Литература в мире.

Пастернак и Булгаков: рубеж двух эпох

Литературовед, критик, писатель Мариэтта Чудакова известна как блестящий знаток истории советской литературы и как автор первой научной биографии Михаила Булгакова. Теперь её исследование «Булгаков и Пастернак» вышло в свет в «Научной серии» изданий Московского музея Михаила Булгакова.

Впервые статья Мариэтты Чудаковой «Пастернак и Булгаков: рубеж двух литературных эпох» была опубликована в 1991 году в журнале «Литературное обозрение». Вторая публикация приурочена к двум юбилеям – 120-летию со дня рождения Бориса Пастернака, которое отметили в феврале, и 120-летию со дня рождения Михаила Булгакова, которое грядёт в мае 2011. Что объединило двух гениальных современников, по возрасту «разделённых» всего одним годом?

Двух писателей сближала, прежде всего, эпоха, говорит Мариэтта Чудакова. Пастернак был всего на год старше Булгакова. И стремились они к похожим целям.

«Оба движимы были одним, они хотели независимо ни от чего обязательно осуществлять свои творческие замыслы, не приспосабливаясь к времени. Это их абсолютно сближало», - уверена Мариэтта Чудакова..

Пастернак был одним из немногих, кого был рад видеть Булгаков незадолго до своей смерти. «Когда к нему пришел Пастернак, сразу, говорит, взял стул, повернул спинкой, сел верхом, заговорил. И проговорили не меньше 2-х часов», - рассказывает исследовательница.

Примерно в одно время они работали над замыслом своих главных романов – «Мастер и Маргарита» и «Доктор Живаго». Когда роман Пастернака в 1988 году был опубликован, Мариэтта Чудакова задалась вопросом, почему ее студенты читают «Доктора Живаго» с меньшим энтузиазмом, чем булгаковский роман. Для себя она нашла такой ответ: «Восприятие его было деформировано совсем другой поэтикой романа Булгакова, который был как бы глубинно на ту же тему, и даже с той же структурой».

Роман Булгакова резко отличался от всего, что было в русской литературе. И все же замыслы «Мастера и Маргариты» и «Доктора Живаго», по словам Мариэтты Чудаковой, в целом схожи. В центре произведений – пишущий человек, alter ego автора. По ее мнению, схожи и эпилоги романов – в обоих случаях речь идет о незамеченном втором пришествии. В эпилоге «Мастера и Маргариты» - это пустота города, в которую окунаются главные герои. Москва, в суете пропустившая главное. В «Докторе Живаго» - это стихи от первого лица, автор которых отождествляет себя с мессией, тоже оставшимся незамеченным.

В 2011 году выйдет новый роман о Джеймсе Бонде

Новый роман об агенте 007 Джеймсе Бонде выйдет в мае 2011 года. Сейчас над ним работает один из крупнейших американских писателей в жанре триллера Джеффри Дивер. Об этом стало известно из лондонских литературных кругов. В начале нынешнего года комитет по управлению творческим наследием Яна Флеминга обратился к Диверу с предложением продолжить "бондиану". Тот с охотой согласился.

"Я всегда был поклонником Джеймса Бонда, а роман "Из России с любовью" является моей любимой книгой", - признался писатель.

К середине нынешнего лета, по словам Дивера, уже написаны первые 160 страниц романа, у которого еще нет названия. Во время недавней поездки в Лондон он сообщил, что сюжет романа "будет интеллектуальным, с многочисленными неожиданными поворотами".

Действие нового романа происходит в 2011 году, когда Бонду около 30 лет. Автор сохранил стиль Яна Флеминга – действие книги происходит в экзотических странах.

Правда ли??

Когда Александр Дюма писал «Трёх мушкетёров» в формате сериала в одной из газет, в контракте с издателем была оговорена построчная оплата рукописи. Для увеличения гонорара Дюма придумал слугу Атоса по имени Гримо, который говорил и отвечал на все вопросы исключительно односложно, в большинстве случаев «да» или «нет». Продолжение книги под названием «Двадцать лет спустя» оплачивалось уже пословно, и Гримо стал чуть более разговорчивым.

Антон Павлович Чехов в переписке со своей женой Ольгой Леонардовной Книппер употреблял к ней помимо стандартных комплиментов и ласковых слов весьма необычные: «актрисулька», «собака», «змея» и — почувствуйте лиричность момента — «крокодил души моей».

Термин «робот» ввёл в обиход чешский писатель Карел Чапек. Хотя сначала в своей пьесе он назвал человекоподобных механизмы «лаборами» (от латинского labor — работа), это слово ему не понравилось. Тогда по совету брата Йозефа он переименовал их в роботов. Кстати, по-чешски исходное для этого неологизма слово robota означает не просто работу, а тяжёлую работу или каторгу.

Знаменитая формула «Дважды два равняется пяти», на которую Джордж Оруэлл неоднократно делал акцент в романе-антиутопии «1984», пришла ему в голову, когда он услышал советский лозунг «Пятилетку — в четыре года!».

После начала Второй Мировой войны Марину Цветаеву отправили в эвакуацию в город Елабуга, что в Татарстане. Упаковывать вещи ей помогал Борис Пастернак. Он принёс верёвку, чтобы перевязать чемодан, и, заверяя в её крепости, пошутил: «Верёвка всё выдержит, хоть вешайся». Впоследствии ему передали, что именно на ней Цветаева в Елабуге и повесилась.

В 1976 году прогрессивный налог на доходы шведской писательницы Астрид Линдгрен составил 102%. Написанная ею сатирическая статья вызвала ожесточённые дебаты, которые, как считается, послужили причиной непопадания в правительство членов Шведской социал-демократической партии после очередных выборов впервые за 40 лет.

В Шотландии обнаружена поэма Вальтера Скотта

Никогда не публиковавшаяся поэма Вальтера Скотта (1771-1832) обнаружена на родине всемирно известного британского писателя - в Шотландии. Труд "Холмы Киллеарна", как сообщила сегодня Би-би-си, более двухсот лет хранился в тайной коллекции семьи Бейли-Гэмилтон в доме близ Калландера (Центральная Шотландия/) где нередко в молодости бывал Скотт.

Теперь в Калландаре, 14 сентября, в гостинице "Ромэн кэмп кантри хаус", состоится литературное чтение обнаруженного произведения. Оно приурочено к двухсотлетию создания писателем романтической поэмы "Дева озера" (1810). Это событие отмечается по инициативе культурно-просветительской организации "Скоттлэнд". Директор этой организации назвал находку неопубликованного произведения "поразительным обстоятельством". "Нам повезло, что семья Бейли-Гэмилтон сохранила для потомков этот шедевр и позволила ознакомиться с ним", - добавил он. Произведение создавалось во время многочисленных посещений этих мест Скоттом. Некоторые из них, в частности, Аберфелди и Калландер, упоминаются в поэме.

Писатели, поэты и критики соберутся на фестиваль имени Волошина

Русскоязычные писатели, поэты и литературные критики соберутся на крупнейший на Украине международный литературный фестиваль, который начнется в понедельник в крымском курортном поселке Коктебель под Феодосией.

Фестиваль носит имя поэта и художника Максимилиана Волошина, чей дом в Коктебеле в начале ХХ века стал местом отдыха для многих деятелей искусства и крупным центром культурной жизни.

По данным оргкомитета Международного литературного фестиваля, на встречу с коллегами в Крым приедут литераторы Евгений Рейн, Светлана Василенко, Андрей Коровин, Александр Кабанов, Андрей Грицман и другие поэты и писатели из России, Украины, Белоруссии, Молдавии, Казахстана, Германии, Израиля, США, Мексики и Бельгии.

Фестиваль, главными организаторами которого являются Дом-музей Волошина в Коктебеле и Союз российских писателей, продлится неделю. Главными мероприятиями писательского слета станут вручение Волошинской премии и награждение победителей Международного литературного конкурса имени Волошина.

В дни фестиваля в Коктебеле состоятся также творческие вечера и мастер-классы поэтов и писателей, презентации книг и фильмов. Во вторник участники фестиваля организуют вечер эротической поэзии, в четверг - соревнования поэтов по плаванию в Черном море, а в пятницу - турнир писателей.

Литераторы по традиции почтят память Волошина, поднявшись к его могиле на холме возле Коктебеля, а также установят памятную доску на одном из старейших зданий поселка - доме семьи Юнге, основавшей в Коктебеле поселок творческой интеллигенции.

Лишь Слову жизнь дана

22 октября Россия отмечает 140-летие со дня рождения выдающегося писателя, лауреата Нобелевской премии Ивана Алексеевича Бунина.

«Рельсы всегда будят во мне мою

ненасытную страсть к путешествиям.

Ведь больше всего на свете

я люблю путешествия».

И.А. Бунин

Бунина, как никакого другого русского поэта, по праву можно назвать «скитальцем русской поэзии». А ведь родился он в удаленном от мировых путей Воронеже и долгие годы жил в Ельце и на Орловщине. Кто тогда, в конце ХIХ века, мог представить, что вырастет из него великий странник, которому суждено будет увидеть почти половину мира. Близко знавшая писателя Г.Н. Кузнецова прямо утверждала, что «Бунин всю свою жизнь жил жизнью не оседлой, а скитальческой. В России не было у него своего дома, он гостил то у родных в деревне, то жил в Москве – и всегда в гостинице, – то уезжал в странствия по всему миру».

А началось все с его первого путешествия по Малороссии, по Днепру, в 1894 году. «Позднее мне много пришлось помыкаться по белу свету, но, кажется, ни одно мое путешествие не запечатлелось так в моей душе, как эти недолгие скитания по югу России… – писал поэт в рассказе «Казацким ходом». – Прежде я бессознательно тянулся к скитаниям по новым местам, – теперь я ясно понял, что значат они. Я понял, что для того, чтобы жить полной жизнью, мало науки, мало одних книжных знаний и житейского благополучия. Для меня открылась красота природы, глубокая связь художественных созданий с родиной их творцов, увлекательность изучения народа и поэзия свободы и воли в скитальческой жизни…»

В апреле 1903 года Бунин впервые отправился за границу в Турцию. Как вспоминала впоследствии В.Н. Муромцева, будущая жена писателя, «он в первый раз целиком прочел Коран, который очаровал его, и ему непременно хотелось побывать в городе, завоеванном магометанами, полном исторических воспоминаний, сыгравшем такую роль в православной России, особенно в Московском царстве… Византия мало тронула в те дни Бунина, он не почувствовал ее, зато Ислам вошел глубоко в его душу… Бунину было в эту весну всего 32 года…»

Очень важно, что этой своей первой поездкой Бунин фактически изменил вектор путешествий русских поэтов, которые до этого устремляли свои взоры в благодатную Европу. Русская интеллигенция к тому времени до мозга костей пропиталась ее веяниями, и это распространялось от моды на сюртуки и коляски до моды на революционные идеи. Гоголь писал «Мертвые души» в Риме, Достоевский колесил по Германии, а Тургенев по Франции… Сорбонна была тогда столь же доступна для образованных кругов, как Петербургский университет, а в споре западников и славянофилов почти всегда побеждали первые. Бунин же почувствовал сначала неясное, а потом все более сильное влечение к Востоку, при этом он подпитывал свой нарастающий интерес к новому предмету изучением специальной литературы и образцов поэзии и культуры восточных стран.

И совсем не случайно, собираясь в свое первое длительное путешествие, которое они называли свадебным, Иван Бунин и Вера Муромцева, окончившая естественный факультет Высших женских курсов и знавшая несколько иностранных языков, вновь выбрали именно восточный маршрут. Супруги выехали из Одессы в начале апреля 1907 года и вскоре были уже в Константинополе. Затем они посетили Афины, Александрию, Египет, Иудею, Иерусалим, Хеврон, Вифлеем, а впоследствии добрались до Ливана и Сирии, увидев Бейрут, Баальбек и Дамаск. Возвратившись обратно в Египет, в Каир, они восхищались Нилом и пирамидами. Именно тогда Бунин сказал, что «всякое путешествие меняет человека…». Именно это первое большое путешествие словно бы спроецировало всю дальнейшую, кочевую, по сути, жизнь писателя и Веры Николаевны, с постоянной сменой стран и мест пребывания, ведь прожили они совместно сорок шесть с половиной лет.

Конечно, Бунину удалось проехать вдоль и поперек и почти всю Европу, но именно восточный мир тянул его к себе неотрывно. В середине декабря 1910 года он с женой отправляется в свое новое восточное путешествие, и супругам суждено будет увидеть Константинополь, Люксор, Ассуан, Каир. Далее, на устаревшем французском пароходе, превращенном из пассажирского в грузовой, супруги неспешно, за 18 дней, по Красному морю и Индийскому океану добрались до Цейлона – самой дальней точки своих странствий – и провели там полмесяца, так и не попав в Сингапур и Японию и вернувшись в Россию только в середине апреля 1911 года.

Обдумывая увиденное за границей, Бунин пришел к интересному выводу, объясняющему страсть к путешествиям его самого и многих других подвижников: «Некоторый род людей обладает особенностью особенно сильно чувствовать не только свое время, но чужое, прошлое, не только свою страну, свое племя, но и другие, чужие, не только самого себя, но и ближнего своего, то есть, как принято говорить, «способностью перевоплощаться», и особенно живой и особенно образной (чувственной) «памятью». Согласно представлениям Бунина, поэзия есть Божья любовь, разлитая в мире, а задача поэта – ловить ее и передавать другим людям. И насколько проще это удавалось делать ему в пути, в дороге, во время созерцания новых мест, людей и природных красот.

Пора, пора мне кинуть сушу,

Вздохнуть свободней и полней –

И вновь крестить нагую душу

В купели неба и морей! –

писал поэт в 1916 году. По словам Н.А. Пушешникова, Иван Алексеевич говорил, что он «никогда не чувствовал себя «так хорошо, как в те минуты, когда ему предстоит большая дорога». В октябре 1912 года в беседе с корреспондентом газеты «Голос Москвы» Бунин признался, что в отношении странствий у него «сложилась даже некоторая философия», что «он не знает ничего лучшего, чем путешествия… Путешествия играли в моей жизни огромную роль».

Чем больше поэт путешествовал, тем более он убеждался, что «все-таки оно есть в мире – нечто незыблемо-священное». «В море, в пустыне, непрестанно чуя над собой высшие Силы и Власти и всю ту строгую иерархию, которая царит в мире, – говорил он, – особенно ощущаешь, какое высокое чувство заключается в подчинении, в возведении в некий сан себе подобного (то есть самого же себя)». Ночью 12 февраля 1911 года на стоянке в Порт-Саиде писатель записал в своем дневнике следующие проникновенные строки: «Суздальская древняя иконка в почерневшем серебреном окладе, с которой я никогда не расстаюсь, святыня, связующая меня нежной и благоговейной связью с моим родом, с миром, где моя колыбель, где мое детство, – иконка эта уже висит над моей корабельной койкой. «Путь Твой в море и стезя Твоя в водах великих и следы Твои неведомы…» Сейчас, благодарный и за эту лампу, и за эту тишину, и за то, что я живу, странствую, люблю, радуюсь, поклоняюсь Тому, Кто незримо хранит меня на всех путях моих своей милосердной волей, я лягу, чтобы проснуться уже в пути. Жизнь моя – трепетное и радостное причастие вечному и временному, близкому и далекому, всем векам и странам, жизни всего бывшего и сущего на этой земле, столь любимой мною. Продли, Боже, сроки мои!»

И не случайно Господь услышал его молитвы, вознаградив писателя долгой жизнью и продлив жизненные сроки его с того памятного февраля 1911 года, когда Бунину было всего 40 лет, до ноябрьских дней 1953 года, то есть еще на полных открытиями и свершениями 42 года.

Когда перечитываешь сегодня стихи, рассказы и дневники писателя, посвященные восточным странствиям, больше всего поражает его восторженное и внимательное отношение к исламу. Казалось бы, почему человек, исповедующий православие и не раз демонстрировавший свою привязанность к родной земле, столь рьяно и открыто интересуется другой религией, старается проникнуть в ее заветные тайны и обряды, а также понять поведение и веру простых людей? Ответ на этот вопрос, конечно, не может быть односложным. Во-первых, на отношении Бунина к исламу особым образом сказалось поэтическое любопытство, которое всегда отличает великих поэтов, стремящихся прочувствовать и осмыслить незнакомые явления, во-вторых, любовь писателя к истории, особенно древней, не могла не вызвать в нем повышенный интерес к религии, которая не просто определила образ жизни многих народов, но и привела фактически к их переходу или прорыву в совершенно иную цивилизационную модель. В-третьих, интуиция и предчувствия поэта уже в те годы ясно показали ему, каким мощным духовным и энергетическим зарядом обладает ислам и насколько усилится в будущем его влияние на развитие человечества. И, наконец, в-четвертых, поэта просто пленила зримая и бросающаяся красота исламского мира с его пестрыми приметами в области архитектуры, декоративного искусства, поэзии, ремесел, повседневных традиций и обычаев.

Более упрощенно можно сказать, что поэта Бунина захватила в свой плен поэтика ислама, и совсем не случаен его нескрываемый интерес к Корану – главной книге всех мусульман, которая, так же как и Библия, вобрала в себя целые пласты вековой восточной мудрости и поэзии, а также к фигуре самого Пророка (достаточно прочитать потрясающий рассказ-поэму Бунина «Смерть Пророка»). Когда писатель наблюдает за молениями мусульман, он улавливает глубину и неподдельность общей веры: «…Велик и непостижим владыка – и вот покорно падают руки вдоль тела, а голова на грудь. И еще покорнее отдаются эти руки в узы его, соединяясь после падения под грудью, и быстро и бесшумно начинает вслед за этим падать человек на колени и касаться челом праха. И тайные мольбы и славословия падающего ниц человека со всех концов мира несутся всегда к единому месту: к святому городу, к ветхозаветному камню в пустыне Измаила и Агари…»

Много испытаний пришлось пережить Бунину на своем скитальческом веку, но уважение его к религии и неподдельная вера не раз спасали писателя от уныния и бессилия. Об одном показательном эпизоде из жизни поэта рассказал в своем дневнике 20 апреля 1918 года Н.А. Пушешников: «Вечером опять у Ивана Алексеевича. Он только что пришел из церкви. Глаза заплаканы.

– После всей этой мерзости, цинизма, убийств, крови, казней я был совершенно потрясен. Я так исстрадался, я так измучился, я так оскорблен, что все эти возвышенные слова, иконостас золотой, свечи и дивной красоты песни произвели на меня такое впечатление, что я минут пятнадцать плакал навзрыд и не мог удержаться. Все, что человечество создало самого лучшего и прекрасного, все это вылилось в религию. Да, только в редкие минуты нам дано это понимать».

Бунин-путешественник, Бунин-поэт, открывший для себя и для всех нас чужие миры, оставил нам, как главный свой завет, страстный призыв хранить божественное Слово. В стихотворении с тем же названием он вывел чеканную формулу:

Молчат гробницы, мумии и кости,

Лишь Слову жизнь дана:

Из древней тьмы, на мировом погосте

Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!

Умейте же беречь

Хоть в меру сил, в дни злобы

и страданья,

Наш дар бессмертный – речь.

«Русская премия» начинает приём заявок на конкурс

Международный литературный конкурс «Русская премия» начинает приём заявок, сообщает пресс-служба конкурса. Он пройдёт при поддержке Президентского центра Ельцина.

«Русская премия» будет присуждена в трёх номинациях: «Крупная проза», «Малая проза» и «Поэзия». Победитель в каждой номинации получит премию в размере 150000 рублей. Лауреаты, занявшие 2-е и 3-е места в каждой номинации, получат премии в размере 60000 рублей и 45000 рублей соответственно.

В нынешнем году также будет вручён специальный приз и диплом оргкомитета и жюри конкурса «За вклад в развитие и сбережение традиций русской культуры за пределами Российской Федерации». Им будут отмечены создатели культурных центров, фондов, архивов, издательств и изданий, организаторы наиболее успешных фестивалей, форумов и конференций в русском зарубежье – как дальнем, так и ближнем.

Международный литературный конкурс «Русская премия» учреждён в 2005 году с целью сохранения и развития русского языка как уникального явления мировой культуры и поддержки русскоязычных литераторов мира. По оценкам экспертного сообщества, «Русская премия» входит в пятёрку самых престижных российских литературных премий.

Срок подачи заявок на конкурс – до 1 декабря 2010 года.

Страница сайта "Русская премия" - http://www.russpremia.ru/ - тут можно узнать подробности и подать заявку на участие.

Премия "Чеховский дар" начинает прием работ на конкурс

Всероссийская книжная премия "Чеховский дар", которая награждает писателей, библиотекарей и меценатов, начнет прием работ на конкурс второго сезона в воскресенье, сообщили организаторы на пресс-конференции. Работы на конкурс будут приниматься до 20 февраля 2011 года, уточнили организаторы. Лонг-лист определится к 10 марта, а шорт-лист - к 30 марта. Кандидатуры соискателей в номинации "Благотворитель" в виде лонг-листа и шорт-листа не оглашаются. В мае на Чеховском книжном фестивале в Таганроге премия объявит лауреатов по всем трем номинациям.

Всероссийская книжная премия "Чеховский дар" была учреждена в год 150-летия со дня рождения Антона Чехова. Она вручается по трем номинациям: "Необыкновенный рассказчик", "Подвижник книги" и "Благотворитель".

В номинации "Необыкновенный рассказчик" предстоит соревноваться прозаикам с одним или несколькими рассказами, опубликованными в России на русском языке в 2008 - 2009 годах. В номинации "Подвижник книги" будут состязаться библиотекари с лучшими проектами продвижения книг Чехова и других классиков литературы. "Благотворитель" - это конкурс меценатов.

Лауреаты в номинациях "Необыкновенный рассказчик" и "Подвижник книги" получат денежное вознаграждение в размере 100 тысяч рублей каждый. Для победителя в конкурсе меценатов предусмотрен памятный "Чеховский знак". Участники шорт-листа по всем трем номинациям будут отмечены почетными дипломами.

В жюри премии под председательством прозаика Бориса Евсеева входят культуролог и литературовед Лев Аннинский, критик и телеведущий Николай Александров, социолог чтения Валерия Стельмах, кинорежиссер Владимир Фокин, первый лауреат "Чеховского дара" в номинации "Необыкновенный рассказчик" писатель из Каргополя Александр Киров. Учредители премии - фонд "Пушкинская библиотека" и администрация Таганрога.

По "Довлатовскому" маршруту

К юбилею писателя Сергея Довлатова, которому 3 сентября 2011 года исполнилось бы 70 лет, в Пушкинском музее-заповеднике "Михайловское" будет создан специальный "Довлатовский" экскурсионный маршрут. Как сегодня рассказала пресс-атташе музея Лидия Токарева, новый экскурсионный маршрут будет воссоздан по повести Сергея Довлатова "Заповедник".

Отправной точкой маршрута станет турбаза, где в советское время располагалось Пушкиногорское экскурсионное бюро, в котором в 1970-х годах работал писатель. Сейчас турбаза является частным предприятием. По пути движения гости заповедника увидят знаменитые "псковские дали", неоднократно описываемые Довлатовым в повести. Конечной точкой маршрута станет домик, в котором писатель арендовал комнату во время работы экскурсоводом в "Михайловском" - в деревне Березино. Домик сейчас находится в крайне ветхом состоянии, у него даже нет фундамента. Недавно его выкупила группа ценителей творчества Довлатова из Санкт-Петербурга. Сейчас разрабатываются способы консервации и реставрации домика.

Знаете ли Вы?

Какова настоящая фамилия писателя Ремарка?

В некоторых биографиях Эриха Марии Ремарка указывается, что его настоящая фамилия — Крамер (Ремарк наоборот). На самом деле это выдумка нацистов, которые после его эмиграции из Германии распространили также слух, что Ремарк является потомков французских евреев.

Как отразились в романе «Преступление и наказание» реальные прогулки Достоевского по Петербургу?

Достоевский широко использовал реальную топографию Петербурга в описании мест своего романа «Преступление и наказание». Как признался писатель, описание двора, в котором Раскольников прячет вещи, украденные им из квартиры процентщицы, он составил из личного опыта — когда однажды прогуливаясь по городу, Достоевский завернул в пустынный двор с целью справить нужду.

Германн

А знаете ли вы, что именно «Германн» (с двумя «н») зовут главного героя пушкинской повести «Пиковая дама». Дело в том, что Германн – это не имя Герман (как часто думают), а фамилия. Германн – немец, молодой военный инженер, и носит достаточно распространенную в Германию фамилию (Hermann); хотя прототип его и был вполне русским – молодой князь Голицын, проигравшись, вернул себе проигранное, поставив по совету своей бабки (княгине Голицыной) на три карты, некогда подсказанные ей Сен-Жерменом.

Пираты XVII века

А знаете ли вы, что в английском языке термин «пиратство» в значении «нарушение авторских прав» известен еще с 1603 года? Тогда был напечатан пиратский текст пьесы «Гамлет». Хороших пьес во все времена было мало, и за ними охотились конкурирующие театральные труппы или издатели. Поэтому полный текст пьесы автор доверял самому честному человеку в труппе – суфлеру. Каждый актер имел на руках только свой текст, на заучивание которого и репетиции отводилось всего несколько недель. Откуда же могла появиться пиратская пьеса? От стенографов, сидящих в зрительном зале (но тогда не было еще таких специалистов), или от артистов, выучивших текст пьесы наизусть во время репетиций.

Прикрепленное изображение (вес файла 92.4 Кб)

Россия станет центральным участником книжной ярмарки в Лондоне

Около 50 писателей, поэтов, публицистов, литературоведов и критиков из России примут участие в российской экспозиции, которая станет центром Международной Лондонской книжной ярмарки в апреле этого года. Об этом сообщили в четверг вечером на презентации программы российского участия в ярмарке ее организаторы. "Это очень символично, что в 40-й год существования Лондонской книжной ярмарки Россия стала ее центральным участником", - отметил директор Алистер Бертеншоу.

По его словам, определенная страна занимает центральное место на ярмарке в седьмой раз за ее историю. Российская экспозиция на ярмарке, которая пройдет с 11 по 14 апреля, будет организована культурной ассоциацией Academia Rossica при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям (Роспечать) и Британского совета. Руководитель Academia Rossica Светлана Аджубей рассказала, что помимо 50 литераторов, в британской столице соберутся около 70 книгоиздателей из России. Всего в программе российского участия - около 100 событий, причем не только в Лондоне, но и в других городах Соединенного Королевства.

Среди писателей, которые приедут, чтобы представить Россию на ярмарке, рассказать о своих книгах и провести встречи с читателями и издателями, будут Людмила Улицкая, Дмитрий Быков, Андрей Битов, Владимир Маканин, Дина Рубина, Ольга Славникова, Сергей Лукьяненко, Захар Прилепин, Михаил Шишкин, Дмитрий Глуховский, Андрей Усачев и многие другие.

В День космонавтики, 12 апреля, когда мир будет отмечать 50-летие первого полета человека в космос, организаторы российской экспозиции планируют организовать прямое включение с Международной космической станцией.

В Одессе презентовали книгу «Гавань» талантливейшей поэтессы века Веры Зубаревой.

Одесситка Вера Зубарева – писатель и литературовед, профессор Пенсильванского университета, автор 15 книг поэзии, представила на суд читателей сборник стихов «Гавань»- размышления о современности и вневременности,

любви, красоте, долге и чести.

Презентуя новую книгу в Москве, поэтесса собрала два огромных зала слушателей, настолько ее поэзия читаема и популярна.

- Вера Зубарева, где бы она не находилась, В Америке, Одессе, Москве, становится в ряд настоящих русских поэтов, - считает вице-приезидент Всемирного клуба одесситов Евгений Голубовский. – Ее творчество цельно, то, что она пишет, связано с морем, Одессой – ее родиной.

- Ее произведения наполнены удивительно тонкой культурой стиха, мысли, владения формой, - отметил Роман Бродавко. - Ей присуще женская мудрость, сила воли, ясность взгляда.

Читать стихи Веры Зубаревой лучше всего в уединении. Только тогда можно проникнуть в силу образа, созданного поэтессой: «Смыслом дожди наделяешь и черные дыры», «дикости счастливый взгляд». «Пристань в ожидании тех, кто вновь причалит за тобой».

Одно из стихотворений, представленных в зборнике:

***

Ныряет ночь в узорах и изломах

Под тяжесть разодетых насекомых.

Панбархатом обшитое крыло

Дородной бабочки

Даёт внезапно промах

И возмущённо бьётся о стекло.

Феерия бессчётных светляков,

Что мчатся на огни особняков

И разлетаются на мелкие осколки,

И сыплются на травы и на ёлки.

Достигнуты заветные места.

Но как же и кому досталась та,

Другая жизнь,

В нехитром до-мажоре

Проигранная запросто, с листа?..

Опасный аромат любви и скорби

Разлит по дому,

И жуки-гиганты

Штурмуют окна замкнутой веранды -

Запаянной, с их точки зренья, колбы,

Откуда ты, должно быть, происходишь -

Второй судьбы искусственный зародыш.

Валерия Богуславская: «Дочекатися музики» — книга с неординарной концепцией

Она — поэт и переводчик. Причем часто работает в таких сферах, которые нуждаются в настоящем энтузиазме: например, украинские переводы русской поэзии и наоборот, поэтические переводы с языка идиш... С пани Валерией можно беседовать очень долго, у нее «под рукой» всегда множество интересных и познавательных историй. А непосредственным поводом для этого интервью послужило свежее издание в «Дусі і Літері» книжки лекций-бесед Валентина Сильвестрова в украинском переводе Валерии БОГУСЛАВСКОЙ.

— Как вам работалось над книгой Валентина Сильвестрова?

— Книга очень интересная. Хоть я, по-видимому, все-таки «необразованный любитель музыки», уровень моих специальных знаний не очень высок. В работе мне помогало то, что моя двоюродная сестра в свое время окончила музыкальную школу, то есть приходилось сталкиваться с музыкальной терминологией. «Дождаться музыки» — книга с неординарной концепцией, да и сам Валентин Сильвестров — человек неординарный. Вспоминаю, как он интересно выступал во время презентации на «Книжном арсенале» и какая быстрая у него реакция — ведь вопросы часто были неожиданные и непростые. Когда я закончила перевод книжки «Дочекатися музики», его по моей просьбе передали Валентину Сильвестрову, ведь я знаю, что он хорошо владеет украинским, и он, к счастью, не сделал ни одного замечания. Но все же с переводом случилась одна неприятность: во время верстки компьютер заменил Брайана на «Братана» (хотя во время набора я эту вещь как будто преодолела). И если бы то был хотя бы славянский композитор (смеется).

— А вы сами какую музыку любите слушать?

— Люблю классическую музыку, прежде всего Чайковского и Бетховена, о которых, кстати, много рассказывается в «Дочекатися музики». Еще со школы люблю «Элегию» Жюля Массне. Другое мое давнее музыкальное воспоминание, которое меня не покидает, — когда-то в Херсон приезжал певец Михаил Александрович, и он исполнял просто божественные еврейские народные песни. Лучше всех запомнилась одна. Ее герой пасет чужих овец, и вот одна из них пропала. Что же делать? Он везде ее ищет, а затем обращается к Богу, спрашивает его на всех языках, которые знает, то есть на украинском и идиш, не видел ли он его овцу? В конечном итоге, тот отвечает: «Нет!» — по-русски и на идиш. А вот новую, современную академическую музыку я еще знаю недостаточно, в нее нужно лучше «войти».

— Вообще, у нас сегодня явно недостаточное взаимодействие и взаимопонимание между деятелями разных видов искусств — литераторами, музыкантами, художниками.

— Да, это чувствуется. Возможно, книга Сильвестрова — один из шагов в преодолении такой ситуации. Еще могу вспомнить недавний вечер Ольги Седаковой, когда тоже звучала его музыка. Но, знаете, у нас такая разобщенность наблюдается не только между разными искусствами. Взять, к примеру, поэзию как самую близкую мне сферу. В ней существует региональная разобщенность, мы не знаем, что делается в других городах. Да и даже в одном городе украиноязычные и русскоязычные поэты почти не читают друг друга, не интересуются.

— Кстати, как состоялось ваше «врастание» в украинский язык?

— Это был длительный процесс! Во-первых, мой отец любил и пел украинские народные песни. Мы жили в эвакуации в Барнауле, и там я много их наслушалась, поэтому уже имела какие-то минимальные знания. Потом мы приехали в Лубны — и это был легкий языковой шок: что за «улица Лисёнка»? «Будынок» мне казался «будильником», «мерщій» было чем-то, связанным с борщом, я абсолютно не различала «друкарню» и «перукарню». Потом сестра купила мне книжку «Тарасові шляхи» и начала меня учить украинскому языку. А еще — никто не верит! — в изучении украинского мне очень помогли хорошие учителя в Херсоне. Мне вообще везло с учителями! Как-то на уроке мы должны были проходить творчество Тычины. Все ученики, конечно, отнеслись к этой теме пренебрежительно. А учительница — она не стала никого ни в чем убеждать, а просто встала и прочитала: «О, панно Інно...», и тогда, конечно, все изменили мнение о Тычине.

— Не оттуда ли корни любви к переводам?

— Возможно. Уже в школе у меня были первые попытки переводить. А когда я работала в Харькове, то решила перевести на украинский Цветаеву. Тогда я поняла возможности этого языка. Поняла и то, что в собственной поэзии я перейду на украинский.

— По поводу русско-украинских переводов часто приходится слышать вопрос, зачем это нужно, мол, и так все понятно. Ясно, что поскольку вы переводите, то так не думаете, но как вы им отвечаете для чего это нужно?

— В первую очередь и главное: мне самой интересно! А, кроме того, когда переводишь какое-то произведение, в нем открываются такие нюансы, которых вы не заметите в оригинале, новые грани. И еще хочу сказать тем, кто сомневается в возможностях украинского языка: если на него можно перевести Байрона и Цветаеву, этот язык способен передать все!

— Вы переводите не только с русского на украинский и наоборот. Вы одна из немногих переводчиц с идиш. А с какого переводить легче и приятнее?

— Без разницы. Дело не в языке, а в стиле. Мне интересно переводить авторов, далеких от меня по стилю. Например, Торхова. И я больше люблю переводить поэзию.

— Над какими переводами сейчас работаете?

— Делаю второй том антологии русской поэзии Украины под названием «А українсько — так». Второе издание антологии еврейской поэзии в переводах на украинский «Дух и Буква» недавно выпустила. Перевела недавно с идиш Мойше Тейфа (которого мой компьютер настойчиво исправлял в Сейфа), Эмиле Диккинсон — с английского, Владимира Нарбута — с русского.

— А как оцениваете сугубо эстетически современную русскоязычную литературу Украины?

— Прозу знаю мало. А в поэзии — масса интересных авторов. Например, Алексей Торхов, Александр Чернов, Татьяна Аинова, Наталья Бельченко, Вячеслав Рассыпаев, Владимир Пучков, Надя Агафонова (хотя она теперь постепенно переходит на украинский), Оксана Боровец. Правда, мне не очень нравятся литературные фестивали, которые организовывают русскоязычные писатели, — вроде «Каштанового Дома» или «Киевских Лавров». На них явно дискриминируется поэзия украинская, а также наличествует неисправимое хождение на задних лапках перед гостями из Москвы. А от этой советской привычки можно было бы уже и избавиться.

— К сожалению, это не единственная советская привычка, унаследованная современным обществом.

— Да, они играют большую роль. Почему «совок» так трудно вытравливается? Потому что проще жить, когда за тебя думают другие! И так — с низов до верхов. Пусть за нас думают, пусть все нам будут должны, а мы не будем ни за что отвечать, вместо того чтобы самим строить свою жизнь. Даже среди литераторов часто слышно: «Вот, нам в советское время такие гонорары платили!». Но не продолжают, за что именно платили. Я вспоминаю, еще в Харькове мне предлагали: дайте нам сборник гражданской лирики — и мы ее издадим, другое их не интересовало. А я ответила: «Если я вам дам свою гражданскую лирику, то вам придется издавать не мою книжку, а меня выдавать в некое учреждение!». То есть это такой себе детсад, нежелание взрослеть.

— Перейдем к украинско-еврейской сфере вашей деятельности. Для начала немного «справочной» информации. Скажите, на сегодня идиш — это мертвый или живой язык? На нем творится какая-то культура, литература?

— Идиш и сегодня живой язык (кстати, по-украински правильно писать «їдиш», а не «ідиш»), но преимущественно в США — там есть общины, где на нем разговаривают. С недавних пор он в известной степени возрождается и в Израиле. Ведь раньше там идиш был под запретом — театры даже штрафовали за спектакли на этом языке, но они выкрутились и заложили штрафы в цену билетов. Писателя-классика Бялика, который шел по улице и с кем-то разговаривал на идиш, даже останавливали и требовали перейти на иврит, потому что, мол, это у себя дома можно говорить как хочешь, а в публичном месте на тебя смотрят, с тебя кто-то может взять пример. Думаю, если бы у нас так активно внедряли украинский, на нем бы уже говорили все и во всех регионах. Толерантность — это хорошо, но это не значит, что нужно ползать перед кем-то...

А вот современной литературы на идиш совсем немного. Преимущественно это второй язык для тех авторов, которые на нем пишут. Сегодня нужны целые «археологические раскопки», чтобы познакомить читателей с литературой на этом языке, но оно того стоит, потому что литература на идиш создана замечательная. Это должно было бы быть тем более интересно именно украинскому читателю, потому что украинцы с евреями очень долго прожили бок о бок и во многом стали похожи.

— Действительно, жили рядом, и многое из классики литературы на идиш было создано в Украине. Но многие ли украинцы знают об этом? То же самое, по-видимому, можно сказать и об осведомленности евреев об украинской литературе.

— За это нужно сказать спасибо «любимой» советской власти. Она уничтожила во Второй мировой войне еврейские школы. Она истребила многих тех, кого не добили фашисты. Она разрушила переводческие литературные отношения между евреями и украинцами, которые когда-то были достаточно оживленными. Сегодня все это — дело лишь немногочисленных энтузиастов.

— У нас есть стереотип, что лишь Украина не стремится познакомить со своими достижениями другие народы. А как Израиль? Разве это государство не заинтересовано, чтобы о еврейских писателях больше знали в мире, в частности, там, откуда их корни?

— Израиль в настоящее время, к сожалению, заинтересован больше в своем имидже (культурном) в России, а на Украину не обращает внимания. Правда, журнал «Егупец» пытается каким-то образом урегулировать это. Да и слишком уж много там советских эмигрантов с советской ментальностью, они в некоторых вопросах превращают Израиль в такую себе «шестнадцатую республику СССР». Хотя вот, например, в настоящее время издательство «Дух і Літера» принимает участие в таком проекте — украинские поэты переводят ивритскую поэзию, а ивритские — украинскую.

— То есть имеем такую ситуацию, что рядом издавна существуют две травмированных культуры — и обе в большой мере замкнулись в себе?

— Именно так! Вместо того, чтобы поддержать друг друга! Повторяюсь, сегодня переводят на украинский с идиш очень немногие энтузиасты. Например, Григорий Усач или Моисей Фишбейн, Николай Петренко из Львова (его бы на руках носить — нееврей, который знакомит украинцев с еврейской литературой!). Есть еще проблема: те немногочисленные издания, которые все-таки появляются, выходят маленькими тиражами, плюс нет нормального книгораспространения, плюс мало кто знает тех авторов.

— Кого бы вы посоветовали нашим читателям почитать из поэзии на языке идиш? С кого стоит начинать знакомство?

— Я больше всех люблю Переца Маркиша. Кстати, в свое время я дружила с его дочерью, мастером по керамике Ольгой Рапай, она создала замечательный бюст отца. Его можно увидеть обложке его книжки. Также — Давид Гофштейн. Или Шике Дриз. В его текстах замечательно чувствуется, насколько он хороший человек, хоть к ране прикладывай. У него богатейшее воображение! Стиль, который легко читается и запоминается. Другой замечательный поэт — Мани Лейб. Он — уроженец Нежина, стал революционером, сидел за это, потом его освободили, Мани Лейб убежал в США. Уже потом он познакомился с Есениным, превосходно переводил его на идиш.

— Кстати, а лично вы как освоили идиш? Этот язык передали ваши родители или пришлось отдельно учить?

— Нет, когда я была маленькой, в послевоенные годы старшие умышленно не учили детей на идиш. Ни в коем случае! Сами они могли иногда говорить на идиш, но нам всегда твердили: «Тебе это ни к чему!». Я выучила идиш уже при независимости, в девяностые годы. Это смешной случай: был вечер в Союзе писателей. И ко мне подошел какой-то немолодой человек со словами: «О, это моя!». Он преподавал в воскресной школе. Правда, и сам он в свое время лишь семилетку окончил, но, по крайней мере, читать-писать я научилась. А дальше — все самостоятельно.

— Как бы вы охарактеризовали общее состояние переводной отрасли в Украине?

— Есть много проблем. Больше всего, конечно, проблем редакторских и корректорских — множество страшных недосмотров. То ли редакторов недостает, то ли им маловато платят. Да и сами переводчики часто работают плохо. Переводят отдельные слова, а не текст, не стиль, а нужно же переводить именно это. А еще для переводчика более важно знать не тот язык, с какого он переводит, а тот, — на какой! Иначе не воспроизвести, не передать написанное автором, за которого ты взялся. А тогда выходят дикие «ляпы». Вот у Байрона в одном письме есть приблизительно такая фраза: «Я — как тигр, если первый прыжок не удался, то отползаю назад». Один из переводчиков слово «spring», которое там употреблено в значении «прыжок» перевел буквально, как «весна». Представьте себе, какая бессмыслица вышла. Еще почему-то многие думают, что переводчиком может быть любой. И что при этом можно не думать. Что же касается того, улучшилась или усовершенствовалась ситуация по сравнению с прошлыми годами, думаю, где-то улучшилась, где-то ухудшилась, а в целом уровень тот же.

для меня литература это вообще нечто особенное.

всегда стараюсь отыскать что-нибудь эдакое.

пусть не особо известное, но достойное.

недавно прочла книгу Сергея Пичуричкина "Кофе "Капуччино".