пассажиров. Шёл и тот мужчина, который держал под скамейкой собаку. Она шла рядом с хозяином, понуро опустив голову и поджав хвост, будто понимая, куда её ведут.

Человек с собакой завернул в большие ворота рынка, мы тоже направились следом за ним и сразу очутились в царстве рыб. И каких здесь только не было рыбок! Чёрные, пёстрые, жёлтые и, наконец, золотые с длинными, будто вуалевыми хвостами. Они плавали в просторных аквариумах медленно и важно, словно сознавая свою красоту.

— Бабушка, милая, купи мне рыбку! Эту!.. Нет, эту!.. Нет, ту!..

Марина перебегала от одного аквариума к другому, не зная, какую же рыбку выбрать.

— Мариночка, мы же сегодня хотели только посмотреть, а купим рыбку или щенка перед отъездом на дачу, — уговаривала я её, уводя от соблазна и… попадая в ещё более соблазнительное царство птиц.

— Бабушка, птичку! Купи птичку! Ну самую маленькую, самую дешёвую! — умоляла Марина, подтаскивая меня к прилавку.

За прилавком стоял мужчина. Он держал перед собой клетку, наполненную птицами. Здесь были красногрудые снегири, вертлявые синички, щеглы… Одни сидели нахохлившись, другие, что-то попискивая, прыгали с жёрдочки на жёрдочку или бились клювиком о решётку, тщетно стараясь вырваться из плена.

Я не люблю держать в клетке птиц и никогда не держала: мне всегда жаль этих маленьких пернатых певцов, лишённых свободы. Ведь куда приятней слушать их весёлые песни в лесу, в поле, следить за их свободным полётом. Вот поэтому я твёрдо сказала Марине:

— Нет, не куплю!

И ни за что бы не купила. Но тут, в углу клетки, я заметила небольшой серый комочек. Это был жаворонок. Взъерошенный, какой-то жалкий, он совсем не был похож на того жаворонка, чья звонкая трель так радует нас.

— Хорошо, Марина, — согласилась я. — Раз тебе так хочется, давай купим вон ту, которая сидит в уголке. Она больная. Мы ее вылечим, отвезём на дачу и выпустим.

Однако покупать больную, невзрачную птицу совсем не входило в планы Марины.

— Нет, бабушка! — возразила она. — Та некрасивая, лучше купим эту. — И она показала на большого красногрудого снегиря.

Не знаю, чем бы кончился наш разговор, но тут вмешался продавец. Очевидно, ему самому хотелось скорей избавиться от больной птицы. Он заговорщицки мне подмигнул и сказал Марине, что все птицы уже проданы и осталась лишь та, которую хочет купить бабушка. К моему удивлению, Марина тут же согласилась взять жаворонка. Продавец откуда-то вытащил небольшую коробочку и, ловко посадив туда птицу, передал Марине.

Крепко прижав к себе драгоценную ношу, Марина заторопилась домой.

— Не спеши, — остановила я внучку. — Надо ещё найти, где жаворонку корм купить.

— А чего искать, вон у того деда возьмите, — посоветовал продавец. — Он по этой части большой специалист, у него всякий корм имеется. Подошли к деду. Тот спросил, для какой птицы нужен корм. Затем поколдовал среди своих многочисленных мешочков и протянул пакет со смесью каких-то семян и ещё маленький кулёчек с муравьиными яйцами, а я-то и не знала, что они жаворонку тоже нужны.

Мы поблагодарили деда, быстро прошли мимо голубей, собак, кошек, мимо кроликов и, больше нигде не задерживаясь, вышли за ворота рынка.

По дороге заехали в магазин и купили клетку. Взяли ту, которая была побольше. Пусть жаворонку будет свободней — может, скорее поправится.

Дома мы выбрали самое светлое место на окне, поставили клетку и выпустили в неё жаворонка. Он сразу стал биться грудкой о решётку, но, видя, что из клетки не выбраться, сел в уголок и нахохлился.

Вы видели когда-нибудь, как жаворонок высоко-высоко взвивается в небо? И вот льётся оттуда его песня и звенит, звенит, словно ручеёк. Слушаешь её и не наслушаешься. Любуешься небом голубым, полем зелёным, и кажется, что не будет оно таким прекрасным без песни, льющейся сверху.

Я люблю песню жаворонка, и, быть может, потому мне было так жаль нашего пернатого невольника. Мы делали всё, что в наших силах, лишь бы он скорее поправился. Всю клетку заставили зеленью, давали по нескольку раз в день дедову смесь, муравьиные яйца, а он почти не ел. Весь день то рвался на свободу, то сидел, забившись в самый угол клетки. Сидел скучный, взъерошенный. Марина ставила жаворонку еду и уговаривала:

— Ну поешь, маленький, поешь! Ты поправишься, и мы тебя сразу выпустим…

Однако жаворонок никак не поправлялся. С каждым днём всё больше и больше взъерошивались его пёрышки, всё хуже и хуже клевал он зёрна. Тогда мы с Мариной решили его выпустить. Выпустить сегодня… сейчас… пусть не живёт больше в неволе.

Через полтора часа мы были уже за городом. День выдался хороший, безоблачный, заметно припекало ласковое июньское солнышко. Мы вышли из автобуса и, не задерживаясь, пошли к полю.

Мне очень хотелось выпустить жаворонка самой, но потом передумала. Пусть это сделает Марина, ведь ей ещё никогда не приходилось выпускать на свободу птиц.

Я поставила клетку посередине поляны, заросшей яркими ромашками, привязала к дверце крепкую капроновую леску; затем мы с Мариной отошли в сторону и спрятались за бугорок. Оттуда хорошо была видна и клетка и птица. Было видно, как бьётся жаворонок, как хочется ему на волю. Марина тихонько потянула за леску, и дверца открылась.

Не сразу увидел открытую дверцу наш пленник. Но вот заметил… наклонил головку… Теперь он уже не бился о решётку, вся его маленькая фигурка с вытянутой шейкой выражала недоверие. Так же недоверчиво и насторожённо вышел он из клетки. Вот и свобода. Свободный!.. Жаворонок встряхнулся, прилегли взъерошенные пёрышки, и он сразу будто поправился. На какой-то миг прижался грудкой к тёплой земле и взвился вверх.

Он поднимался всё выше… выше… к самому голубому небу. Но вот, трепеща крылышками, жаворонок будто остановился, и вдруг полилась его песенка. Она журчала, переливалась, звенела прямо над нами.

— Бабушка! Это он нам поёт! Это он говорит «спасибо»! — зашептала Марина. — Правда?

Кто знает! Может, правда говорил нам «спасибо», а может, радовался свободе, ведь люди ещё не научились разгадывать то, что говорят в своих песнях птицы.

Прикрепленное изображение (вес файла 82.8 Кб)